Перерождение

Перерождение

Весенний ветер был ласковым, сотни цветов источали аромат.

В саду резиденции генерала наперебой распускались камелии.

Издалека их лепестки, словно красный нефрит, напоминали золотые чаши.

— Госпожа, пора вставать, — позвала служанка Хуэй Синь.

Ши Чуньюань, пребывая в полудрёме, внезапно услышала, как кто-то назвал её госпожой.

Она подумала: «Я ведь уже мертва, почему я всё ещё слышу голоса?»

Ши Чуньюань с трудом открыла глаза. Взгляд упал на золотые кисти балдахина над кроватью — вышивка была искусной, проработанной до мельчайших деталей.

Она вспомнила, как раньше каждый вечер разглядывала эту вышивку, словно видела движение иглы и нити, ощущала очарование и суть рукоделия.

— Госпожа, полежите пока, Хуэй Синь сейчас принесёт воды умыться.

Не успела Ши Чуньюань опомниться, как дверь за служанкой закрылась.

Она поднесла руку к горлу, подумав о том, что уже выпила ту чашу с ядом и должна была умереть.

Значит, небеса сжалились и даровали ей перерождение.

В комнате витал лёгкий аромат сандала. У изголовья кровати висела изящная ширма с изображением цветов, птиц и пейзажей — всё было как живое.

Казалось, стоило подуть лёгкому ветерку, и цветы с травами на ширме заколыхались бы в танце.

Это была всё та же знакомая ей комната.

Ши Чуньюань откинула одеяло, подошла к зеркалу и увидела себя — семнадцатилетнюю.

Кожа девушки была нежной, как застывший жир, глаза — ясными. Словно прошла целая жизнь.

Ши Чуньюань вспомнила, что в прошлой жизни, когда ей было семнадцать, шёл двадцать первый год эпохи Жунчан.

А когда ей исполнилось восемнадцать, Ши Ань повёл войска на Северо-Запад. Однако недоброжелатели передали ему тайное письмо с императорской печатью, из-за чего он изменил маршрут и не успел вовремя прийти на подмогу.

В результате семью Ши обвинили в государственной измене, и Ши Ань не смог оправдаться.

Но даже в предсмертный миг он кричал: «Я, Ши, всю жизнь любил свою страну и был ей предан, я никогда не предавал её!»

«Небеса всё видят! Пусть те, кто подставил меня, не знают покоя до конца своих дней!»

«Умирая, я желаю, чтобы правда открылась миру, чтобы больше не было невинно осуждённых!»

Сказав это, он осушил чашу с ядом.

Ши Ань, почитаемый всеми полководец, чьё имя гремело повсюду, гордость Великой Ци.

Герой, храбрый и бесстрашный воин, пал жертвой клеветы и умер от яда, дарованного Его Величеством.

Как же это смехотворно.

Её отец всю жизнь служил стране, он заслуживал лучшей участи, его имя должно было остаться в истории.

Ши Чуньюань горько покачала головой, не зная, была ли восстановлена справедливость в прошлой жизни.

К счастью, она получила второй шанс.

Но она не знала, повторится ли всё точь-в-точь, как в прошлой жизни.

В любом случае, Ши Чуньюань была готова ко всему. Она не хотела повторять прошлых ошибок.

Внезапно дверь с силой распахнулась. Ши Ань размашисто вошёл в комнату, ворча: «Ах ты, негодница! Солнце уже высоко, а ты только встаёшь. Сегодня опять в академию не пойдёшь?»

Ши Чуньюань посмотрела на Ши Аня, и её глаза почему-то покраснели. Она тут же подбежала и обняла его.

— Всего ночь меня не видела, так соскучилась? — нахмурившись, спросил Ши Ань.

Её отец… Он был и весёлым, и любящим.

Ши Чуньюань прекрасно знала, что была проказницей и натворила немало бед.

И каждый раз Ши Ань разгребал последствия её выходок.

Когда Ши Ань отправлялся охранять Северо-Запад, Ши Чуньюань, прикрываясь именем генеральской дочери, носилась повсюду, устраивая неприятности.

Люди говорили, что Ши Ань — талантливый и прославленный, грозный генерал, но как же он воспитал такую своевольную и непослушную дочь, нерадивую в учёбе?

Ши Ань, впрочем, не обращал внимания на эти пересуды.

Свою дочь он знал лучше всех.

Ши Чуньюань и вправду была немного своевольной и не любила скучные книги.

Но в стрельбе из лука она была одной из лучших в Зале боевых искусств, и до сих пор мало кто мог с ней сравниться.

Ши Ань сам был военным и не разбирался в науках, поэтому его требования к учёбе Ши Чуньюань были невысоки.

Главное — не перечить учителям в академии, внимательно слушать на уроках и повторять пройденное после занятий.

Он часто отсутствовал в Столице, а Ши Чуньюань рано потеряла мать.

Все эти годы ей очень не хватало любви, и Ши Ань лишь хотел, чтобы его дочь прожила эту жизнь здоровой и счастливой — это было его главным желанием.

— Приведи себя в порядок и выходи обедать. Сегодня можешь не ходить в академию, — сказал Ши Ань.

Ши Чуньюань, только что пребывавшая в печали, тут же воспряла духом.

— Хорошо, папа, я скоро буду!

После полудня (в час Козы) сытая и довольная Ши Чуньюань лежала в недавно разбитом саду перед домом, греясь на солнце.

Хуэй Синь стояла рядом и обмахивала её веером.

— Почему госпожа вдруг решила погреться на солнце? — с любопытством спросила Хуэй Синь.

Ши Чуньюань зевнула: «Такое чувство, будто я давно не видела света».

И правда, давно не видела.

После ложного обвинения в измене в прошлой жизни семью Ши держали в тюрьме целый месяц. До самой смерти Ши Чуньюань так и не смогла снова увидеть Столицу.

— Хуэй Синь, подготовь карету, я хочу съездить кое-куда, — сказала Ши Чуньюань, но тут же остановила служанку. — Хотя ладно, у меня же не рук, не ног нет. Лучше пройдусь пешком.

— А то отъемся, и животик появится, — пробормотала Ши Чуньюань себе под нос.

Хуэй Синь, идя следом, улыбнулась краешком губ: «Госпожа худенькая, вам нужно больше есть».

Ши Чуньюань махнула рукой и пошла вперёд, украшения в её волосах покачивались в такт шагам.

Она улыбнулась и сказала: «Тогда, когда дойдём до рынка, купим побольше всего».