Глава 5. Наследство бабушки (Часть 1)

Я не понимал, что имеет в виду Чэнь Вэйго. Как и пятнадцать лет назад, все жители деревни были против моего возвращения в Сиванцунь. Даже приехав на похороны бабушки, я не чувствовал себя здесь желанным гостем.

Я хотел расспросить его об этом, но Чэнь Мо отвлек отца:

— Пап, я провожу Сяо Юаня.

Чэнь Вэйго бросил на сына косой взгляд и холодно ответил:

— Иди. И возвращайся поскорее.

Чэнь Мо взял меня за руку и быстро вывел со двора. Когда мы отошли подальше, я спросил его, почему отец рубит дрова охотничьим ножом. Чэнь Мо ответил, что у отца не все дома. Меня это объяснение не устроило, и я недоверчиво хмыкнул.

Видя мое недоверие, Чэнь Мо попытался объяснить:

— Правда, у него что-то с головой. Какой охотник станет рубить дрова охотничьим ножом?

— Брат, как ты можешь так говорить о папе? — с упреком посмотрела на него Чэнь Линь.

— Да, Чэнь Мо, — поддержал ее Линь Хай. — Как бы там ни было, он твой отец. Нехорошо говорить о нем за спиной. К тому же, у него есть свои причины не ходить на охоту.

Похоже, Линь Хай знал что-то еще.

— Какие причины? — усмехнулся Чэнь Мо. — По-моему, он просто трус! В горах полно дичи, а он сидит дома и колет дрова. Разве это не трусость?

Чэнь Мо был явно недоволен поведением отца.

— Твой отец не охотится из-за бабушки Сяо Юаня, — объяснил Линь Хай. — После того как Сяо Юань уехал, сын дедушки Чэнь Тяньдина, тогдашний староста Чэнь Годун, запретил всем охотиться в горах. За нарушение — большой штраф. Твой отец — простой крестьянин, как он мог ослушаться старосту?

— Плевать мне на старосту! — возмутился Чэнь Мо. — Тогда вообще ничего не случилось! Просто Чэнь Тяньдин и Чэнь Годун, отец и сын, подняли панику и воспользовались своей властью, чтобы запугать всех.

Их разговор напомнил мне о Чэнь Годуне. Интересно, он все еще староста Сиванцуня?

Пока я размышлял об этом, мы подошли к дому Чэнь Тяньдина. Дом совсем не изменился — все та же деревянная постройка, окруженная метровой кирпичной стеной. Осколки стекла на стене блестели на солнце.

Дверь была заперта на ржавый замок. Очевидно, здесь давно никто не жил. Но почему же тогда вокруг дома не было ни травинки? Эта неестественная чистота меня озадачила.

— Дядя Годун уехал работать в Управление культуры в уездном городе, — словно прочитав мои мысли, объяснила Чэнь Линь. — После выхода на пенсию он так и не вернулся. Здесь жил дедушка Тяньдин, но три года назад он умер при странных обстоятельствах, и вся семья уехала. Остался только пустой дом. — Чэнь Линь вздохнула. — Если бы не этот дом, наверное, мало кто помнил бы о Чэнь Тяньдине и Чэнь Годуне.

— Но если здесь никто не живет, почему вокруг так чисто, и в доме тоже? — спросил я.

— У них есть родственник в деревне, — ответила Чэнь Линь. — Его зовут Старый Чэнь, он варит самогон на западной окраине Сиванцуня.

Я помнил Старого Чэня. В детстве я часто ходил к нему за самогоном для дедушки. Старый Чэнь был веселым человеком, любил шутить и рассказывать забавные истории. У меня остались о нем самые приятные воспоминания.

Старый Чэнь был сводным братом Чэнь Тяньдина. Чэнь Тяньдин родился от законной жены, а Старый Чэнь — от наложницы. Во времена отца Чэнь Тяньдина женщины имели очень низкий статус, особенно наложницы. А мать Старого Чэня даже не была официальной наложницей, поэтому ее положение было еще хуже.

Мать Старого Чэня была вдовой. Едва она вышла замуж, как ее мужа призвали в армию. Она ждала его почти десять лет, пока не пришла весть о его гибели на поле боя. Только тогда она стала принимать ухаживания других мужчин.

Отец Чэнь Тяньдина был одним из них. Он недавно овдовел. Их встреча была как искра в сухом лесу. Вскоре они полюбили друг друга и тайно стали жить вместе. Так родился Старый Чэнь.

Но их связь раскрылась. Мать Старого Чэня утопили в клетке для свиней. Отца Чэнь Тяньдина спасло положение семьи Чэнь, но с тех пор он стал замкнутым и часто говорил что-то непонятное.

Вскоре он умер. Как и Чэнь Тяньдин, он умер внезапно и при странных обстоятельствах. Семья Чэнь скрывала правду, и среди людей ходило много разных слухов. Но на мой взгляд, все они были нелепыми. Ни месть злого духа, ни самоубийство от горя не могли быть истинной причиной его смерти.