Глава 3 (Часть 1)

Она лежала так же тихо, как и всегда.

Я медленно подошел к каменному креслу и сел.

В пещере было темно, но хрустальный гроб ярко сиял.

В памяти всплыл ее предсмертный взгляд, полный боли. У нее не было сил даже бороться. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я видел много предсмертных взглядов — полных страха, ненависти, — но такого никогда. В ее глазах были печаль и разочарование, но не было ненависти.

Почему?

Разве я не использовал ее все это время? Разве я не предал ее, шаг за шагом строя свои планы? Почему она не злится, не ненавидит меня?

Я хотел подойти поближе и посмотреть на нее.

Но почему-то с каждым шагом мое сердце сжималось. Я старался не показывать своих чувств.

Перед ней я всегда носил маску.

Наконец, я подошел к ней.

Этот момент показался мне вечностью.

Она была слишком спокойна, совсем не похожа на себя прежнюю. На мгновение я даже почувствовал, как скучаю по ее живости и энергии.

А сейчас она просто лежала, без единого движения, без единого выражения на лице. Как я — живой мертвец. Тело живо, а душа давно умерла.

Моя душа умерла, когда мне было пятнадцать.

Тогда мою мать убили, а отец медлил с расследованием. Только когда мне исполнилось восемнадцать, я узнал, что ее смерть как-то связана с ним.

Хотя они были такой прекрасной парой, он так любил ее.

Я помню, как отец сам посадил гардению, сам поливал ее, а потом с радостью принес ее матери в подарок.

Но почему?

Я так и не дождался от него ни слова утешения, ни слова объяснения. Я почти перестал его видеть.

Сначала он отправил меня жить в отдаленный Дворец Этикета, потом — усмирять разрушительное наводнение. Он посылал меня туда, где было опасно.

Я думал, что он делает это для моего же блага, чтобы закалить меня. Но когда я увидел, как он обращается с седьмым братом и третьим, я понял, что я всего лишь шутка, огромная шутка.

Гардения, язык цветов, вечная любовь — все это ложь. Целых восемнадцать лет я жил в его иллюзиях, пока в восемнадцать не увидел проблеск правды. Это было как соль на гниющую рану, которую безжалостно разрывают, обнажая гнилую плоть и белые кости.

Я не верил, что у него не осталось к матери никаких чувств.

Я начал деградировать, надеясь, что он придет ко мне, как раньше, и спросит, понял ли я задания учителя. Если бы он проявил хоть каплю заботы, если бы он пришел ко мне, я бы выслушал его объяснения. Мать бы меня поняла. Я знаю, что, находясь на троне, он не всегда волен в своих решениях.

Я ждал и ждал — день, месяц, три месяца. Он так и не пришел, ни разу.

Как будто у него и не было этого сына.

Слуги во дворце всегда заискивают перед сильными и презирают слабых. Видя, что я не в фаворе у отца, они становились все более наглыми. Забавно, но тогда мне было все равно, совершенно все равно. Меня волновал только отец. Мать умерла, и у меня остался только он.

Почему он даже не попытался меня обмануть… Как было бы хорошо оставаться в сладком неведении, чем влачить такое жалкое существование.

Я помню нашу первую встречу. Шел мелкий дождь, небо было затянуто темными тучами, которые накрыли весь императорский город.

Она шла одна, без зонта, к воротам дворца моей покойной матери. Вскоре дождь усилился, и капли с крыши начали падать непрерывной чередой, образуя звенящие круги.

— Девушка, я нашла вас! Что вы здесь делаете? Пойдемте со мной, — служанка с зонтом нарушила тишину.

— Императорский дворец такой большой, я заблудилась! Спасибо, что нашли меня, добрая сестра, а то я бы тут замерзла, — сладко улыбнулась она.

— Его Величество зовет вас, нам нужно поторопиться.

— Ой, мне нужно сначала зайти во Дворец Весеннего Настроения и взять кое-что. А то Его Величество попросит меня провести ритуал, а у меня ничего с собой не будет. Это будет так неудобно, — подмигнула она.

— Барышня, нам нужно поспешить, — служанка посмотрела на нее с укором. Но девушка не обиделась, а обняла служанку за руку и, покачивая ее, сказала: — Не сердитесь, я потом вам нагадаю на любовь.

Голоса постепенно стихли, они ушли.

Тогда я узнал, что она — заклинательница, которую пригласил отец. Говорили, что она дочь главы школы Яньшань, одной из Трех Великих Школ, и очень искусна в изгнании духов и молитвах о благословении.

А вот о том, что она умеет предсказывать судьбу, я не слышал.

К тому времени я был полностью разочарован в отце. Когда она ушла, меня осенила идея, и я придумал, как сбежать из дворца.

Раз уж я здесь никому не нужен, я добьюсь славы, стану незаменимым, стану тем, кто всем управляет.

А она будет моим трамплином, моим способом покинуть дворец.

К вечеру у меня созрел план. Я недурен собой, а женщины, как правило, сердобольны, так что вероятность провала была невелика.

По плану меня должны были обидеть слуги, а я должен был разыграть слабость и вызвать сочувствие.

И действительно, она сразу же меня заметила. Все шло по плану.

Но когда она сказала, чтобы я не давал себя в обиду и дал отпор, мне захотелось ответить: «Кто ж не хочет дать отпор? Но для таких, как я, это бесполезно».

Все в этом дворце зависит от отца. Того, кого он любит, любят все. Того, кого он ненавидит, ненавидят все. И я был тем, кого он ненавидел. Поэтому любые мои усилия были бы тщетны.

Но я промолчал.

Она вдруг замолчала, собираясь уйти.