Глава 7

Глава 7

Чэн Цзяши встал и залпом выпил стакан воды, затем со смешанными чувствами посмотрел на Цзи Нин, распластавшуюся на диване:

— Что хочешь на обед?

Сегодня тетя Чэнь не смогла прийти из-за семейных дел, так что обед им предстояло готовить самим. Не нужно было и думать, чтобы понять: Цзи Нин, далекая от идеала «идеальной жены и матери», на кухню не пойдет. Забота о пропитании легла на плечи Чэн Цзяши. Ему ничего не оставалось, как, стиснув зубы, засучить рукава и отправиться на кухню.

Цзи Нин, лежа на диване лицом вниз, с сомнением спросила:

— Ты же не умеешь готовить, да? Уверен, что твоя стряпня не будет ядовитой?

Дело не в том, что она не доверяла кулинарным способностям Чэн Цзяши. Просто она вспомнила, как когда-то, будучи еще послушной девочкой, поддавшись внезапному порыву, решила приготовить ужин для старика Цзи в честь его дня рождения. Однако некоторые люди — прирожденные катастрофы на кухне. Она училась целый день, целый день! Все утро и весь день, но то, что у нее получилось, можно было отнести только к категории ужасной стряпни. С тех пор она с горечью поклялась больше никогда не учиться готовить — они с кухней были несовместимы по гороскопу.

Для готовки нужен талант, а она как раз из тех, у кого его нет.

Чэн Цзяши совершенно не выглядел как человек, умеющий готовить. Можно ли будет есть то, что он приготовит? Она сильно сомневалась.

«Не суди других по себе». Сама не умеет готовить, так сомневается в способностях других. Чэн Цзяши бросил на Цзи Нин косой взгляд и съязвил:

— Если такая смелая, иди и приготовь сама.

Только и делает, что попусту болтает. Он больше не обращал внимания на Цзи Нин и повернулся к кухне.

К слову, он уже давно не готовил. Раньше, когда он был стажером, денег у него не было. Чтобы сэкономить, он и еще несколько участников группы жили в скромном общежитии компании. В супермаркете они осмеливались покупать только лапшу со скидкой, да и то сразу по несколько ящиков. Каждый день они варили лапшу в общежитии, добавляли немного соуса и так питались несколько месяцев подряд. Иногда, не выдерживая, они позволяли себе роскошь поесть чего-нибудь другого вне дома, чтобы побаловать себя.

Его кулинарные навыки в приготовлении лапши отточились именно тогда. Хотя сейчас у него были деньги, и ему больше не нужно было экономить каждую копейку, мучая свой желудок, и давно не было необходимости готовить лапшу самому, но навык остался. Возможно, немного заржавел.

Вскоре из кухни донесся аромат. Цзи Нин, лежавшая в гостиной, принюхалась, сильно втягивая воздух носом. Как вкусно! От этого запаха ее желудок заурчал еще громче, весьма кстати.

Пока Цзи Нин с нетерпением смотрела в сторону кухни, время быстро пролетело. Чэн Цзяши вышел из кухни, держа в руках миску с лапшой. Глаза Цзи Нин тут же заблестели. Ей показалось, что в момент его появления за его спиной вспыхнул ослепительный свет, который ударил по ее титановым собачьим глазам.

Заметив краем глаза жалкий вид Цзи Нин, Чэн Цзяши не смог удержаться от смешка. Куда делась ее прежняя самоуверенность? Сейчас она была похожа на щенка, которого он держал в детстве: каждый раз, видя еду в его руках, щенок вилял хвостом и с надеждой смотрел на него, кружась вокруг, пока не получал лакомство.

Поставив лапшу на обеденный стол в гостиной, он вернулся на кухню, взял палочки и ложку, сел и, не спросив Цзи Нин, принялся есть сам.

Действительно вкусно. Столько лет прошло, а его лапша все такая же вкусная.

Цзи Нин смотрела, как лапша в миске медленно исчезает. Она опустила голову, погладила живот, который уже несколько раз заурчал, и поджала губы:

— Ты приготовил только одну порцию?

Чэн Цзяши, погруженный в наслаждение едой, не поднимая головы, неторопливо ответил:

— Чтобы ты не отравилась и чтобы меня не обвинили в подставе. Хочешь есть — готовь сама.

Цзи Нин на мгновение пожалела о своих словах. Знала бы раньше, не стала бы язвить. Никакой выгоды не получила, да еще и Чэн Цзяши оказался таким мелочным мужчиной. Она же просто пошутила, зачем так серьезно к этому относиться?

Она погладила живот. Как же хочется есть! Все сильнее и сильнее.

Съев порцию лапши, приготовленной собственными руками, Чэн Цзяши сыто рыгнул — намеренно или нет, неизвестно. Вставая и проходя мимо Цзи Нин, он сделал вид, будто его осенило, и с сожалением тихо сказал:

— Кажется, в кастрюле на кухне еще немного лапши осталось. Жалко выливать.

— Не выливай! — Цзи Нин молниеносно вскочила с дивана и бросилась на кухню. Открыв крышку кастрюли, она ощутила густой аромат лапши с помидорами и яйцом.

Она больше не могла ждать. Выловив лапшу, она взяла миску и начала есть прямо на кухне.

Чэн Цзяши медленно вошел на кухню и, увидев изголодавшийся и растрепанный вид Цзи Нин, не смог сдержать улыбки.

Икота, похоже, тоже заразна. Цзи Нин громко икнула и наконец почувствовала, что снова жива. Окинув взглядом жирную посуду, она хотела было поступить так же, как Чэн Цзяши — просто бросить все в раковину и дождаться завтрашнего прихода тети Чэнь, чтобы та помыла. Но потом вспомнила, что она только ела и не приложила никаких усилий, и ей стало немного стыдно.

Бросив взгляд в сторону, Цзи Нин внезапно обнаружила на кухне посудомоечную машину. Это было просто подарком небес для их любимой дочки! Она присела на корточки и некоторое время изучала машину, пока не разобралась, как ею пользоваться. Таким образом, проблема мытья посуды была радостно решена.

Однако, к несчастью, кастрюлю нельзя было положить в посудомоечную машину вместе с остальным. Ей пришлось, скрипя зубами, мыть кастрюлю самой. Во время мытья она с отвращением думала, что на этот раз ей довелось побыть «идеальной женой и матерью». Если кто-нибудь в будущем посмеет усомниться в ее качествах идеальной жены и матери, она плюнет ему в лицо водой для полоскания рта.

После трех часов дня Чэн Цзяши полностью экипировался: черная бейсболка, темные очки, маска — все это надежно скрывало его лицо. Даже знакомый человек, пройдя мимо, вряд ли бы его узнал.

Цзи Нин не совсем понимала, о чем думают эти звезды. Все так закутываются, боясь, как бы кто не узнал их особый статус. По ее мнению, это только больше выдавало их с головой, производя обратный эффект.

В благодарность за полуденную лапшу Чэн Цзяши, она из лучших побуждений съязвила:

— Когда ты так одет, у меня возникает сильное желание позвонить дяде-полицейскому.

Чэн Цзяши был не дурак и мгновенно понял подтекст Цзи Нин. Он все чаще стал избирательно реагировать на ее слова. На бессмысленные замечания он даже ленился закатывать глаза, чтобы не тратить силы зря.

— Купи еще фрикаделек, я люблю фрикадельки, — Цзи Нин стояла перед холодильником в супермаркете и без церемоний командовала Чэн Цзяши, который отвечал и за покупки, и за тележку.

Чэн Цзяши покорно достал из холодильника еще один пакет фрикаделек из говяжьих жил и положил в тележку. Обернувшись, он поучительно заметил:

— Есть много замороженных продуктов вредно для здоровья.

Цзи Нин небрежно махнула рукой. Вечером будет хого, у нее было отличное настроение, и она великодушно не стала спорить с Чэн Цзяши:

— Знаю, знаю, старик, — сказав это, она первой пошла к отделу со снеками.

Чипсы, шоколад, мармелад, печенье — при виде полок, уставленных всевозможными закусками, ее глаза тут же засияли. Это все были ее любимые лакомства. Одна упаковка за другой полетели в тележку.

Когда она с трудом остановилась, оглянулась на тележку позади себя. Тележка была забита доверху. Кроме продуктов, которые они купили ранее и положили на нижнюю полку, все остальное пространство занимали снеки, которые она нахватала в порыве энтузиазма.

Чэн Цзяши молча наклонился и начал вынимать из тележки похожие снеки, оставляя только по одному виду. Цзи Нин с тоской наблюдала, как количество ее сокровищ стремительно уменьшается на глазах, а пространство в тележке увеличивается.

Увидев, что Чэн Цзяши взял чипсы, чтобы положить их обратно на полку, Цзи Нин бросилась вперед и крепко обняла упаковку, ни за что не желая ее отпускать:

— Это нельзя забирать!

Чэн Цзяши слегка потянул, но не смог вырвать чипсы из рук Цзи Нин. Он беспомощно сказал:

— Отпусти.

Цзи Нин помотала головой, отстаивая свое последнее упрямство:

— Нет, ты отпусти.

Раз силой не получается, нужно действовать мягко. Чэн Цзяши ласково уговаривал:

— От чипсов легко может стать жарко (*прим.: концепция "жара" в китайской медицине), а от жара появляются прыщи. Давай так: ты выберешь один самый любимый вкус, и мы купим одну банку.

Цзи Нин подумала и решила, что в словах Чэн Цзяши есть доля правды. От избытка снеков не только «жарко», но и толстеешь. Лучше ей есть поменьше.

При этой мысли ее хватка ослабла. Чэн Цзяши быстро среагировал, рванул упаковку с тремя банками чипсов на себя, отобрал ее и тут же поставил обратно на полку, не давая Цзи Нин ни малейшего шанса передумать.

Цзи Нин с грустью посмотрела на только что ускользнувшие из ее рук чипсы. Все три вкуса были ее любимыми. Но она быстро воспряла духом: хоть и лишилась трех банок, одну все же сможет получить. Это было хоть каким-то утешением.

— Может, не будем брать эту кинзу? — стоя в очереди на кассу, Чэн Цзяши все еще не оставлял попыток уговорить Цзи Нин отказаться от покупки кинзы.

Кинза входила в тройку самых ненавистных им продуктов. Он просто не понимал, как кому-то может нравиться есть что-то с таким странным запахом.

Цзи Нин отвернулась:

— Нет. Меня уже лишили утешения в виде снеков. Если мне еще и кинзу есть не дадут, это будет уже слишком властный деспотизм.

Кинза такая вкусная! Хотя поначалу она тоже не переносила ее запах, но с кинзой та же история, что и с вонючим тофу: пахнет ужасно, а на вкус — восхитительно. Те, кто любит, считают ее деликатесом, а те, кто ненавидит, мечтают, чтобы она никогда не появлялась на столе.

В ее голове внезапно мелькнула мысль: если она будет каждый день есть кинзу за едой, возможно ли, что Чэн Цзяши, не выдержав ее запаха, решит с ней развестись?