Глава 12. EP 12

«Может быть, наша любовь подобна звездам, охраняющим море, — она никогда не угаснет». — «Звезды и море»

— Юй Цзе!

Гу Сяомэн резко проснулась. Холодный пот на лбу напомнил ей, что это был не сон. Вокруг все было привычно, как и каждое утро. Она лежала в своей постели. Почему же на душе такая тоска? Чего она ждала? Даже сама Гу Сяомэн не могла этого понять.

Прошлой ночью она видела Юй Цзе, обнимала ее. Тепло ее прикосновений казалось до сих пор ощутимым. Как можно было убедить себя, что все это лишь сон?

Она помнила, как Ли Нинъюй обнимала ее и тихо шептала на ухо обещание никогда больше ее не покидать. Она помнила ее нежный взгляд, похожий на сияние бесчисленных звезд, манящий ее авантюрную душу. Она даже помнила легкое прикосновение ее губ к своим — почти неуловимое, но заставляющее сердце трепетать.

Все эти детали были так живы в памяти, что Гу Сяомэн не сомневалась в реальности произошедшего. Она начала искать в комнате следы присутствия Ли Нинъюй, но ничего не нашла. Ли Нинъюй солгала об амнезии, а потом сама появилась. Что-то должно было произойти… или она что-то узнала…

Гу Сяомэн замерла, потом подбежала к кровати, подняла подушку и вдруг рассмеялась.

В тот вечер в Цючжуане, в день ее рождения, Ли Нинъюй подарила ей салфетку, сложенную в виде маленького платья. Гу Сяомэн притворилась, что ей не нравится подарок, пробормотав, что оно слишком бледное. Ли Нинъюй не обиделась, а просто медленно вылила на него красное вино, и платье стало алого цвета, как то, которое было на Гу Сяомэн.

После того, как Гу Сяомэн помогла Ли Нинъюй бежать из Цючжуана, она хранила это маленькое платье под подушкой. Она думала, что это будет последняя и единственная связь между ними. Но теперь рядом с одиноким платьицем лежал еще один подарок — салфетка, сложенная в платье, из дома Гу Сяомэн. Оно было белоснежным, и на нем были вышиты маленькие цветочки — видимо, чтобы обозначить, кому оно принадлежит.

— Детский сад! — пробормотала Гу Сяомэн.

Неужели Ли Нинъюй может быть такой милой? Сердце Гу Сяомэн пело от радости. Получается, Ли Нинъюй призналась ей в своих чувствах? Можно ли считать эти платья символом их любви?

Гу Сяомэн поклялась себе, что, как только соберет достаточно информации и устранит Рюкаву и Васидзу, она обязательно все выяснит у Ли Нинъюй. Ведь такие вещи, как любовь, не должны оставаться недосказанными.

— Мисс Чжао, сегодня вечером я хочу твой пудинг!

Как бы ни было хорошо на душе, работу никто не отменял. Напевая, Гу Сяомэн спустилась вниз, быстро позавтракала и не забыла заказать десерт на вечер.

— Хорошо, мисс, — ответила мисс Чжао и обменялась улыбкой с Гу Миньчжаном. Они давно не видели Гу Сяомэн такой радостной.

— Кстати, Сяомэн… — Гу Миньчжан опустил газету и хотел что-то сказать, но дочь уже выскочила из дома, села в машину и умчалась.

— Вот так всегда… Нашла любовь — забыла отца, — проворчал Гу Миньчжан.

— Господин, вы думаете, Сяомэн будет против, если сегодня вечером подполковник Ли переедет к нам?

— Это их дело. Да и разве я могу сравниться с Ли Нинъюй в умении убеждать? Даже поговорить с дочерью теперь не могу!

Гу Миньчжан подшучивал над собой, и мисс Чжао тихонько засмеялась. В доме давно царила гнетущая атмосфера, и все надеялись, что приезд Ли Нинъюй и дальнейшие события вернут все на круги своя, как и обещала Ли Нинъюй.

— Господин Гу, Сяомэн слишком много выпила. Попросите мисс Чжао принести воды, я позабочусь о ней.

Вчера вечером, выйдя из ресторана, они сели в машину, которую прислал Гу Миньчжан, и поехали домой. Но у ворот дома Гу Сяомэн ни за что не хотела входить, крепко обнимая Ли Нинъюй. В конце концов, Ли Нинъюй пришлось практически нести ее на руках до комнаты.

Больше часа Ли Нинъюй укладывала ее спать. К тому же, нести Гу Сяомэн было тяжело, и теперь Ли Нинъюй чувствовала себя совершенно измотанной. Но, глядя на спящую Гу Сяомэн, она ощущала лишь тепло и нежность, и усталость как рукой сняло.

Выйдя из комнаты Гу Сяомэн, Ли Нинъюй отправилась в кабинет Гу Миньчжана. Она знала, что своей жизнью обязана семье Гу, поэтому ради Сяомэн, да и ради задания, ей нужно было договориться с Гу Миньчжаном.

— С Сяомэн… все в порядке?

— Она спит. Господин Гу, насчет дальнейшего плана…

Свет в кабинете горел всю ночь. Только под утро Ли Нинъюй вышла из дома Гу. Пань Ханьцин, волнуясь за сестру, ждал ее внизу. Они попрощались с Гу Миньчжаном и сели в рикшу. Убедившись, что за ними никто не следит, Ли Нинъюй заговорила с братом.

— Все уладила?

— Не волнуйся, Ван Тяньсян передал все Доктору Катори.

В тот день, когда они покупали платья, Ли Нинъюй рассказала Пань Ханьцину обо всем. Они обменялись информацией и быстро пришли к соглашению: чтобы устранить Рюкаву, нужно внедрить своего человека в ряды японцев. К счастью, в предыдущем плане Гу Сяомэн был человек, который идеально подходил на эту роль.

— Когда ты переезжаешь?

— Сегодня вечером… Брат, прости, что втягиваю тебя в это. Сяомэн еще молода, я не могу позволить ей рисковать одной…

В глазах Ли Нинъюй читалось извинение. Положение Пань Ханьцина и так было непростым, а участие в противостоянии с японцами значительно увеличивало риск его разоблачения. Но ради безопасности Гу Сяомэн у нее не было другого выбора.

— Последние несколько дней Гу Сяомэн постоянно стояла под нашими окнами. Даже мне, взрослому мужчине, стало ее жаль. Если бы не тот ливень, когда ты не выдержала и выбежала к ней, я бы почти поверил, что ты потеряла память. Вчера ты опять не ночевала дома. Скажи, как мне, ее брату, реагировать на то, что Гу Сяомэн полностью завладела твоим сердцем и душой? Радоваться или горевать?

— Что ты такое говоришь… — пробормотала Ли Нинъюй, смутившись от неожиданной шутки брата. Она отвернулась, чтобы скрыть свое волнение. Пань Ханьцин, заметив это, вошел во вкус. Ли Нинъюй редко проявляла эмоции, а уж тем более не говорила о любви. Такой шанс нельзя было упускать.

— Нинъюй, разве так сложно произнести слово «люблю»?

— Брат!