Когда Эзрил и Урден покинули лес где-то в течение своей первой недели, они наткнулись на небольшой город, он был даже меньше, чем Зеленый Рог. Маршрут, по которому они тогда следовали, однако, через этот город не вел. Поэтому, замедлившись, под хмурыми лучами солнца, Урден остановил Дэйнти. Его инструкции Эзрилу были просты.
“Иди к стражникам у ворот”, - сказал он Эзрилу. - “Сообщи им о мертвом Вепре-Титане в лесу и попроси плату за информацию, которая потребуется, чтобы найти его. Если охранники тебе не поверят, укажи на Дэйнти. Я буду ждать неподалеку”.
Эзрил повиновался.
Охранники скептически наблюдали за приближением Эзрила. Его одежда недельной давности пахла грязью, копотью, потом и чем-то еще, чему он не мог подобрать названия, возможно, это был особый элемент леса. Этого было достаточно, чтобы даже он сам перестал доверять себе. Его кожаные сандалии уже успели прохудиться в нескольким местах. Делая каждый шаг, он мог очевидно чувствовать грязь под ногами, что было неправильно, учитывая, что сандалии не были предназначены для этого — это он мог сказать с уверенностью.
Он донес информацию до охранников наилучшим из возможных способов, точно так, как он научился в Подбрюшье. Затем он наблюдал, как охранники обдумывают его информацию, и понял, в какой момент они решили уличить его во лжи. Он не мог винить их; ребенок его возраста не смог бы уложить вепря, не говоря уже о титане.
Когда они потянулись к нему, без сомнения, чтобы заставить его выдать того, кто поручил ему это задание, Эзрил вытянул палец в направлении Урдена.
“Меня послал священник”, - сказал он.
В его словах была сила, и только осознание того, что он утверждал, что знает священника, который был не особо и далеко, заставило мужчин остановиться.
“Сколько?” - спросил более высокий из обоих охранников, опуская дрожащие пальцы, его напарник уставился вдаль и различил очертания человека на лошади.
Если он действительно видел священника, это был другой вопрос. Но люди редко решались на такой риск - обидеть священника, и такой же редкостью была ситуация, в которой кто-то решился бы священником притвориться.
При упоминании о деньгах Эзрил улыбнулся. Он понимал этот бизнес. Он знал, что нужно работать с покупателем, пока тот не отдаст все, что хотел или даже мог. Он знал приметы, которые показывали, что мужчина отдаст все, что потребуется, по крайней мере, он знал большинство из них. И охранники действительно начали их показывать. Это были навыки, приобретенные в Подбрюшье - навыки, которые он приобрел, наблюдая, как дети и взрослые торгуются о ценах, и все эти торги могли легко перерасти в ссоры, а те - в драки. Но когда наступил момент, когда можно было развести мужчину на деньги побольше, он вспомнил об Урдене.
Эзрил подавил свое разочарование из-за того, что не смог спокойно заключить свою первую настоящую деловую сделку, и вернулся к Урдену с мешочком, набитым бОльшим количеством золота, чем, как он предполагал, солдаты были готовы отдать.
“Титан даст им гораздо больше, чем это, если использовать его правильно”, - объяснил Урден, когда они уже удалились от города, продолжая свое путешествие. - “Возможно, втрое больше”.
“Тогда почему мы согласились на эту цену?” - озадаченно спросил Эзрил. Если Урден знал реальную стоимость Вепря-Титана, разве он не должен был назвать цену правильно?
“И зачем мне хотеть больше?” - спросил Урден. - “Если бы они сами предложили хоть одну золотую монету, я бы ее принял — мы бы ее приняли”.
“По-моему, это плохой бизнес”.
“Верно”, - согласился Урден. - “Но я священник, а не торговец. Вот как мы ведем дело. Какая мне польза от всех денег в мире? Я мог бы просто убить еще одного и продать, или я мог бы вернуться в семинарию, и они позаботились бы обо мне. Однако этому городу всегда будут нужны деньги”.
“Так почему же ты попросил их заплатить? Ты мог бы просто отдать все бесплатно”, - по голосу Эзрила казалось, что он чуть ли не ныл, и он слишком поздно понял, что не может этого скрыть.
Урден наблюдал за ним глазами учителя, разрывающегося между обучением ребенка или предоставлением ему самому разобраться с уроком. В конце концов, казалось, победило последнее. Он снова сосредоточил свое внимание на дороге и молча продолжил путь.
Это был первый раз, когда Эзрил стал свидетелем власти жреца над людьми.
В течение нескольких месяцев после этого события они преодолели большое расстояние, пока не оказались в таверне, расположенной на окраине Ардина, столицы королевства. Там они устроились в таверне, и Эзрил был рад снова оказаться в окружении людей.
Эзрил сидел за простым столом. Перед ним стояла чашка молока и тарелка с жареной олениной. Урден сел за стол напротив него. В его руках была чашка с каким-то алкогольным напитком. Напиток чуть ли не пенился, и священник время от времени отхлебывал из чашки. Она была сделана из глины, вылеплена в очевидной спешке и выкинута в кучу к остальным. Очевидно, что создатель не возлагал на нее больших надежд; это была чашка, сделанная с расчетом на то, что ее разобьют.
У Олника было много таких в "Доске".
Тем не менее, это было идеальное изображение таверны. Снаружи она была испещрена дырами в стенах. Шрамы длиной с человека говорили о боях на мечах, где по крайней мере один человек был более чем готов разрубить своего противника пополам. Засохшая кровь, навеки застывшая в виде брызг, сопровождавших большинство отметин, говорила о том, что несколько человек добились успеха в своих начинаниях. Деревянная вывеска, висевшая на металлическом столбе у входа, была настолько выветренной и старой, что Эзрил не смог разобрать, что на ней было написано. Но что бы это ни было, он полагал, что это было название таверны.
Внутри таверна была заполнена людьми, и толпа своими криками и смехом грозила снести и без того почти разваливающееся здание. Воздух был пропитан отвратительным запахом тел и рвоты, и присутствие такого количества теплых тел прогоняло ночной холод. Это были люди, уставшие от дневного труда, которые пришли в это место, чтобы потратить еще один свой вечер впустую и наказать свой живот всем, что в него поместится, прежде чем на следующий день неуклюже вернуться в мир для очередного никчемного приключения.
Мужчины в таверне были страшнее, чем те, кого Эзрил когда-либо видел в своем маленьком доме в Зеленом Роге. У каждого были шрамы на той или иной части тела, по сравнению с которыми шрамы Урдена и Хунмара выглядели как следы от уколов.
В одном конце комнаты стоял стол, за которым сидели шестеро мужчин разного роста. У каждого в руках была своя чашка, а на столе между ними стоял массивный кувшин, который они наполняли уже третий раз.
В противоположном конце комнаты, за столиком прямо у двери, сидели двое мужчин, и если уж в помещении было шумно, то эти двое легко перекрикивали всех остальных. Эзрил видел, несмотря на то, что они сидели за столом, что они были выше всех мужчин в помещении и, возможно, крупнее.
В то время как все были одеты в одежду, которая прикрывала тела, эти мужчины были одеты скудно, их руки и грудь были обнажены, и единственной другой тканью, помимо их рваных брюк, были куртки, сшитые из того, что могло быть волчьей шкурой, хотя, конечно, это могло быть и иначе. Их каштановые бороды, заплетенные странными узорами, шли вдоль ушей от волос на головах и, вероятно, могли бы скрыть предплечье Эзрила.
Таверна была переполнена. Столы были заполнены посетителями, каких Эзрил никогда не видел за все время своего пребывания в Подбрюшье. За каждым столиком сидело по меньшей мере по два посетителя, но в большинстве они сидели по трое, и хотя по большей части это были мужчины, было заметно несколько мест, где женщины смешивались с мужчинами.
Эзрил почти чувствовал исходящий от каждого человека запах свирепости, пропитавший горячий гнилостный воздух. Он не думал, что причиной этого было оружие, которое они все носили.
Девушки из таверны - Олник учил его, что называть их шлюхами невежливо - ждали у лестницы, которая вела в ту часть таверны, которая, как можно было предположить, была более уютной. У каждой был такой вид, который определял их стремление заниматься этим делом, а также их стремление остаться живыми и невредимыми. Бремя мужчин они могли взять на себя. Однако основной удар пьяных мужчин с оружием в руках был предметом отдельного обсуждения.
Эзрил допил третью чашку молока. На то, чтобы расправиться с едой, у него ушло некоторое время, но он покончил с ней вовремя. Теперь он пил из чашки воду. Хотя это была явно ужасная идея - привести ребенка его возраста в такое место, Эзрил держал свои возражения против действий Урдена при себе. Он знал, что этот человек ждал от него, что он чему-то научится за время, проведенное здесь, ведь именно это он делал во время всего их путешествия туда, где находилась семинария. Итак, учиться он будет. Что бы это ни было, он должен был это сделать.
Эзрил смотрел вокруг, и он отметил отсутствие мужчин, обслуживающих посетителей. Только дамы несли подносы и кувшины, пробираясь сквозь толпу с легкостью, которая доказывала, что это место для них дом больше, чем для кого-либо еще.
Двое мужчин, которых Эзрил заметил по бросающейся в глаза одежде и необходимости бриться мясницким ножом, а не простой бритвой, вскоре покинули свой столик и присоединились к тому, за которым сидела женщина в сопровождении двух мужчин. Они взяли свой кувшин с собой в знак доброй воли или, возможно, в знак того, что у них было твердое намерение получить то, за что они заплатили. Двигаясь с развязностью, вызванной содержимым их чашек, они уселись на свои новые места и устроили новый взрыв веселья со своими новыми друзьями.
Меньший из двух мужчин отпускал шутки в перерывах между выпивкой и смехом, в то время как более высокий больше интересовался женщиной. Он шептал ей на ухо какую-то чепуху, делая все новые и новые глотки из своих чашек и наполняя ее каждый раз, когда в ней заканчивался напиток. Наблюдая за обоими мужчинами, Эзрил не смог определить, кто из них выпил больше. Они или их бороды.
“...Холодно?” - говорил тот, что поменьше ростом. Он отхлебнул из своей чашки, пролив больше на бороду, чем в рот, и встал, возвышаясь над своими новыми спутниками. - “Ваша зима похожа на обычную ночь. Если бы ваш народ провел одну зимнюю ночь в Скррагохе, вы бы… как ты говоришь..." - он щелкнул пальцами своему партнеру, который был слишком занят, разминая мышцы и красуясь перед женщиной, чтобы обращать на него внимание. - “Красивые слова, которые вы, люди, используете”, - продолжал думать он. Мгновение спустя его борода шевельнулась, видимо, он улыбался. “Ах, к черту!” - затем его внимание вернулось к его спутнику. - “Брат! Слушай, когда я с тобой говорю”.
Другой мужчина отвел взгляд от женщины впервые с тех пор, как они сели за этот стол.
”Я слушаю, Агда".
Их голоса были глубокими, даже глубже, чем у большинства мужчин, которых Эзрилу доводилось слышать, и каждый раз, когда они заговаривали, их слова казались грохотом. Это вызывало уважение, или, скорее, требовало его.
“Нет, не так”, - не согласился Агда. Он сделал еще один глоток, убедившись, что на этот раз содержимое не расплескалось, затем вытер рот рукой. - “Я говорю тебе, Ньерд. Женщина - это еще не все”.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|