Глава 2. Забавы детских лет

Генерал и Цзинхэ впервые встретились прямо передо мной.

В то время принцесса была озорным снежным комочком. Не помню, в какой день сорока свила гнездо на моих ветвях.

Любопытная Цзинхэ непременно захотела залезть и посмотреть. Дворцовые слуги не могли ее остановить и лишь окружили меня, стоя на коленях.

Генерал в тот день как раз сопровождал свою мать, пришедшую во дворец навестить мать Цзинхэ. Госпожа была близкой подругой Дэ-фэй. В глубоком уединении дворца Госпожа иногда навещала Дэ-фэй, чтобы поговорить по душам.

Когда взрослые разговаривают, детям, естественно, не нужно мешать. Дэ-фэй велела слугам провести Генерала по Чанъаньскому дворцу. Прогуливаясь неподалеку от меня, он услышал голоса слуг и подошел посмотреть.

Цзинхэ забралась на полпути и испугалась. Руки ослабли, и она вот-вот должна была упасть. Генерал бросился вперед и поймал ее, став для нее живой подушкой.

Генерал поднял Цзинхэ на руки. Увидев его рукав, пропитавшийся кровью, она громко разрыдалась.

У Генерала дома был только младший брат, и он никогда не видел такого зрелища. Хотя ранен был он, Цзинхэ плакала так, будто ушиблась сама.

Генерал неуклюже пытался ее утешить, и это выглядело очень забавно. Я подумало, что Генерал просто не привык. Если бы он, как и я, видел это чаще, то понял бы, что не все девичьи слезы — драгоценные жемчужины.

Но Генерал — не я. Даже потом, когда он много раз видел ее слезы, каждый раз, когда Цзинхэ начинала плакать, Генерал терялся и не знал, что делать.

Слуги бросились проверять, не ушиблась ли Цзинхэ. Всхлипывая, она велела им посмотреть на рану Генерала.

Прибежавшие на шум Дэ-фэй и Госпожа рассмеялись, увидев Цзинхэ, которая плакала так сильно, что из носа пошли пузыри. Затем они велели слугам позвать императорского лекаря, чтобы обработать рану Генерала.

Цзинхэ была добрым ребенком и очень винила себя за то, что Генерал поранился. Она неотступно следовала за ним.

На руке Генерала была большая ссадина. Императорский лекарь еще не пришел. Увидев рану, Цзинхэ снова начала плакать, но сквозь слезы не забывала дуть на нее, вытянув губы.

— Боль-боль, улетай, боль-боль, улетай.

Генерал посмотрел на ее серьезное личико и не смог сдержать улыбки.

Цзинхэ увидела, что он улыбается, и подумала, что ее способ помог. Она торопливо спросила:

— Тебе все еще больно?

Генерал здоровой рукой потрепал ее по голове и сказал, что уже не больно.

Цзинхэ достала из кармана конфету, которую долго хранила. Хотя ей самой очень хотелось ее съесть, она сунула ее в руку Генералу.

— Ты упал и тебе больно, но ты не плачешь. Съешь конфетку.

Цзинхэ попыталась вспомнить, как ее утешала матушка-наложница. Она посмотрела на Генерала, который был намного выше ее, и, пыхтя, взобралась на кушетку, чтобы обнять его.

— Хороший мальчик.

Генерал не знал, смеяться ему или плакать, глядя, как она пытается утешать его, словно маленького ребенка. Но видя, что она увлечена, он подыграл ей.

Позже, когда Генерал уходил, Цзинхэ сунула ему свою любимую куклу. Я было удивлено такой жертвой со стороны Цзинхэ — это была ее самая любимая вещь. Когда в прошлый раз приходила Седьмая принцесса, жадная Цзинхэ даже прикоснуться к ней не позволила.

Но Цзинхэ все-таки была ребенком, и, отдав подарок, тут же пожалела об этом. Госпожа, видя ее вызывающий сочувствие вид, с улыбкой сказала, что пусть Генерал в будущем приносит принцессе побольше интересных игрушек.

Цзинхэ была не по годам смышленой. Обменять одну игрушку на старшего брата для игр и еще больше игрушек — это была выгодная сделка. Цзинхэ обняла ногу Генерала и заставила его пообещать, что он сдержит слово.

Цзинхэ росла день ото дня. Генерал иногда приходил во дворец вместе с матерью, чтобы навестить ее. Возможно, из-за того давнего спасения Цзинхэ очень к нему привязалась.

Говорят, на всякую силу найдется другая сила. Только Генерал мог усмирить Цзинхэ, этого маленького демона-разрушителя.