Глава 14

Глава 14

Вчера Цзи Нин легла спать поздно, полночи проболтав с Чэн Цзяши, поэтому проснулась только после десяти утра.

Тетя Ван вышла из кухни с подносом в руках и приветливо улыбнулась:

— Мисс, вы проснулись.

— Угу, — Цзи Нин рассеянно оглядела гостиную. — А где все остальные?

— Господин с зятем играют в шахматы во дворе, госпожа ушла по делам, а молодой господин — на занятия, — с улыбкой ответила тетя Ван.

Цзи Нин сделала глоток молока из стакана и тут же поперхнулась, услышав от тети Ван это бесхитростное «зять». Молоко брызнуло изо рта. Она поспешно вытащила несколько салфеток из коробки, вытерла рот и, прокашлявшись несколько раз, наконец смогла спросить:

— В каком веке мы живем, чтобы называть его «зятем»?

Тетя Ван, привыкшая к своей простоте, не заметила изменения в лице Цзи Нин. Протирая стол, она со смехом сказала:

— Мисс, вы просто слишком застенчивы.

Сказав это, она взяла тряпку и вернулась на кухню, бросив на Цзи Нин многозначительный взгляд.

«Ну куда же вы? Мы еще не все обсудили!» — Цзи Нин с легкой досадой доела завтрак.

Проходя мимо кухни, она услышала, как тетя Ван бормочет себе под нос:

— Почему в холодильнике стало на три яблока меньше? Я вчера точно пересчитывала. Неужели мыши съели?

Цзи Нин, неожиданно превратившаяся в мышь, невольно замедлила шаг, а потом как ни в чем не бывало пошла дальше.

Двор дома семьи Цзи был полон цветов, привлекавших бабочек. Однако Чэн Цзяши совершенно не замечал этой красоты, он сейчас пребывал в состоянии тихого отчаяния.

Цзи Яньцзюнь, зажав черную шахматную фигуру между двумя пальцами, сосредоточенно смотрел на доску, нахмурив брови. Подумав некоторое время, он медленно поставил фигуру на доску.

Чэн Цзяши спокойно наблюдал. Хоть внутри у него все кипело от раздражения и бессилия, он не произнес ни звука, потому что после вчерашнего вечера и сегодняшнего утра, проведенного за игрой в шахматы с Цзи Яньцзюнем, он глубоко осознал одну истину: мастерство тестя в шахматах было не просто ужасным, но и манеры его игры были отвратительными. Можно было и не сомневаться, что тесть сейчас отменит свой ход.

И действительно, не прошло и трех секунд после того, как Цзи Яньцзюнь сделал ход, как он взял фигуру обратно и как ни в чем не бывало сказал:

— Кажется, этот ход неправильный. Я сделаю другой.

Он даже не подумал спросить мнения Чэн Цзяши и спокойно отменил свой ход, ничуть не смущаясь.

Чэн Цзяши тайком вздохнул с облегчением, сохраняя невозмутимый вид:

— Дядя, вы уверены?

— Подожди, я еще подумаю, — Цзи Яньцзюнь замахал рукой.

Затем он снова взял фигуру, нахмурился и, подумав еще немного, поставил ее на доску. Отлично, место опять изменилось.

— Дядя, на этот раз точно не будете менять? — поджал губы Чэн Цзяши.

— Сказанного не воротишь, не буду менять, — уверенно заявил Цзи Яньцзюнь.

«Ха-ха, ты хоть знаешь, что такое «сказанного не воротишь»? Твои действия полностью противоречат твоим словам! Это называется «сказанное можно воротить»!»

Когда пришла Цзи Нин, она увидела прекрасную картину взаимного уважения и радостного общения.

К сожалению, все это было лишь видимостью.

В детстве Цзи Нин пару дней училась играть в шахматы, но эта игра ее не заинтересовала — слишком сложная. Поэтому она бросила.

Цзи Яньцзюнь тогда очень расстроился, что его любимой дочери не нравится его любимое хобби. Он считал, что его дочурка стала холодной к нему, и у них пропал шанс укрепить отношения.

Повзрослев и набравшись опыта, Цзи Нин поняла одну вещь: старик Цзи, который так любит играть в шахматы, на самом деле играть не умеет, но любит заставлять других играть с ним. И те, кто играл с ним, обычно не соглашались на вторую партию — слишком мучительно.

Сейчас, видя, как Чэн Цзяши с раннего утра играет с Цзи Яньцзюнем в шахматы, хотя по спокойному лицу Чэн Цзяши нельзя было понять, что он чувствует, она была уверена, что под этой маской спокойствия скрывается раздраженное и нетерпеливое сердце, отчаянно желающее сбежать из этого ужасного места.

Быть хорошим зятем не так-то просто. Держись, парень!

Увидев Цзи Нин, Чэн Цзяши словно увидел спасительницу. Он посмотрел на нее с надеждой:

— Ниннин, ты пришла! Что-то случилось?

Цзи Нин сделала вид, что не замечает отчаянно подмигивающего Чэн Цзяши, с трудом сдерживая улыбку, и безжалостно ответила:

— Нет, ничего не случилось. Я ничего от тебя не хочу. Продолжайте играть, не обращайте на меня внимания.

На лице Чэн Цзяши тут же появилось выражение «Как ты можешь быть такой жестокой и бессердечной?». Не теряя надежды, он снова спросил:

— Ты уверена, что тебе ничего от меня не нужно?

«Ну скажи же, скажи, что тебе нужна моя помощь! Вытащи меня из этого ада!»

Возможно, Цзи Нин растрогала искренность Чэн Цзяши, и она почувствовала угрызения совести. Она осторожно сказала:

— Папа, вы уже целое утро играете. Может, отдохнете? Скоро обед.

Чэн Цзяши тут же закивал:

— Да, дядя, вы, наверное, устали. Отдохните немного.

Цзи Яньцзюнь, которому редко кто составлял компанию в шахматах, еще не наигрался и не хотел отпускать Чэн Цзяши. Но раз уж дочь и зять попросили, он не мог настаивать. Молодая пара хочет побыть вместе, и он, как современный отец, мог это понять:

— Если бы вы не сказали, я бы и не заметил, что у меня поясница болит. Ладно, в следующий раз продолжим.

Можно сказать, что после вчерашнего и сегодняшнего шахматных поединков отношение Цзи Яньцзюня к Чэн Цзяши, если и не изменилось на сто восемьдесят градусов, то было близко к этому. В его глазах Чэн Цзяши из мошенника, укравшего его доченьку, превратился в «неплохого парня», а главное — терпеливого, готового играть с ним в шахматы. Это было очень ценное качество.

Услышав про «следующий раз», Чэн Цзяши почувствовал, как только что проклюнувшийся росток надежды в его сердце тут же завял.

Идя по дорожке, Цзи Нин взглянула на Чэн Цзяши, от которого веяло унынием, и шутливо спросила:

— Что такой грустный? Хочешь вернуться и продолжить играть с моим папой в шахматы?

Чэн Цзяши был не в настроении препираться с Цзи Нин. Он упрекнул ее:

— Какая же ты бессердечная! Ты же знала, что твой отец ужасно играет в шахматы, но не предупредила меня! Тебе, наверное, очень весело смотреть, как я мучаюсь?

Цзи Нин кашлянула, чувствуя себя немного виноватой. Она не осмеливалась смотреть Чэн Цзяши в глаза и тихо объяснила:

— Я не специально. Я просто забыла тебе сказать. Но это не так уж и плохо. Смотри: вчера папа тебя почти игнорировал, а сегодня относился к тебе очень доброжелательно. Это все благодаря тому, что ты так долго играл с ним в шахматы. Твои старания не прошли даром.

От этих слов Цзи Нин Чэн Цзяши стало еще тоскливее. Он сердито посмотрел на нее:

— Только и можешь, что злорадствовать.

Тот, кто не играл в шахматы с человеком, у которого и мастерство, и манеры ужасны, не может представить себе эту мучительную безысходность. Каждая секунда — настоящая пытка.

«Я с таким добрым сердцем спасла тебя от мучений, а ты так со мной обращаешься! Совсем совести нет!»

Цзи Нин остановилась, повернулась к Цзи Яньцзюню и крикнула:

— Папа, Чэн Цзяши говорит, что хочет еще с тобой поиграть в шахматы.

— Ниннин, что ты сказала? — переспросил Цзи Яньцзюнь, не расслышав.

Чэн Цзяши поспешно схватил Цзи Нин за руку. Живешь под чужой крышей — приходится унижаться и умолять:

— Прародительница, умоляю, пощади меня!

Цзи Нин подняла подбородок, улыбнулась и с важным видом ответила:

— Я еще слишком молода, чтобы быть твоей прародительницей. У меня нет таких взрослых внуков.

«Мужчина не должен спорить с женщиной, я цивилизованный человек», — Чэн Цзяши постоянно твердил себе это, с трудом выдавливая натянутую улыбку.

— Десять тысяч юаней за твое молчание.

— Давай быстрее, — радостно сказала Цзи Нин, достав телефон.

От такого рвения Чэн Цзяши стало еще хуже. Он чувствовал себя так, будто попал в ловушку, расставленную специально для него, и был вынужден в нее прыгнуть. Он достал телефон из кармана и под пристальным взглядом Цзи Нин перевел ей десять тысяч юаней за молчание.

Увидев, как увеличился баланс ее кошелька в WeChat, Цзи Нин обрадовалась. Заработать десять тысяч за несколько минут — деньги достались слишком легко! Но, получив деньги, нужно было выполнить свою часть сделки. Она была честным бизнесменом и поспешно сказала Цзи Яньцзюню:

— Ничего особенного, папа. Не забудь вернуться к обеду.

Чэн Цзяши немного не понимал Цзи Нин. Судя по нынешнему положению семьи Цзи, Цзи Нин, как дочери нуворишей, не должны были нужны деньги. Но, исходя из их общения в последнее время, Цзи Нин слишком любила деньги и постоянно искала способы выманить их у него, словно ей очень нужны были деньги.

Цзи Нин шла, весело подпрыгивая и напевая какую-то мелодию. Она даже сорвала розу у дороги. Сразу было видно, что у нее прекрасное настроение.

Можно было и не сомневаться, что ее хорошее настроение — его заслуга, точнее, тех денег, которые он ей только что перевел. Чэн Цзяши спросил:

— Ты так любишь деньги?

— Не в деньгах счастье, но без денег — никак. Деньги такие милые, вполне нормально, что я их люблю. Неужели ты их не любишь? — не задумываясь ответила Цзи Нин.

— Люблю, но не так сильно, как ты. Ты на них помешалась, — сказал Чэн Цзяши.

Цзи Нин закатила глаза:

— Ты такой благородный! Если ты такой благородный, отдай мне свои деньги, я помогу тебе их потратить.

Эти слова напомнили Чэн Цзяши о том, что он давно забыл. Он достал кошелек, вытащил из него карту и протянул Цзи Нин:

— На.

— Зачем? — недоуменно спросила Цзи Нин.

Чэн Цзяши взял руку Цзи Нин и вложил ей карту:

— Это тебе на домашние расходы. Возьми.