Семейная жизнь лучше, чем ожидалось

Глава 9. Семейная жизнь лучше, чем ожидалось

После медового месяца и вечеринки в новом доме Чжао Ляньцзюнь и Су Имин начали свою спокойную, а по слухам, еще и хлопотную семейную жизнь.

Как и планировал Чжао Ляньцзюнь, все домашние дела взяла на себя Су Имин.

Она не противилась домашней работе, но и не относилась к ней с фанатизмом, как некоторые хозяйки. Для нее домашние дела были частью жизни, причем частью приятной и полезной для здоровья.

Однако, будучи экономной, как ее постоянно называл Чжао Ляньцзюнь «скрягой», Су Имин злилась, думая о том, что она трудится, а Чжао Ляньцзюнь пользуется плодами ее труда. К тому же, избалованного с детства молодого господина Чжао, привыкшего к роскоши и деликатесам, было нелегко угодить.

Чжао Ляньцзюнь, которого Су Имин прозвала «акулой», любил морепродукты и не мог без них обходиться ни дня. Чтобы удовлетворить его аппетит и облегчить Су Имин работу, семья Чжао каждый день присылала лучшие морепродукты.

Су Имин приходилось каждый день ломать голову над тем, как «приготовить» этих порой еще живых «обитателей морского дворца».

Кроме того, если Су Имин не хотела готовить и решала поужинать вне дома, то, оставив морепродукты в холодильнике, она рисковала быть разоблаченной семьей Чжао на следующий день.

Су Имин боялась, что они поднимут шум, решив, что она не накормила их драгоценного сына, и обвинят ее в лени. Госпожа Су очень дорожила своей репутацией, поэтому ей приходилось готовить каждый день и позволять себе отдохнуть только в те дни, когда в издательстве были настоящие авралы.

— Я превратилась в одну из твоих многочисленных служанок! — не выдержала Су Имин.

В этот момент Чжао Ляньцзюнь, развалившись на диване в гостиной, ел финики и листал журнал, наслаждаясь отдыхом после напряженного рабочего дня.

Услышав ее жалобу, он тут же ответил: — Не преувеличивай. Ты у меня главный специалист, твое положение намного выше. Ну как, довольна, юная госпожа Су?

Су Имин прыснула со смеху, ее гнев утих. «Впрочем, — подумала она, — морепродукты — это полезно, сбалансированное питание, и не потолстеешь!»

— Слушай, Чжао Ляньцзюнь, — предложила она, — пусть лучше присылают уже готовые блюда. Я все равно не умею готовить морепродукты, только продукты перевожу.

— Лично я не против, — ответил он. — Ты вообще ничего не умеешь готовить. Но мама сказала, что ты должна попрактиковаться. Когда твоя мама вернется, она устроит тебе экзамен по кулинарии.

— Экзамен? С какой стати? Я же не повар, зачем мне сдавать экзамены?

— На повара ты, конечно, не тянешь, но до уровня обычной домохозяйки тебе нужно дорасти.

Су Имин мало волновало, что он считает ее плохой хозяйкой. Конечно, если бы он ее похвалил, она бы обрадовалась.

Видя, что Су Имин никак не реагирует на его колкости, Чжао Ляньцзюнь заскучал.

Су Имин заметила его разочарование и, злорадно улыбаясь, поддразнила: — Что, бесишься? Твои атаки неэффективны.

…

Хотя они постоянно подшучивали и препирались друг с другом, словно это стало их основным способом общения, в основе их отношений лежала глубокая привязанность и доверие, которые возникли за долгие годы знакомства. Сами того не осознавая, они опирались на прочный фундамент, построенный за двадцать с лишним лет.

В общем, их совместная жизнь под одной крышей оказалась намного гармоничнее, чем они предполагали.

По утрам Су Имин готовила завтрак на двоих, а в качестве платы Чжао Ляньцзюнь сначала отвозил ее на работу, а затем ехал в свою компанию. Вечером, если время позволяло, Чжао Ляньцзюнь снова выступал в роли водителя, а если нет, то каждый добирался домой сам.

Дома Су Имин принималась за приготовление «акульей еды». После ужина каждый занимался своими делами, но чаще всего они проводили время на удобном диване в гостиной: смотрели фильмы, читали журналы и газеты, болтали и препирались.

Например, в тот день, беседуя, они заговорили об отношениях своих дедушек.

Чжао Ляньцзюнь утверждал, что их связывала платоническая любовь, и, развивая эту мысль, предположил, что во времена его деда и раньше между образованными людьми, которых называли близкими друзьями, часто существовали неоднозначные отношения.

— Тебе не кажется странной поэзия древних китайских писателей? — спросил он. — Они писали стихи, которые явно были адресованы возлюбленным, но утверждали, что посвящали их друзьям. Стихи, которые, как ни читай, кажутся посвященными женщинам, они упорно называли стихами о мужчинах. Например, «Зелены воротнички твои, томится по тебе душа моя».

— Ты хочешь сказать, что Цао Цао был геем?!

— Кто знает, может быть.

— Да, история — сложная штука. Но, возможно, в древности люди говорили совсем не так, как мы сейчас. Может быть, их «томится по тебе душа моя» не то же самое, что наше «томится по тебе душа моя».

— Хорошо, не будем спорить о сексуальной ориентации Цао Цао. А как насчет наших дедушек?

Су Имин, хитро улыбаясь, ответила: — Спроси у своего дедушки!

— Если уж спрашивать, то тебе.

— Почему я? Спрашивай сам!

Чжао Ляньцзюнь чуть не взорвался: — Хочешь стать вдовой? Он меня убьет!

— Так тебе и надо! Кто тебя просил болтать всякую чушь? — Хотя Су Имин и говорила так, на самом деле эта мысль давно не давала ей покоя. Ведь дедушка Чжао начал свои странствия после смерти дедушки Су.

После свадьбы, чтобы больше походить на женатого мужчину, Чжао Ляньцзюнь старался сократить количество деловых встреч и меньше времени проводить вне дома. Вернувшись с работы, он переодевался в домашнюю одежду и с удовольствием препирался с Су Имин.

Он начал замечать, что ему совсем не скучно с Су Имин, хотя он и считал их словесные перепалки детскими и боялся, что они могут негативно сказаться на его интеллекте.

Раньше, когда он проводил с женщинами, которые ему нравились — а такие действительно были — больше времени, чем планировал, он начинал испытывать нетерпение и хотел поскорее уйти.

С Су Имин же ему не только не было скучно, но, даже когда ее не было рядом, он невольно вспоминал о ней и улыбался.

Однажды утром, попивая кофе, который приготовила его секретарша, и просматривая какой-то отчет, он вдруг задумался, и перед его глазами всплыла картина завтрака:

Су Имин намазывала хлеб с маслом пастой из лосося. Она делала это очень тщательно, равномерно распределяя пасту по всей поверхности, и при этом довольно жадно, все увеличивая и увеличивая слой… Чжао Ляньцзюнь и так был недоволен, потому что сегодня Су Имин поленилась и приготовила на завтрак только сэндвичи и молоко. А теперь, видя, как она, словно жадный ребенок, с энтузиазмом добавляет пасту на свой хлеб…

— Эй, Су Имин! — возмутился Чжао Ляньцзюнь, держа в руке свой сухой кусок хлеба.

— Что? — Су Имин становилась все смелее. Зная, что Чжао Ляньцзюнь, который был очень привередлив в еде, вот-вот взорвется, она все равно продолжала самодовольно улыбаться.

— Намажь и мне! — приказал он.

— А вот и нет! — отказалась Су Имин. — Хочешь есть калачи, не сиди на печи. К тому же, ты и так большой, ешь поменьше.

— Что за чушь ты несешь? Чем больше человек, тем больше ему нужно есть! Ты… ты… не намазывай так много, женщины от этого толстеют, особенно такие, как ты, которые не любят спорт.

Лишний вес — действительно главный враг современной женщины в погоне за красотой.

Су Имин помолчала несколько секунд. — Хорошо, после работы буду ходить домой пешком, — подтекст был очевиден: «Я буду есть, что хочу, и намазывать, сколько хочу, а тебе, акула ненасытная, ничего не дам!»

— Правда? Будешь ходить каждый день? — «Ты просто хочешь поспорить со мной. Каждый день ходить пешком? С твоим-то упорством, госпожа Су, меня не проведешь!»

Как и ожидалось, Су Имин не хотела продолжать этот разговор. Какой смысл каждый день проходить эти несколько километров только ради того, чтобы доказать свою правоту?

Заметив, что испачкала руки пастой, она сменила тему: — Дай мне салфетку.

— Сначала обратись ко мне как положено!

— Чжао Ляньцзюнь, негодяй! Дай мне, пожалуйста, салфетку.

— Неправильно. Должна называть меня «муж».

Су Имин закатила глаза, словно спрашивая: «Ты что, Чжао Ляньцзюнь, спятил? Дай уже салфетку!»

— Нужно привыкать, а то родители догадаются, — спокойно ответил Чжао Ляньцзюнь. Он всегда все продумывал до мелочей.

— Даже женатые люди не всегда говорят такие слащавые вещи, — возразила Су Имин.

— Другие, может, и нет, но в нашей семье так принято, разве нет?

…

Звонок телефона прервал воспоминания Чжао Ляньцзюня. Он очнулся и поднял трубку.