Глава 9

Глава 9

Цяо Янь посмотрела на Цзи Нин с искренним выражением лица:

— Ты должна хорошо относиться к брату Цзяши в будущем.

От этого странного ощущения, похожего на предсмертное поручение, уголки губ Цзи Нин невольно дрогнули:

— Ну, голодным он точно не останется.

И это была правда. Трехразовое питание дома обеспечивала тетя Чэнь, ей самой совершенно не нужно было готовить. Поэтому она дала это обещание без малейших угрызений совести.

Цяо Янь на мгновение опешила. Слова, которые она собиралась сказать, застряли у нее в горле — ни сказать, ни промолчать.

Увидев, что Цзи Нин и Цяо Янь вышли из кухни одна за другой, Чжан Мулунь, обжигаясь от острого и тяжело дыша, беззаботно сказал:

— Вот вы, девушки, какие дружные! Встретились впервые и уже спрятались на кухне пошептаться, а нас с собой не взяли.

Услышав это, Цзи Нин и Цяо Янь синхронно отвернули головы в разные стороны. Явно неловкая сцена встречи соперниц, а Чжан Мулунь умудрился представить ее как теплую беседу лучших подруг. Вот уж действительно недальновидный.

Шэнь Хао беспомощно приложил руку ко лбу. Этот несносный младший брат совершенно лишен такта! Каким глазом он умудрился разглядеть сестринскую дружбу между этими двумя женщинами? То, что они не подрались на кухне, уже было весьма неожиданно.

Сев за стол, Цзи Нин сразу заметила несколько фрикаделек в своей миске. Она подумала: когда она выходила, говяжьи фрикадельки только что положили вариться в котел. Она улыбнулась, поджав губы, наклонилась к уху Чэн Цзяши и тихо сказала:

— Спасибо.

Теплое дыхание окрасило кончик уха Чэн Цзяши в красный цвет, который затем распространился по его лицу, словно румянец цветущего персика. Он повернул голову к Цзи Нин, погруженной в наслаждение фрикадельками, и не смог сдержать улыбки.

Просто он случайно заметил, что Чжан Мулунь постоянно вылавливал фрикадельки и ел их почти без остановки. В его голове мелькнула мысль, что Цзи Нин тоже любит фрикадельки, и он просто оставил ей несколько штук. Действительно, просто так.

Цяо Янь имела несчастье стать свидетельницей этой сцены. Ее сердце наполнилось горечью. Она бессознательно ковыряла палочками еду в своей миске. Хотя она уже сказала себе, что должна отказаться от Чэн Цзяши, но дела сердечные не так просты — нельзя просто взять и отказаться.

Ужин с хого затянулся до десяти с лишним вечера. Сытые и довольные друзья весело разошлись.

Цзи Нин распласталась на диване, глядя на беспорядок на обеденном столе. На ее лице было ясно написано нежелание:

— Я сейчас хочу только пойти наверх, принять душ и лечь спать.

Подтекст был ясен: остальную работу я делать не буду, разбирайся сам.

Чэн Цзяши прислонился к спинке кресла. Сегодня он тоже порядком устал и хотел бы схалтурить, но ничего не поделаешь. Если он не сделает, то в доме тем более никто не захочет. Он поторопил ее:

— Быстро вставай, вдвоем мы быстро уберем.

Цзи Нин покачала головой, намертво прилипнув к дивану и не желая вставать. Она закрыла лицо руками:

— Не хочу! Не хочу вытирать стол, не хочу мыть посуду, не хочу мыть пол! Считай, что ты меня не видишь с этого момента. Спасибо за сотрудничество.

Чэн Цзяши мгновенно рассмеялся от злости:

— Нельзя! Ты же сама раньше говорила, что ты хозяйка в этом доме, и половина домашних дел на тебе. Это не обсуждается.

Кажется, она действительно говорила что-то подобное. Не сама ли она вырыла себе яму?

Цзи Нин поднялась с дивана, протянула обе руки к Чэн Цзяши и серьезно сказала:

— Посмотри внимательно, разве это руки для домашней работы? Сразу видно, что это руки избалованной аристократки! Ты уверен, что твоя совесть не будет болеть, если ты заставишь такие прекрасные руки мокнуть в средстве для мытья посуды?

Глядя на эти белые и нежные руки, Чэн Цзяши мысленно кивнул. Действительно, руки избалованной девушки. Это напомнило ему выражение: «Пальцы тонкие и белые, как корни молодого лука».

Однако сейчас было не время беречь и лелеять прекрасный пол. Ему все еще хотелось найти кого-нибудь, кто поможет ему с работой. Он ответил:

— Если я не заставлю тебя работать, моя совесть как раз и будет болеть.

Видя, что отвертеться не удастся, Цзи Нин все еще не оставляла последней попытки:

— Можно же подождать до завтра, когда вернется тетя Чэнь, ничего страшного не случится. Зачем обязательно убирать сейчас?

Чэн Цзяши сказал:

— Если все это оставить в гостиной, оно начнет вонять.

В конце концов, Цзи Нин не смогла переупрямить Чэн Цзяши и присоединилась к его отряду по уборке. К счастью, ее рукам не пришлось испытать участь замачивания в средстве для мытья посуды. Можно ли считать это неожиданной радостью?

На следующий день они оба проспали почти до десяти часов.

Снова проснувшись в теплых объятиях Чэн Цзяши, Цзи Нин спокойно откатилась назад, выбравшись из его рук. За эти несколько дней адаптации и она, и Чэн Цзяши постепенно привыкли к такой утренней ситуации, и удивление уже исчезло.

Чэн Цзяши, не открывая глаз, сонным голосом спросил:

— Который час?

Цзи Нин взяла телефон с тумбочки и, просматривая новости, ответила:

— Еще нет десяти, можно еще поспать.

К счастью, сегодня у обоих не было дел. Они провалялись в кровати еще почти полчаса и только когда желудок заурчал от голода так, что терпеть стало невозможно, неохотно поднялись.

Думая о предстоящей через несколько дней поездке к тестю, Чэн Цзяши с беспокойством спросил:

— Кто еще есть в твоей семье?

Цзи Нин нахмурилась, задумавшись:

— Мой папа, моя мачеха и мой сводный брат по отцу. А со стороны мамы — мой отчим, сводный брат и пара близнецов, моих сводных братьев по матери. Кажется, все.

Довольно запутанные отношения: отчим, мачеха, сводный брат по отцу, сводные братья по матери, еще и сводный брат без кровного родства... Сейчас даже в сериалах такое не показывают.

Чэн Цзяши скривил губы и продолжил спрашивать:

— Мы поедем к твоему отцу или к твоей матери?

Цзи Нин не задумываясь ответила:

— К папе.

Чэн Цзяши продолжил разведку:

— Что любит твой папа?

Цзи Нин взяла яблоко из вазы с фруктами и, очищая его, сказала:

— Наверное, играть в шахматы.

Покупать в подарок шахматы как-то странно. Чэн Цзяши снова спросил:

— А кроме шахмат, твой папа еще что-нибудь любит?

— На самом деле, тебе не нужно так нервничать, — Цзи Нин остановилась, подняла голову на Чэн Цзяши и с улыбкой сказала, — Ты хочешь угодить моему папе, подбирая то, что ему нравится? Лучше относись ко мне хорошо. Папа меня больше всего балует. Если я счастлива, то и он счастлив. Разве не так?

Она считала свои слова очень убедительными. Если бы кто-нибудь спросил старика Цзи при ней, что он любит больше всего, в девяноста процентах случаев он бы ответил: «Мою любимую доченьку». Это был неоспоримый факт, она была в этом уверена.

Опять она за свое, мастер уводить разговор в сторону! Каждый раз, когда он разговаривал с Цзи Нин, она каким-то чудесным образом переводила тему. Чэн Цзяши почувствовал усталость:

— Давай так: ты отвечаешь на мой вопрос, а я даю тебе пятьсот юаней.

Помолчав, он добавил:

— Пятьсот юаней за каждый раз.

Отличная идея! Просто сказать несколько слов и можно неплохо подзаработать. Совершенно не требующая вложений инвестиция! У нее не было причин отказываться.

Глаза Цзи Нин тут же загорелись золотым блеском, словно она увидела пачку денег, машущую ей и говорящую: «Иди сюда, иди сюда!»

Она подняла лицо с милой улыбкой и мягким голосом сказала:

— Легко! Мы же одна семья, не стоит так церемониться. Но я думаю, насчет цены мы можем еще договориться. Окончательная цена — тысяча за вопрос.

Чэн Цзяши посчитал эту цену слишком высокой. Цзи Нин просто заламывала цену на месте, грабила среди бела дня, запросила львиную долю! Даже если ему не жалко денег, нельзя же так ими разбрасываться. Он покачал головой:

— Нет, шестьсот.

Цзи Нин слегка приподняла подбородок:

— В знак уважения к тому, что мы живем под одной крышей, я скину тебе сто. Девятьсот.

Не желая уступать, Чэн Цзяши возразил:

— В знак уважения к тому, что мы спим в одной кровати, я добавлю тебе сто. Семьсот. Это уже самая высокая цена, больше не могу.

Как единственный обладатель ценной информации, Цзи Нин твердо отстаивала свою цену:

— Восемьсот. Это тоже моя самая высокая цена, меньше не могу.

Чэн Цзяши стиснул зубы:

— Семьсот пятьдесят. Если не хочешь, то как хочешь.

Видя, что выгодная сделка вот-вот сорвется, Цзи Нин сделала вид, что проявляет великодушие:

— Эх, ладно. Я красивая и добрая, не буду с тобой спорить из-за каких-то десятков юаней. Пусть будет семьсот пятьдесят.

Чэн Цзяши не сдержался и закатил глаза. Он выхватил яблоко, которое Цзи Нин кое-как почистила, и тремя-двумя движениями очистил его как следует.

Цзи Нин без церемоний взяла яблоко, откусила кусок, протянула руку и поманила мизинцем:

— Сначала деньги. За предыдущие три вопроса тоже нужно заплатить.

Чэн Цзяши почувствовал, как у него защемило в груди от злости. Зря чистил яблоко.

Предыдущие три вопроса были заданы до того, как они заключили сделку, и по идее не должны были в нее входить. Но, зная способность Цзи Нин скандалить без причины, он действительно не хотел тратить время на споры из-за этого и был вынужден молча проглотить обиду.

Цзи Нин открыла красный конверт (*прим.: перевод денег в мессенджере), который ей прислал Чэн Цзяши. Пять тысяч юаней! Неожиданно. Она была в прекрасном настроении, и ее отношение, естественно, стало очень любезным:

— Спасибо! Кроме шахмат, мой папа еще любит выпить. Купи ему бутылку хорошего вина, выпей с ним пару рюмок, и станешь ему лучшим другом.

Чэн Цзяши продолжил спрашивать:

— Какой у твоего папы характер?

На вопрос о характере было немного сложно ответить. Цзи Нин подумала несколько секунд и дала ответ, который не был ответом:

— В общем, не спорь с ним, соглашайся с тем, что он говорит.

Это все равно что ничего не сказать. Чэн Цзяши сердито посмотрел на Цзи Нин:

— Говори по существу.

Цзи Нин скривила губы:

— Вспыльчивый. Чуть что не так — начинает ругаться. Если ругань не помогает — начинает драться. Так что смотри сам.

Она вспомнила, как однажды секретарь принес старику Цзи документы домой. Возможно, в документах была ошибка. Старик Цзи поймал секретаря и ругал его почти час. Секретарь тогда ушел, закрыв лицо руками и плача.

А еще был случай, когда ее младший братишка нашалил и сделал что-то не так. Старик Цзи отшлепал его по попе несколько раз. Мачеха стояла рядом и отчаянно уговаривала его, но это совершенно не помогало. Цзи Нин, стоявшая в стороне как наблюдатель, тогда тайно радовалась и мысленно подбадривала старика Цзи: «Хорошо бьешь! Еще сильнее!»

Чэн Цзяши помрачнел. Он не знал Цзи Яньцзюня и не мог судить, правду ли говорит Цзи Нин. Сейчас ему оставалось только верить ее словам. У него было предчувствие, что ближайшие дни могут оказаться очень трудными.