Глава 7. Кака

Изначально предполагалось, что мы с родителями повезём Каку в другой город.

Они переживали, что я поеду одна в такой дальний путь на автобусе, переживали, что я поеду с Какой, и переживали за саму Каку.

Но так случилось, что к Национальному дню образования КНР, когда родители уже собрали свои вещи, моя бабушка (по материнской линии) внезапно заболела.

Болезнь сразила её, как гром среди ясного неба. Что поделать, пожилые люди…

Моя мама не умеет ни ездить на велосипеде, ни водить машину, поэтому оставить её одну ухаживать за бабушкой было практически невозможно — бабушка жила очень далеко от нас.

В итоге родители дали мне кучу наставлений по безопасности: не давать свой номер телефона незнакомцам, не брать у них еду и даже не разрешать гладить Каку по голове.

За день до отъезда я фотографировала Каку со всех ракурсов, мама готовила на кухне колбаски, а папа в который раз проверял мой багаж.

Перед тем как заболеть, бабушка насушила шесть больших колбасок: две для семьи старшего дяди, две для семьи младшего дяди и две для нас. Бабушка готовила колбаски необычным способом — без соли, — поэтому мы обычно добавляли приправы уже перед едой. Благодаря этому Кака тоже могла их есть.

— Идёмте ужинать! — позвала мама из столовой.

Кака, виляя хвостом, пошла за мной. Я взяла палочками колбаску, откусила кусочек, и сок брызнул у меня во рту. Вот только…

— Мам, ты, кажется, забыла посолить?

— Нет, эта тарелка для Каки, не отбирай у неё, — ответила мама, ставя на стол жареные листья батата. Потом она присела и погладила Каку. — Ешь, Кака, это наша последняя встреча.

Кака тихонько заскулила.

Путь был долгим и трудным. Автобус ехал по горной дороге, петляя так, что меня тошнило даже от воспоминаний о позавчерашнем ужине.

Кака сидела рядом, словно понимая мои страдания. Мне было физически плохо, но я знала, что делаю это ради Каки, и это придавало мне сил. Возможно, из-за присутствия Каки никто в автобусе не пытался со мной заговорить, взять мой номер или погладить собаку.

Я ехала в автобусе, наверное, часов шестнадцать: от темноты до первых проблесков рассвета, а затем до яркого солнечного утра, пока наконец не добралась до места.

Когда я вышла из автобуса, ноги ступили на асфальт, но мне казалось, что я иду по вате — настолько нереальным было это ощущение.

После нескольких пересадок на автобусы и такси я наконец-то прибыла.

Перед тем как постучать, я присела и обняла Каку.

— Кака, теперь нам нужно идти разными дорогами. Береги себя, — сказала я, хотя мне было очень грустно с ней расставаться. Но всё же я постучала в дверь.

Дверь открыл маленький мальчик, ростом мне по бедро. Он робко выглянул из-за двери и спросил:

— Вы кого-то ищете?

— Здравствуйте, скажите, пожалуйста, здесь живёт Тан Ин? — Тан Ин — это жена внука Соседки-бабушки.

— Тётя! Тё-о-отя! — закричал малыш в дом. — Тебя тут спрашивают!

Тан Ин вышла в кухонном фартуке, вытирая руки об него. Увидев меня, она удивлённо посмотрела, но тут Кака радостно завиляла хвостом и стала крутиться вокруг неё.

Тан Ин не узнала меня, но узнала Каку.

Она сразу всё поняла.

Тан Ин предложила мне воды, и я рассказала ей о Соседке-бабушке. Кака не лежала тихонько в углу дивана, как у нас дома, а радостно бегала за Тан Ин из гостиной на кухню и обратно, виляя хвостом.

Глядя на них, я немного расстроилась — ведь дома Кака была больше привязана ко мне.

— Соседка-бабушка умерла на прошлой неделе, и она хотела, чтобы я привезла Каку к вам. Она просила вас позаботиться о ней, — сказала я немного сухо, не отрывая взгляда от Каки.

Тан Ин была очень доброй. В отличие от местных высоких девушек, она больше напоминала девушек из наших краёв. Она гладила Каку, от головы до хвоста.

— Теперь тебя зовут Кака, — произнесла она, словно вспоминая что-то. Или мне показалось.

Тан Ин замолчала всего на несколько секунд, а потом с сожалением сказала:

— Прости, я не могу взять… Каку. Я скоро выхожу замуж, свадьба в следующем месяце.

— А… — я растерялась и не знала, как реагировать. — Поздравляю, — машинально произнесла я.

С тех пор, как Кака попала к Соседке-бабушке, прошло около двух с половиной лет. Значит, внук Соседки-бабушки умер тоже примерно два с половиной года назад.

Я понимаю, что жизнь продолжается, но всё равно стало немного грустно.

Один человек покоится в земле, а другой выходит замуж… Странное чувство. Но я не имею права никого осуждать. Ведь все эти переживания, борьба и движение вперёд — это её жизнь.

Оставить прошлое позади — это всегда непросто.

Я решила сменить тему:

— Кака раньше звали по-другому?

— Да, — ответила Тан Ин. Ей, наверное, было неловко находиться рядом со мной. Если быть точной, я должна была бы называть её «сестрой», но это слово никак не сходило с языка, казалось каким-то неестественным.

Я вздохнула.

— А если ты не можешь её взять… что тогда с ней будет?

Тан Ин сняла фартук, и Кака тут же встала.

— Я отведу тебя в одно место. Спроси у них, — сказала Тан Ин. Перед выходом она надела мне маску и кепку, сама тоже была так закутана, что лица не было видно.

— Надень, — сказала она. — Так будет лучше.

Она не поехала на машине, хотя я видела ключи на её обеденном столе. Мы поехали на такси, причём делали пересадки, хотя могли бы сразу доехать до нужного места. Мы сменили три или четыре такси.

Всю дорогу Кака вела себя тихо, как обычно. Она сидела между мной и Тан Ин, а Тан Ин, сидя слева, всё время гладила её шерсть в одном направлении.

Последнее такси остановилось у полицейского участка. Метров за двадцать до места Кака вдруг напряглась.

Так и есть! Мои догадки подтвердились!

Кака — полицейская собака, ищейка!

Полицейский, который нас встретил, хотел было спросить: «Здравствуйте, чем могу вам помочь?», но Кака, стоя на месте, оскалила зубы и зарычала.

Другой полицейский, увидев Каку, подошёл к нам.

— Цзе Кэ? — спросил он. Его голос привлёк внимание ещё нескольких полицейских, среди которых был, похоже, начальник.

Кака бросилась к нему и стала лизать его лицо.

Начальник нахмурился.

— Зачем её сюда привели? Уведите её отсюда! — Это были последние слова, которые я услышала, прежде чем выйти из полицейского участка.

Начальник выталкивал Каку на улицу, а она жалобно скулила.