Глава 11 (Часть 2)

— Я знаю, что ты уже много лет практикуешь бигу, но иногда можно сделать исключение. В конце концов, ты все еще в смертной плоти. Даже глава секты не может полностью отказаться от удовольствия вкусно поесть. Зачем ты так строг к себе? Неужели твое Сердце Дао пошатнется от одного кусочка?

— Говорю тебе, ты...

Лу Пинсян говорил все раздраженнее, его мягкий тон сменился почти скрежетом зубов.

Се Хэнчжи беспомощно улыбнулся и, протянув руку, взял пирожные.

— Понял, я возьму.

---

Два ученика Школы Меча, из любопытства решившие тайком взглянуть на запретную зону, были пойманы и избиты старейшиной-охранником, а затем отправлены прямиком на Пик Покаяния.

Хэ Даован славился своей жестокостью, особенно по отношению к Школе Меча, к которой он питал глубокую неприязнь. Ученики Школы Меча считали его психопатом и боялись, что, попав к нему, если не умрут, то лишатся половины жизни. Поэтому некоторые друзья провинившихся учеников принялись упрашивать Ши Умо забрать их обратно. Ши Умо, будучи главой школы, не хотел терять лицо и переложил это дело на Се Хэнчжи.

Вскоре после прибытия на Пик Покаяния Се Хэнчжи встретил Хэ Даована, который, очевидно, давно его ждал. На лице Хэ Даована играла холодная усмешка — он явно приготовил порцию язвительных замечаний.

Однако, к удивлению, Ши Цинлин, узнав о приезде Се Хэнчжи, тоже пришла сюда.

Се Хэнчжи не был из тех, кто молча сносит оскорбления, он предпочитал действовать, а не говорить. Не желая тратить время, он уже решил, что если Хэ Даован скажет больше десяти фраз, ему придется снова проявить неуважение к старшему.

Но Ши Цинлин, преданная Школе Меча и с детства окруженная всеобщим обожанием, никогда не слышала грубых слов в свой адрес. Она не смогла сдержаться и вступила в спор с Хэ Даованом.

Хэ Даован бросил: «Тупоголовая, толстокожая дура, тратить на тебя слова — пустая затея. Ши Умо должен мне за это печь Золотых Пилюль Питания Духа». Услышав это, Ши Цинлин покраснела от гнева, выхватила меч и атаковала его.

Хэ Даован сложил печать и отбросил ее атаку. Если бы Се Хэнчжи не обнажил свой Меч Пован на три цуня и не погасил силу удара своей Ци меча, Ши Цинлин пришлось бы пролежать в постели как минимум три-пять дней.

Ши Цинлин, зная, что ее защищают, не стала сдерживать эмоции и еще более возбужденно крикнула:

— Это ты бездарь! Бездарь, которого даже Школа Меча не приняла! Ты просто мстишь из-за того, что проиграл моему старшему брату, и до сих пор таишь обиду! Ну и что, что ты глава пика? Ты все равно никогда не сравнишься с моим старшим братом!

Лицо Се Хэнчжи стало строгим:

— Цинлин, нельзя так дерзко разговаривать со старшим. Извинись перед Главой Пика Хэ.

Хотя Ши Цинлин была неправа, напав первой в гневе, это еще можно было оправдать, списав на порыв младшей ученицы вызвать старшего на поединок. Но ее последующие слова были уже перебором.

— Я говорю правду! Он давно ненавидит Школу Меча, зачем нам терпеть?

Хэ Даован ничуть не рассердился, а лишь холодно фыркнул:

— Раз ты это знаешь, то должна молиться, чтобы никто из Школы Меча не нарушал запреты. Если кто-то попадет в мои руки... особенно тот, кто не может выдержать даже одного моего удара, такого бездаря, как я... Что тогда? Будешь ждать, пока твой старший брат поделится с тобой своим совершенствованием?

— Хэ Даован, — холодно прервал его Се Хэнчжи. — Достаточно.

В Обители Белых Облаков все знали, что Ши Цинлин в будущем выйдет замуж за Се Хэнчжи. Одно парное совершенствование с таким человеком, как Се Хэнчжи, было ценнее десяти лет упорных тренировок для обычного культиватора.

Поэтому многие с нетерпением ждали их свадьбы, гадая, насколько Юань Ян Се Хэнчжи повысит ее уровень совершенствования.

Они одновременно завидовали и тайно посмеивались над Ши Умо за то, что он насильно навязал свою дочь Се Хэнчжи.

Ши Цинлин резко расширила глаза, ее тело задрожало от слов Хэ Даована. Меч Тоски в ее руке издал тихий гул — предвестник атаки.

— Цинлин, — рука Се Хэнчжи легла ей на плечо, заставляя ее отвернуться. — Он провоцирует тебя нарушить запрет силой.

Даже если бы Ши Цинлин избежала наказания, Ши Умо все равно пришлось бы лично прийти и извиниться перед Хэ Даованом.

А Хэ Даован своим языком мог исказить факты даже перед главой секты.

Ши Цинлин глубоко вздохнула, с трудом проглотив обиду, кивнула Се Хэнчжи и, вытирая слезы рукавом, вышла.

Се Хэнчжи оставался спокоен и лишь напоследок ровным голосом сказал:

— Вместо того чтобы клеветать на других, Глава Пика Хэ, возможно, мог бы найти лучшее решение.

Быть бездарностью на пути меча, но затем изменить судьбу, перейдя к изучению формаций — разве в мире бывают такие чудеса без последствий? За все приходится платить.

Хэ Даован с холодным лицом уставился на Се Хэнчжи, на удивление молча.

Одного демонического отклонения достаточно, чтобы разрушить сердце и уничтожить Путь, не говоря уже о трех.

Хэ Даован переработал демоническую Ци для собственных нужд, перестроил свое тело, но с тех пор стал зависим от нее. Его характер становился все более вспыльчивым и раздражительным, время от времени его мучили приступы невыносимой головной боли.

Чем выше становился его уровень совершенствования, тем сильнее была боль.

Ему выпал шанс, но этот шанс вел его по пути темного культиватора.

Хэ Даован использовал методы темных культиваторов, но не отказался от праведного сердца. Вэнь Ицзюнь знал об этом. Демоническая Ци на Пике Покаяния была полезна для Хэ Даована, а также позволяла ему выплескивать свою враждебную Ци. Поэтому назначение его главой пика было лучшим решением.

Много лет назад Хэ Даован не смог сдержаться и чуть не был поглощен демонической Ци, устроив резню. Именно Се Хэнчжи остановил его и помог вернуть рассудок.

Хэ Даован по-прежнему гордо смотрел на него, ничуть не смягчая резкости в голосе.

— Возможно, Небесный Путь предначертал мне трудный путь совершенствования. И тот же Небесный Путь предначертал тебе, Се Хэнчжи, быть гением, которым восхищаются тысячи. Лучшего решения нет. Даже если бы оно было, это был бы тот путь, по которому я уже иду.

— Сомневаюсь.

---

Два младших брата-ученика уже некоторое время утешали Ши Цинлин. Ее слезы высохли, когда наконец вышел Се Хэнчжи.

— Старший брат, о чем тебе было говорить с этим подонком! — Ши Цинлин в сердцах пнула камень на обочине дороги.

Се Хэнчжи взглянул на двух учеников. Оба виновато опустили головы, не смея смотреть на него.

— Возвращайтесь. И впредь не поступайте так опрометчиво, — Се Хэнчжи вырос вместе с Ши Цинлин. Хотя она была немного избалованной, она никогда не создавала серьезных проблем. А если и создавала, то за ее спиной всегда была толпа людей, готовых все уладить.

— Если бы меня здесь не было, Хэ Даован не пощадил бы тебя.

— Но ты же здесь! И всегда будешь рядом. Если со мной что-то случится, старший брат, ты ведь не оставишь меня в беде? — гнев Ши Цинлин быстро прошел, и она уже с улыбкой теребила его рукав. — Старший брат, когда ты купил пирожные? Это мне?

Только тут Се Хэнчжи вспомнил, что у него в руке пакет с пирожными с османтусом.

Он опустил взгляд, что-то вспомнив, и протянул ей пакет.

— Возьми.

— Старший брат самый лучший!

— Это Лу... — он не договорил, услышав шум неподалеку.

Он посмотрел в ту сторону и увидел толпу учеников, собравшихся вокруг. Похоже, кто-то проводил тренировочный поединок.

Се Хэнчжи уже собирался отвести взгляд, как вдруг увидел фигуру в желтом платье, летящую, словно воздушный змей с оборванной нитью. Она тяжело упала на землю, подняв облако пыли.

Два ученика позади него, увидев это, одновременно ахнули.