Глава 3 (Часть 2)

Линь Сиянь смотрела на Хун Сяньэр. Её прекрасное лицо не было искажено предсмертным ужасом. В её глазах не было страха, только беспокойство за близких, любовь к своей семье.

Кровь попала Линь Сиянь в глаза и смешалась со слезами. Она смотрела в глаза Хун Сяньэр, в которых даже перед смертью читалась нежность. Девочка хотела закричать, но не могла издать ни звука.

Пока Линь Сиянь была в оцепенении, один из людей в чёрном снова замахнулся на неё мечом. Придя в себя, девочка увернулась, но клинок продолжал преследовать её, целясь в шею.

Впервые Линь Сиянь столкнулась с тем, что древние боевые искусства могут быть настолько сложными. Она пожалела, что недостаточно тренировалась. У неё не было даже времени, чтобы выхватить кинжал.

Часть 8: Кровавый и зловещий

Уклоняясь от ударов, Линь Сиянь отступала, пока не оказалась загнана в угол. Меч снова метнулся к её шее, и отступать было некуда.

В последний момент другой меч, весь в зазубринах, отбил удар, спасая Линь Сиянь.

Обернувшись, девочка увидела своего отца, Линь Вэя, окровавленного, с мечом в руке. Рядом стоял её старший брат, Линь Шуюй.

— Шуюй, забери сестру и бегите! — сказал Линь Вэй. — Вы должны выжить! — Сказав это, он взмахнул своим иззубренным мечом и бросился на преследователей.

Линь Шуюй с болью посмотрел на происходящее во дворе, схватил Линь Сиянь и побежал. Девочка не сопротивлялась. Ужас происходящего, наоборот, заставил её успокоиться. Она понимала, что от этой беды им не уйти. Сейчас главное — спасти свою жизнь. Если она погибнет, то жертвы её семьи будут напрасны.

Убегая, она увидела, как отцу отрубили руку, а её второй брат, Линь Шукуан, лежал неподвижно на земле в луже тёмно-красной крови.

Линь Шуюй и Линь Сиянь спрятались в полуразрушенном храме на горе, чтобы передохнуть. Хотя они убежали далеко, преследователи скоро их настигнут. Оба понимали, что так им не спастись.

Линь Сиянь стиснула зубы. У неё не было боевых навыков, в отличие от брата. Из них двоих у него было больше шансов выжить. Пусть лучше погибнет она. Брат должен жить. Решив так, Линь Сиянь обратилась к Линь Шуюю:

— Брат, я хочу пить. Принеси мне воды. — Просьба была неуместна, но она знала, что любящий брат не откажет ей.

— Хорошо, — тут же ответил Линь Шуюй. — Подожди здесь, никуда не уходи. Я скоро вернусь. — Сказав это, он вышел. Как только брат скрылся из виду, Линь Сиянь вытащила кинжал из-под юбки и решительно вышла из храма. Она должна была отвлечь преследователей, чтобы дать брату время убежать.

Не успела она отойти от храма, как почувствовала резкую боль в шее. Перед тем как потерять сознание, она увидела лицо брата и услышала его слова:

— Если кому-то и суждено погибнуть, то мне, а не тебе…

Теряя сознание, Линь Сиянь отчаянно кричала брату: «Не ходи! Не надо!», но это было бесполезно.

Линь Сиянь очнулась перед рассветом. Она обнаружила себя спрятанной в нише для статуи Будды. Выбравшись оттуда, девочка выбежала из храма. Неподалёку она увидела обезглавленное тело Линь Шуюя, покрытое кровью.

Сердце Линь Сиянь разрывалось от горя. Она подбежала к голове брата и упала перед ней на колени, подняв облако пыли. Девочка смотрела на голову брата, забыв обо всём.

Ветер играл с распущенными волосами Линь Шуюя, и они нежно касались лица Линь Сиянь, словно брат пытался успокоить её. Девочка закрыла глаза и прижалась щекой к волосам. Зрелище было ужасным.

Собрав последние силы, Линь Сиянь заставила себя успокоиться. Теперь она осталась одна. Она должна выжить. Если она умрёт, то некому будет отомстить за её семью.

Линь Сиянь знала, что преследователи не успокоятся, пока не найдут её тело. У неё не было боевых навыков, и убежать она не могла. Взглянув на меч, который брат крепко сжимал в руке, Линь Сиянь, стиснув зубы, взяла его и направила острие к своей груди.

Конечно, она всё рассчитала. Наёмница знала, куда нужно ударить, чтобы убить, а куда — чтобы только ранить.

Том 2

Часть 9: Все мертвы, никого не осталось в живых

Удар мечом выглядел так, будто он пронзил сердце, но на самом деле клинок вошёл неглубоко и не задел жизненно важные органы. Её жизни ничего не угрожало.