Глава 8. EP 08

Ощущение удушья, словно паутина, опутывало ее. В ушах стучал пульс. Как ни старалась, невидимая сила тянула ее все глубже на дно.

Ей послышался чей-то голос, словно слабый луч света пробился сквозь толщу воды. Она протянула руку, но нащупала лишь пустоту. Однако тепло на кончиках пальцев подсказывало: еще немного, и она сможет удержать этот луч, рассекающий тьму. Она боролась, плакала, молилась, надеясь, что кто-то услышит ее последний крик о помощи.

— Сяомэн… не уходи…

Наконец, она увидела, как свет прорвался сквозь толщу воды и окутал ее. Знакомое тепло… Это она, Ли Нинъюй была уверена в этом, как в своей вере.

Собрав все силы, Ли Нинъюй медленно открыла глаза. После долгого пребывания во тьме свет показался ей нестерпимо ярким. Она хотела поднять руку, чтобы заслониться, но поняла, что слишком слаба, чтобы пошевелиться.

— Нинъюй…

Она услышала мужской голос и узнала своего брата. С тех пор, как она себя помнила, ей никогда не доводилось видеть его таким подавленным, не говоря уже о слезах.

— Брат… я…

Глядя на слезы в уголках глаз Пань Ханьцина, Ли Нинъюй почувствовала укол вины, но не смогла произнести даже слова «прости». Пань Ханьцин, понимая ее чувства, отвернулся, чтобы вытереть слезы, и снова сел рядом с кроватью.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, но сейчас тебе нужно отдыхать…

Неделю назад Гу Сяомэн снова пришла к ним, но на этот раз под покровом ночи, чтобы тайно вернуть Ли Нинъюй брату.

— Ван Тяньсян рассказал мне о том, что произошло. Рюкава пока не будет присылать сюда своих людей. Врач сказал, что с тобой все в порядке, просто нужно время, чтобы лекарство вышло из организма. Когда проснешься, нужно будет как следует восстановиться.

Гу Сяомэн имела в виду задание, которое она ранее дала Пань Ханьцину. Ван Тяньсян доставил тело Хэ Цзяньчжу, загримированное под Ли Нинъюй, в дом семьи Ли, а Пань Ханьцин блестяще сыграл роль безутешного брата, обманув японцев.

Ван Тяньсян рассказывал, как лицемерно утешал Пань Ханьцина, сбивая с толку подчиненных Рюкавы. Но для Гу Сяомэн это была лишь пустая информация — Ван Тяньсян просто пытался выставить себя в лучшем свете.

— Госпожа Гу, я очень благодарен вашей семье за помощь. Но я также знаю о ваших чувствах к Нинъюй. Вы уверены, что поступаете правильно?

Пань Ханьцин никак не мог понять, почему, если Гу Сяомэн действительно так сильно любит Ли Нинъюй, что готова была ради нее умереть, она не оставила ее рядом с собой, под защитой семьи Гу, а наоборот, оттолкнула.

— Господин Пань, помнится, в прошлую нашу встречу, помимо просьбы объединиться с Ван Тяньсяном, чтобы обмануть японцев, я просила вас еще кое о чем… Такой высококлассный агент, как Цин Дэн, с феноменальной памятью и способностью узнавать людей по голосу, не мог этого забыть.

В словах Гу Сяомэн Пань Ханьцин услышал нотки предупреждения, а также намеренную отстраненность, что говорило о ее внутренних колебаниях.

— Я действительно обещал вам, что Нинъюй откажется от роли Старого Призрака и уйдет из секретного отдела. Но, думаю, вы понимаете мою сестру лучше, чем я, ее родной брат. Как вы думаете, что она сделает, если узнает, что вы рисковали жизнью ради нее?

Внезапно Пань Ханьцина охватило тревожное предчувствие. Что-то было не так с Ли Нинъюй. По словам Гу Сяомэн, Ли Нинъюй собиралась пожертвовать собой ради ее безопасности. Теперь же, обнаружив, что жива сама, первым делом она должна была бы беспокоиться о Гу Сяомэн.

Но… прошло уже больше пяти минут с тех пор, как она очнулась, а она ни словом не обмолвилась о Гу Сяомэн.

— Нинъюй, что случилось в Цючжуане…

— Цючжуан? Брат… о чем ты говоришь?

Пань Ханьцин лишь хотел прощупать почву, но этот ответ заставил его сердце сжаться от тревоги, хотя внешне он оставался спокойным.

— Ничего. Ах да, слышал, дочь судовладельца Гу сегодня устраивает большой банкет и пригласила Рюкаву Хихару и Васидзу Тэцуо. Весь Ханчжоу только об этом и говорит. Нинъюй, ты знаешь, как зовут эту госпожу Гу?

Лицо Ли Нинъюй побледнело. Она с трудом покачала головой, на лбу выступили капельки пота. Болезненный вид сестры вызвал у Пань Ханьцина сочувствие. Он сказал, чтобы она не переживала, поправил одеяло и, сославшись на то, что нужно проверить кашу на плите, вышел из комнаты.

В тот вечер они с Гу Сяомэн обсуждали разные варианты развития событий, но никак не ожидали, что у Ли Нинъюй случится амнезия. Трудно сказать, к счастью это или к беде. Надев шляпу, Пань Ханьцин вышел из дома. Сейчас главное — как можно скорее связаться с Гу Сяомэн. Ситуация сложилась иначе, чем они предполагали, но их цель оставалась прежней — безопасность Ли Нинъюй превыше всего.

Тем временем за обеденным столом в доме Гу сидели четверо: Гу Сяомэн и Гу Миньчжан с одной стороны, а напротив них — приглашенные гости.

— Господин Гу, что вы скажете на это предложение? Брак вашей дочери с моим учеником — лучший способ продемонстрировать вашу лояльность Великой Японской империи.

Это говорил Васидзу Тэцуо. За вежливым тоном скрывалась угроза. Гу Миньчжан хотел поднять бокал, чтобы сменить тему, но его перебила дочь.

Это была его любимая дочь, новый Старый Призрак — Гу Сяомэн.

— Полковник Рюкава — образованный и воспитанный человек, быть удостоенной вашего внимания — большая честь для меня. Но я единственная дочь моего отца, и он, должно быть, просто немного расчувствовался. Надеюсь, вы не в обиде. Что касается помолвки, дайте мне несколько дней подумать. Уверяю вас, мой ответ вас не разочарует.