Глава 18. Имя Лэ

Сад Пустого Сердца.

Лан Чжэн вернулся, неся Сяо Бао. Он чувствовал, каким крошечным и слабым было тельце в его руках. Ребёнок больше не плакал, лишь тихо всхлипывал носиком, едва заметно поднималась и опускалась его грудь, словно в любой момент дыхание могло остановиться…

Лан Чжэн сильно вздрогнул. В его сердце поднялась неудержимая паника. Он уже потерял Сяосяо. Сяо Бао — это то, что она выменяла на свою жизнь, он — его жизнь, его самое дорогое. Нельзя допустить ни малейшей ошибки.

Он задал кормилице множество вопросов по уходу за младенцами и снова и снова наказывал немедленно докладывать о любых, даже малейших изменениях в состоянии маленького господина.

Управляющая-матрона серьёзно кивнула и не удержалась, похвалив эту кормилицу Чжоу. Она сказала, что маленький господин привередлив к еде, и раньше пробовали многих кормилиц, но он не хотел пить их молоко, кроме нынешней и прежней кормилицы Сяо…

Гун Ювэй сильно испугался, отчаянно подавая знаки глазами. Зачем упоминать то, о чём лучше молчать? Смерти ищет?!

Управляющая-матрона быстро сообразила. Её проклятый язык, точно, напросился на наказание!

Напряжённое сердце Лан Чжэна внезапно сжалось. Неужели это материнский инстинкт…

А каким же слепцом он был, каким жестокосердным! Собственными руками разлучил мать и дитя.

Он потерял любимого человека — это поделом ему. Но Сяо Бао так невинен.

Хватит ли того, что отныне только он один будет любить Сяо Бао?

Никакая компенсация не будет достаточной.

Когда он вырастет, Лан Чжэн честно расскажет ему, каким невероятным глупцом был его отец.

Когда сын будет достаточно взрослым, он сможет столкнуться с низостью и глупостью своего отца.

Если Сяо Бао захочет ненавидеть и обвинять, Лан Чжэн примет всё без возражений.

Гун Ювэй ломал голову, пытаясь отвлечь Лан Чжэна от мучительных мыслей. Притворяясь беззаботным, он сказал: — Господин, маленький господин ещё не получил официального имени! Господин обладает таким выдающимся литературным талантом, ваш покорный слуга с нетерпением ждёт великого имени для маленького господина!

Лан Чжэн замер. В его голове промелькнуло множество стихов, но в то же время она казалась пустой. Он колебался.

Ему хотелось отдать Сяо Бао всё лучшее в мире, не только защитить его на всю жизнь, но и исполнять любые его желания.

Всё, что он не смог дать Сяосяо, он отдаст Сяо Бао.

Даже если он его избалует, это неважно, лишь бы он был счастлив.

Это самое простое желание отца.

И, конечно, это то, чего желала Сяосяо.

— Пусть будет Лэ, Лан Лэ.

Лан Чжэн надел на Лэра амулет Пинъанькоу, надеясь, что ребёнок всю жизнь будет радостным, свободным и делать то, что пожелает.

Он не ждал, что тот будет всесторонне одарённым, даже если станет повесой, это неважно.

Он поселил Лан Лэ в комнате по соседству, чтобы видеть его в любое время.

После всех этих хлопот уже наступила глубокая ночь.

Лан Чжэн застыл на месте. В его покрасневших глазах читалась растерянность, словно он в одно мгновение потерял ориентир.

Гун Ювэй не чувствовал усталости, его глаза были полны беспокойства за господина.

В таком состоянии он действительно вызывал тревогу.

Лан Чжэн безучастно махнул рукой: — Я собираюсь отдохнуть. Не позволяйте никому меня беспокоить.

Гун Ювэй принял приказ и удалился.

С тех пор как он привёл Фэн Сяосяо, в его спальню не входил никто, кроме него самого.

— Сяосяо, я не прощу никого, кто причинил тебе боль.

Лан Чжэн дрожащими руками гладил её одежду. Он не смел коснуться кожи. Пока он не чувствовал холода, он мог обманывать себя, что она просто спит.

Он осторожно лёг рядом с ней и пробормотал: — Включая меня самого.

Прежде Лан Чжэн был в таком состоянии, что не мог прийти в себя, и из-за этого пропустил седьмой день после смерти Фэн Сяосяо.

Она не являлась ему во сне. Понятно, почему. Она так решительно покончила с собой его рукой, как она могла хотеть его видеть?

Если и являться во сне, то только Лэру.

Интересно, такой маленький Лэр, снятся ли ему сны?

На самом деле, Лан Чжэн в последнее время плохо спал. Он не мог уснуть, целыми ночами безучастно смотрел на Фэн Сяосяо, не в силах насмотреться, словно пытаясь наверстать упущенные годы.

Он никогда не знал, что потеряет её, и мир станет для него чёрно-белым, лишённым всякого смысла.