Глава 5

14.

На руке моего отца был ужасный шрам. В детстве я часто видела, как он молча смотрел на него. Я спрашивала папу, откуда у него этот шрам, но он никогда не отвечал. Из-за этого шрама он не прошел медкомиссию в армии, из-за этого шрама не смог заниматься любимым делом и был вечно подавлен.

Хэ Ань, неужели ты тоже один из тех, кто принес несчастье в нашу семью? Я хотела спросить, но боялась услышать ответ. Железная дверь на крышу и деревянная дверь в моей квартире слились в одну. И снова я потеряла мужество ее открыть.

Я уже хотела сбежать, спрыгнуть вниз через щель в лестничном пролете, когда из-за двери донесся болезненный стон и полное злобы проклятие:

— Хэ Ань, чтоб ты сдох!

15.

В голове опустело. Когда я пришла в себя, дверь на крышу была уже выбита. Хэ Аня держали двое парней. Он был весь мокрый, капли воды стекали с его волос.

— О, пришла посмотреть на представление? — Девушка с короткой стрижкой и сигаретой в руке дерзко вскинула подбородок. Это она желала Хэ Аню смерти.

— Чэнь Суй? — Голос Хэ Аня дрожал. Увидев меня, он попытался вырваться. — Зачем ты пришла? Уходи!

На крыше раздался смех.

— А, так это герой пришел спасать свою красавицу.

Я шагнула вперед и неожиданно ударила одного из парней, державших Хэ Аня, прямо в лицо. Время словно остановилось, все замерли. А в следующую секунду поднялся гвалт.

Трое парней, не считая того, которого я отправила в нокаут, бросились на меня. Я оттолкнула Хэ Аня подальше от драки. Меня била дрожь, но это была дрожь возбуждения. С детства, из-за слабого здоровья, я занималась боевыми искусствами, чтобы укрепить тело. Не думала, что когда-нибудь эти навыки мне пригодятся.

Через несколько минут на ногах остались только я, парень с бритой головой и девушка с сигаретой. Я сплюнула кровь и поманила их к себе.

Бритоголовый парень замахнулся на меня палкой. Заметив Хэ Аня у себя за спиной, я перестала уворачиваться. Я уже подняла руку, чтобы заблокировать удар, когда в дверях на крышу появился Чэнь Цзяцзе и закричал:

— Чэнь Сяовэй, хватит!

Чэнь Сяовэй? Услышав это имя, я на мгновение застыла, а потом, придя в себя, выхватила палку у бритоголового и ударила его по колену. Им, может, и хватит, а мне — нет.

Я направилась к девушке с короткой стрижкой, но чья-то рука схватила меня за запястье.

— Чэнь Суй, — Хэ Ань покачал головой.

Я закрыла глаза, бросила палку и сняла школьную куртку, накинув ее Хэ Аню на голову. Те, кто лежал на земле, поднялись и встали за Чэнь Цзяцзе. Проходя мимо, Чэнь Сяовэй злобно посмотрела на меня.

— Все, кто дружит с Хэ Анем, плохо кончают. Смотри, как бы тебя не постигла та же участь, что и его семью.

Я преградила ей путь.

— Еще раз услышу от тебя хоть слово, язык вырву. И не беспокойся о моей жизни. Я сама пришла сюда, чтобы умереть.

Чэнь Сяовэй, моя двоюродная тетя. Та самая противная родственница, которая вечно распускала обо мне сплетни. Она сильно изменилась за эти годы, и, если бы Чэнь Цзяцзе не назвал ее имени, я бы ее не узнала. Но ее мерзкий характер остался прежним.

Лицо Чэнь Сяовэй исказилось, она замахнулась на меня. Чэнь Цзяцзе схватил ее за руку и резко крикнул:

— Хватит!

— Цзяцзе! — Чэнь Сяовэй топнула ногой.

Чэнь Цзяцзе, не глядя на нее, потащил ее прочь. Я окликнула их:

— И это все? Так просто уйдете? А как же извинения?

Чэнь Цзяцзе остановился, но не обернулся.

— А кто извинился передо мной?

16.

На огромной крыше вдруг стало пусто. Хэ Ань хотел отвести меня в медпункт, но я стояла, не двигаясь, и молча смотрела на него. Между нами повисло напряжение.

Хэ Ань, словно что-то поняв, отпустил мою руку. Какое-то время мы оба молчали. Я обошла Хэ Аня, собираясь уйти, но, когда я проходила мимо, он снова схватил меня за руку.

— Чэнь Суй, чего ты боишься?

Я посмотрела ему в глаза и увидела в них свое отражение, холодное и отстраненное. А еще я увидела в глубине его зрачков темный огонь боли.

Этот огонь, передавшись через наши сцепленные руки, воспламенил и меня. Слова сами сорвались с губ.

— Хэ Ань, что произошло между тобой и Чэнь Цзяцзе?

Хэ Ань замер, а потом расслабился и почему-то засмеялся. Бесшумная улыбка переросла в безудержный хохот. Наконец, он вытер слезы в уголках глаз и, глядя мне в глаза, с восторгом произнес:

— Чэнь Суй, ты наконец-то заинтересовалась мной!