Глава 5

Глава 5

Крышка канализационного люка тихо сдвинулась, и из тёмного отверстия показалось лицо.

Это было красивое лицо. Тонкие губы в мерцающем звёздном свете казались немного резкими, а врождённая нежность в узких глазах была полностью подавлена жаждой крови.

Обладатель этого лица жадно вдыхал ночной воздух. Когда ледяной ветер смыл с него запах крови и убийства, если бы не ужасный шрам, скрывающий половину лица в тени, даже самый придирчивый человек назвал бы его элегантным молодым господином.

Однако Ло Вэй не успел закончить позировать, как Ло Фань снизу возмутился:

— Брат, ты загородил люк и не вылезаешь! Хочешь нас задушить?

Уголок рта Ло Вэя дёрнулся. Он опёрся руками и выбрался из грязной канализации, затем повернулся и вытащил троих своих товарищей одного за другим.

— Ну и вонища от нас, — Ло Вэй, как большой пёс, обнюхал свою руку с выражением отвращения на лице.

— Прятаться в канализации придумали не мы, — надула губы Ци Линь. Она была единственной девушкой в отряде, и когда Ло Вэй предложил спуститься в канализацию, она была против больше всех.

Но, несмотря на нежелание, спустилась она решительно и без промедления, ничуть не мешкая.

— Командир Ло, — в отличие от Ло Фаня и Ци Линь, Шао Юй, выбравшись из канализации, сразу приступил к докладу. — Пока Вы приказали соблюдать радиомолчание, из штаба пришло несколько сообщений. Тогда Вы сказали не слушать. Нужно ли мне сейчас доложить?

Задание было успешно выполнено, и Ло Вэй хотел как следует отдохнуть. Но, увидев серьёзное выражение лица Шао Юя, ему стало неудобно гасить рабочий энтузиазм парня, и он лишь махнул рукой:

— Говори, я слушаю.

Он серьёзно подозревал, что Би Чжэньхуа включил Шао Юя в отряд, чтобы тот следил за его усердной работой.

— Начальник разведывательного отдела Чжуан запрашивал наше местоположение и прогресс выполнения задания, а также выразил…

— Старина Чжуан вечно суетится и торопит. Пропускай это, — нетерпеливо махнул рукой Ло Вэй. — Старина Би что-нибудь говорил?

— Да, — чётко и ясно произнёс Шао Юй. — Начальник сообщил, что Хань Су успешно выполнила задание и вернулась. В штабе собираются устроить в её честь праздничный банкет. Если мы не ответим, будет считаться, что мы не придём.

На мгновение повисла странная тишина.

Все знали, что Хань Су пришла в организацию раньше Ло Вэя и с самого начала была правой рукой Би Чжэньхуа. Их отношения были такими же близкими, как у родных брата и сестры. Можно было представить, какого размаха будет банкет, который Би Чжэньхуа устраивает для Хань Су.

Пропустить такой пир — обидно, очень обидно.

— Но, — Шао Юй сменил тон, — Хань Су сказала начальнику, что торопиться некуда, можно подождать несколько дней.

Ло Вэй ещё не успел расслабиться, как Шао Юй снова сменил тон:

— Поэтому начальник сказал, что даёт нам отсрочку на два дня, но не больше.

— Какого числа это было отправлено? — не удержался и спросил Ло Фань.

— Ровно два дня назад, — ответил Шао Юй.

— Найди место, чтобы ответить ему, — быстро вмешался Ло Вэй. — Сообщи, что задание выполнено, немедленно возвращаемся… Что происходит?

В ночной тишине разговор прервал полный ужаса и отчаяния женский крик.

Шао Юй и Ло Фань тренированно выхватили пистолеты.

— Японцы. Идут не в нашу сторону, — низким голосом сказала Ци Линь, которая всё это время следила за обстановкой. — …Издеваются над женщиной.

Ло Вэй яростно скрипнул зубами.

— Шао Юй, не нужно включать рацию и отвечать, — в глазах свирепого волка вспыхнул хищный блеск. — Наш «праздничный банкет» как раз подоспел.

***

Хань Су была одета в лунно-белое ципао с прямым воротником, подол которого был расшит светло-зелёными бамбуковыми листьями. Длинные волосы были собраны на затылке. Среди оживлённого пира она выглядела особенно изящно и кротко.

Кроме стоявшего неподалёку Би Чжэньхуа, никто не знал, что в её изящной сумочке лежит Кольт.

Она была длинным мечом, умеющим скрывать свою остроту — мягкая, как снег, и холодная, как снег.

Она непринуждённо отвечала на лицемерные комплименты и искренние поздравления, элегантно выпила множество бокалов, не выказывая опьянения. Наконец, Би Чжэньхуа подошёл к ней и тихо сказал:

— Пойдём, мне нужно кое-что тебе сказать.

Словно речь шла о важном задании, коллеги расступились, провожая взглядом Хань Су, последовавшую за Би Чжэньхуа на террасу.

— Весело сегодня? — Би Чжэньхуа хотел закурить, но, взглянув на Хань Су, убрал зажигалку.

— Неплохо, — Хань Су подпёрла щеку рукой. — Господин Би боится, что я напьюсь?

— Чтобы споить тебя с твоей-то выдержкой, понадобится, наверное, Ло Вэй. Но этот негодник не вернулся, — Би Чжэньхуа с улыбкой покачал головой. — Малая доза веселит, большая вредит. Знаю, что ты любишь выпить, но всё же пей поменьше.

Хань Су прищурилась и улыбнулась, словно потягивающаяся белая кошка.

— Шампанское неплохое, да? — помолчав, спросил Би Чжэньхуа.

— Вы о какой бутылке? — многозначительно спросила Хань Су, глядя за спину Би Чжэньхуа. — О той, что пили сегодня, или о той, что Вы мне подарили?

— В смысле? Ту, что я тебе подарил, ты сегодня не пила… — Би Чжэньхуа проследил за взглядом Хань Су и, удивлённо моргнув, беспомощно усмехнулся.

В углу террасы стояла бутылка дорогого шампанского — та самая, которую Би Чжэньхуа специально велел достать из своего шкафа перед возвращением Хань Су.

— Такое хорошее вино лучше выпить с господином Би после победы в войне, — лукаво улыбнулась Хань Су.

— Ну что с тобой поделаешь, — Би Чжэньхуа покачал головой и, наклонившись, взял свою коллекционную бутылку. — Тогда пусть пока у меня постоит?

— Нет уж, — Хань Су выхватила бутылку, словно защищая свою еду. — А вдруг Вы её кому-нибудь другому отдадите?

— Не отдам. Оставлю для тебя, — сказал Би Чжэньхуа. — Неужели ты мне не веришь?

— В это я верю, — Хань Су с сожалением посмотрела на бутылку. — Вы мне как родной брат.

Би Чжэньхуа немного помедлил, прежде чем спросить:

— Ты действительно не собираешься искать своего брата?

— Где же мне его искать? Я даже не помню, как он выглядит, — тихо сказала Хань Су.

У Хань Су был родной старший брат, на четырнадцать лет её старше.

Когда Хань Су было четыре года, восемнадцатилетний пылкий патриот нашёл свой путь и решительно встал на дорогу спасения родины.

Чтобы не подвергать опасности семью, перед уходом он сжёг все следы своего пребывания дома, включая все фотографии.

Он был настолько решителен, что после смерти родителей его единственная кровная родственница — младшая сестра Хань Су, которой тогда было всего четыре года, — забыла его облик.

Би Чжэньхуа машинально закурил сигарету. В клубах дыма Хань Су протянула руку, тоже прося сигарету, но он отмахнулся.

— Ты его ненавидишь? — спросил Би Чжэньхуа, потушив сигарету.

— За что мне его ненавидеть? — спокойная улыбка Хань Су расплывалась в ночной темноте. — Он просто раньше меня пошёл по тому пути, по которому я иду сейчас.

— Ты не хочешь знать, жив он или мёртв? — осторожно спросил Би Чжэньхуа.

Хань Су мягко посмотрела на простирающиеся на востоке горные хребты, словно видя тысячи и тысячи людей, идущих сквозь тернии ради рассвета.

— Он будет жить вечно, — сказала Хань Су. — И мы тоже.