Глава 3 (Часть 2)

Руки его снова задрожали от волнения, кисть для меча он привязал криво-косо. Кунь Юэ как раз повернулась и чуть не заметила его, но, к счастью, Лин Мань отвлекла её. Лин Мань ещё и помахала ему рукой, торопливо жестикулируя, чтобы он поторопился.

Старшая сестра-ученица тоже считает, что он поступает правильно!

Он не ошибается!

Он ведь просто беспокоится о Главе!

Волнение в сердце улеглось, руки перестали дрожать. В мгновение ока он привязал кисть и, увидев, как она скрылась из виду, с облегчением закрыл футляр. Он поспешно вернулся на своё место и принялся пить вино, больше не смея поднять глаза и посмотреть в сторону Кунь Юэ.

Хотя Кунь Юэ не умела парить на мече, будучи меч-духом, она всё же смутно чувствовала любые изменения со своим мечом. Но она выпила вина, и Лин Мань её отвлекла. Когда она снова попыталась сосредоточиться, кисть уже была привязана, и она ничего не почувствовала.

В любом случае, все странные ощущения можно было списать на вино из османтуса и лёгкое опьянение.

После трёх кругов вина меч-духи были пьяны в стельку: кто-то лежал на столе, кто-то обнимал стул, кто-то, распахнув одежду, звал учителя. Только Лин Мань и Кунь Юэ оставались трезвыми.

Хмель постепенно выветривался, луна уже клонилась к закату, ночь подходила к концу.

Лин Мань взяла стоявший рядом футляр для меча и с почтением протянула его Кунь Юэ:

— Глава, вино выпито. Позвольте младшей сестре проводить вас до барьера.

Увидев в глазах Лин Мань не проходящую тревогу, Кунь Юэ отвернулась и небрежно закинула футляр за спину:

— Пойдём.

Они шли по неровной каменной тропе, шаг за шагом спускаясь с горы. Никто не проронил ни слова упрёка. В этот момент казалось, будто они обе — обычные смертные без капли совершенствования.

Мокрые носки, грязный подол платья — всё это было неважно.

Хорошее или плохое — всё, что давала гора Куньлунь, было хорошим.

Но у любой дороги есть конец. Прежде чем ночь окончательно рассеялась, они добрались до барьера у подножия горы.

— Пришли. Старшая сестра, помоги мне в последний раз, — сказала Кунь Юэ, глядя на барьер, окутывающий всю гору Куньлунь. В её голосе не слышалось ни радости, ни печали.

— Глава, прошу, помедлите, — Лин Мань знала, что момент расставания настал. Она остановила Кунь Юэ и, достав из кольца-хранилища красное боевое платье, с трепетом протянула его Кунь Юэ. — Мы знаем, что Глава, спустившись с горы, не будет нуждаться в одежде и еде. Но это знак уважения от всего Кладбища Мечей. Прошу Главу принять его.

Лин Мань опустила голову, не смея смотреть на Кунь Юэ.

Во всём Кладбище Мечей, кроме учителя, все были меч-духами. Когда меч-дух обретал форму, ножны становились его одеждой, боевым облачением, его щитом.

По мере роста их духовной силы их тела росли, как у смертных, и ножны меняли свой вид.

Но… с Главой было не так.

Кунь Юэ, будучи меч-духом, обрела форму, но не могла парить на мече, и её ножны не могли трансформироваться. Её одежду приходилось шить.

Но после битвы против небес на горе Куньлунь всё было разрушено. Небесный огонь сжёг гору дотла, не оставив ни травинки.

Кольцо-хранилище, которое было у Лин Мань, тоже дал учитель. После великой битвы у Кладбища Мечей Куньлуня остались только сорок восемь мечей и учитель.

В кольце-хранилище Тань Мина были только мантии школы, и тех было немного. Их перекраивали и ушивали, чтобы Кунь Юэ было что носить, пока она росла.

Этот наряд с подпалинами, что был на ней сейчас, был последним.

Кунь Юэ с детства носила простую одежду, и она ей давно надоела. Увидев это красное боевое платье, она почувствовала, как сильно оно ей нравится. Но хотя духовная сила в платье была хаотичной, это была настоящая магическая мантия. Чтобы создать её, они, должно быть, заплатили немалую цену. Она не могла его принять.

Кунь Юэ с трудом сдерживала слёзы и, отвернувшись, сказала:

— Спустившись с горы, я точно найду что-нибудь получше. Забери его обратно, мне будет тяжело нести его в пути.

Лин Мань слегка подняла голову и, глядя на Кунь Юэ, всхлипнула:

— Да, это младшая сестра не подумала. Возьмите это кольцо-хранилище, Глава, с ним будет удобнее, — говоря это, Лин Мань сняла с руки кольцо-хранилище, положила его на боевое платье и снова протянула всё Кунь Юэ. — Прошу Главу принять.

Кунь Юэ больше не могла сдерживаться. Слёзы хлынули из её глаз, она рыдала навзрыд:

— Что ты делаешь? Кому нужно твоё кольцо-хранилище?

— Если Глава не хочет кольцо, то хотя бы примите боевое платье, — Лин Мань выпрямилась, вложила красное платье в руки Кунь Юэ, а затем обняла её, нежно поглаживая по спине. Сдерживая слёзы, она тихо сказала: — Мы будем очень рады, представляя, как Глава в подаренном нами платье громит врагов направо и налево. Глава, исполните наше желание.

В конце концов, Кунь Юэ, прижимая к груди красное боевое платье, с плетью из кости дракона на поясе и футляром за спиной, с опухшими от слёз глазами, рыдая, спустилась с горы. Она плакала всё громче и громче, с наступления темноты до самого рассвета.

— Почтительно провожаем Главу, — Лин Мань стояла перед барьером, сложив руки и низко поклонившись. Она долго не могла выпрямиться.

За её спиной, в тайном укрытии в лесу, остальные двадцать пять меч-духов так же сложили руки и поклонились. Их всхлипывания разносились по лесу: — Почтительно провожаем Владыку меча.

Они напились и опьянели, но в их сердцах была тревога. Услышав шаги Кунь Юэ и Лин Мань, они очнулись.

Они поспешно последовали за ними, но, увидев фигуры Главы и Старшей сестры, не решились подойти. Они боялись расстроить Главу, боялись, что, увидев их, она не сможет уйти. Возможно, прощание за столом было лучшим вариантом.

Они не осмелились сказать ей, что следовали за ней всю дорогу, боясь быть обнаруженными, крались, сжимаясь от страха.

Они также не сказали ей, что это красное боевое платье было создано из двадцати шести фрагментов их собственных ножен, по одному от каждого.

Во время создания они долго спорили о фасоне и цвете, боясь, что ей не понравится.

Они давно знали, что она уйдёт, но только в последний момент поняли, каково это — беспокоиться и не хотеть отпускать.

В полуразрушенном дворе у подножия Утёса Куньлунь старик с седыми волосами и молодым лицом гадал снова и снова. Его покрасневшие глаза уставились на последний знак гадания на столе, он бормотал, словно одержимый:

— Есть шанс на выживание, есть шанс на выживание! Я знал, ещё есть шанс на выживание!