— Что делать? Никак не разжать!
— Что значит – не разжать?
— Они так крепко сцепили руки, боюсь повредить…
— Под таким ливнем нельзя оставлять, давайте заберем их вместе.
— Куда?..
Сознание Цинь Лу балансировало на грани пробуждения и забытья. Несколько раз перед ним, словно пересвеченные фотопленки, проносились искаженные, обрывочные образы; хаотичные, резкие, сопровождаемые скрежещущими звуками металла о стекло, они невыносимо раскалывали голову.
От раздражения он инстинктивно попытался закрыть уши, но руку остановила чья-то крепкая хватка. Все тело будто оледенело, и лишь в ладони чувствовалось крошечное тепло.
Цинь Лу не смог заставить себя разжать пальцы.
В конце концов, к боли он давно привык — со временем она всегда притуплялась. И неважно, насколько невмоготу становилось его состояние, если хотя бы на секунду дольше можно было удержать это тепло во сне…
В леденящем сердце страхе, заставляющем сжиматься и трепетать, Цинь Лу вновь погрузился во тьму.
Единственное, что отличалось от предыдущих раз, — то, как он отчаянно хватался за это тепло, словно за единственную соломинку в своей жизни. В кромешной тьме у него наконец-то появилась точка опоры, и он больше не был обречен падать в тот кошмарный ад, где эхом раздавался хриплый смех демонов…
Спустя какое-то время сознание Цинь Лу постепенно начало возвращаться.
Сперва на него нахлынул жар, разительно контрастирующий с прежним холодом. Все тело пылало, горло болело и саднило так, будто готовое вот-вот треснуть от сухости, а голова была тяжелой и мутной, словно набитой свинцом.
Тем не менее, в этом не было ничего незнакомого.
Цинь Лу уже принимал это как данность: будучи физически крепче своих сверстников, после каждой грозовой ночи он неизменно тяжело заболевал.
Болезнь тела была и болезнью души.
Для первой в доме Цинь имелись самые дорогие лекарства и лучшие врачи, готовые сбить жар; для второй – не существовало лечения, да оно и не требовалось.
Никому не было дела до того, какие шрамы и прошлое скрывает за собой безумный молодой господин семьи Цинь. Пусть гниет в одиночестве — чем дальше от них, тем лучше.
Ведь кто же он?
Безумец.
И никто не виноват.
Юноша безэмоционально усмехнулся и медленно приподнялся на широкой кровати.
Шторы в комнате были плотно задернуты, не пропуская ни лучика света; стояла кромешная тьма, где даже протянутую руку было не разглядеть. То, что он ненавидел больше всего.
Но, по крайней мере, здесь было тихо.
По правилам, домашняя прислуга уже должна была…
Юношеское тело внезапно напряглось
Через несколько секунд он неуверенно сжал левую ладонь, ощущая что-то мягкое, маленькое и нежное.
Цинь Лу точно знал — это не его правая рука.
Особенно когда «это» пошевелилось.
Тонкие пальчики легко погладили его ладонь, и от этого щекочущего ощущения по телу пробежала дрожь.
Значит, в этой огромной, пустынной комнате, где он всегда просыпался один, сейчас находился кто-то еще.
И судя по размеру этой руки и по тому, что ее явно проснувшийся владелец до сих пор не издал ни звука…
— Крошка-ракушка?
Рука снова попыталась выскользнуть из его захвата.
Цинь Лу только получил подтверждение.
Он беззвучно рассмеялся, и даже голос его наполнился неподдельной радостью, когда он крепко сжал крошечную ладонь, лишив ее малейшей возможности к бегству.
— Куколка, — ему было досадно, что его «крошке-ракушке» не нравится это прозвище, поэтому он «великодушно» пошел на временный компромисс и вернулся к прежнему. — Как ты здесь оказалась?
В воздухе повисла тишина. Цинь Лу и не рассчитывал услышать ответ.
И все же девочка заговорила, медленно. Голос ее звучал тихо и слегка скрипуче.
— Вчера ночью… во дворе… я была там.
Улыбка юноши померкла, а голос стал ниже.
— И все еще осмелилась прийти? Не боишься, что в следующий раз, когда я сорвусь, достанется и тебе?
В темноте девочка слабо покачала головой.
— Не мотай головой, я же не вижу, — усмехнулся Цинь Лу.
Сун Шу промолчала, прежде чем тихо сказала:
— Я знаю, что ты не станешь бить людей. Хотя ты и опрокинул те бочки… но ты просто пытался спасти себя.
Губы юноши застыли.
Темнота вновь наполнилась безмолвием.
Цинь Лу пришел в себя только спустя несколько секунд.
Он нарочно понизил голос, делая его пугающим:
— Кто сказал, что я не бью людей? В следующий раз держись подальше. Разве ты не видела, как поступают остальные?
В тот момент он словно забыл, что до сих пор сжимает руку девочки — сжимает так крепко, что даже его угрозы звучали неубедительно.
Девочка не стала его разоблачать, лишь тихо опустила глаза.
— В следующий раз я тоже буду рядом.
Тем не менее, Цинь Лу все равно почувствовал, будто его раскусили, и от этого на его щеках выступил румянец. Он фыркнул, стараясь казаться твердым:
— Кому ты нужна? Что ты сможешь сделать?
Девочка не ответила.
Цинь Лу заподозрил, что она может передумать, и поэтому поспешил взять свои слова назад:
— Ты… ты же моя кукла и, конечно, должна быть рядом.
В подтверждение своих слов он сжал руку «куколки» еще крепче.
Сун Шу кивнула.
— Не кивай, в темноте не видно, — пробурчал юноша.
Однако на этот раз девочка не поддалась на уловку.
Она не произнесла ни слова, отчего Цинь Лу ощутил легкое разочарование.
Он был убежден, что будь у него возможность ежедневно открывать свою «крошку-ракушку» и слышать от нее хотя бы пару фраз, его жизнь определенно стала бы чуточку светлее.
***
Никто из них не ожидал, что обещанное «в следующий раз» наступит так скоро.
После той грозы небо оставалось затянутым тучами еще дня два, пока солнце упорно отказывалось показываться. Температура у Цинь Лу скакала несколько раз и только к вечеру того дня наконец-то немного спала.
Вскоре после этого раздались глухие раскаты грома.
Сун Шу, промокшая под дождем, тоже слегка простудилась. После приема лекарств она ощущала сонливость, но первые же отдаленные удары грома за окном моментально разбудили ее.
Тихо покашливая, девочка выскользнула из комнаты.
В коридоре она случайно наткнулась на прислугу особняка.
— Ну вот, опять. Когда же кончится этот дождь?
— Хоть бы без грома обошлось… а то господин непременно взбеленится.
— Да где уж там, он же два дня с температурой провалялся, совсем обессилел. Вряд ли сейчас на что-то способен.
— Да кто ж этого безумца раскусит? Как бы там ни было, в эти дни лучше держаться от него подальше!
— Точно. Пока он еще без сознания, давай быстренько отнесем ему лекарство и спустимся вниз.
— Ага.
Фигуры удалились.
Позади них в свете коридорных ламп бледное, невыразительное лицо девочки с поджатыми губами казалось почти прозрачным.
Сун Шу с детства была эмоционально притупленной — во всех аспектах. Однако после той ночи и с накопившемся в душе напряжением она впервые испытала подобную ярость.
Сжав кулаки, она быстро зашагала по длинному коридору к комнате Цинь Лу.
Дверь была приоткрыта.
Изнутри лилась непроглядная тьма.
Сун Шу толкнула дверь и в льющемся из коридора свете заметила оставленные прямо у порога на полу лекарства и стакан с водой — прислуга не осмелилась даже войти в комнату.
Словно за этой дверью обитал людоед.
Девочка шагнула внутрь.
Свет из-за ее спины подал на пол и кровать, вырисовывая искаженные геометрические тени.
За окном прогремел отдаленный раскат грома.
Из-под темного клубка одеял раздался хриплый голос:
— Закрой дверь!
Сун Шу запахнула дверь за собой.
— Цинь Лу, — окликнула она его в темноте.
Одеяло на кровати зашевелилось, прежде чем скрывавшаяся под ним дрожащая фигура замерла.
Распахнув глаза, Цинь Лу услышал, как за пределами одеяльного кокона к кровати приблизились шаги, а затем раздался голос девочки:
— Я пришла.
Он подумал, что голос у девочки и вправду крайне спокойный, ровный, без малейших колебаний и тени утешения… точно у куклы.
Его куклы.
Цинь Лу, опираясь на одеяло, медленно приподнялся. Высокая температура затуманивала его мысли, сознание было мутным. Чудилось, что приближающиеся за окном раскаты грома тянут к нему свои руки из того кошмарного ада, готовые вновь увлечь его в кромешную тьму из одних мучений и боли.
Разорвать его на части.
Сколько лет он мчался прочь, сколько раз пытался скрыться — но этот ужас всегда догонял его.
Цинь Лу хотел сопротивляться, но не было сил. Он чувствовал, как все ближе и ближе становились доводящие до безумия шепоты и хриплый смех демонов. Им оставалось только прильнуть вплотную и… В тот самый миг Цинь Лу резко взмахнул рукой и схватил за кисть девочку, стояющую у кровати.
Он сжимал ее так сильно, что слова выдавливались сквозь стиснутые от муки зубы:
— Зачем ты пришла?
…Спаси меня.
— Какой от тебя прок?
…Спаси меня.
— Даже если ты здесь, что ты сможешь сделать?!
…Умоляю, спаси меня.
Внезапный удар грома в одно мгновение рассек кромешную ночную тьму.
Фигура юноши тотчас окаменела, и дальнейшие слова замерли на губах.
…Оно пришло.
До него доносилась мерная поступь демона. Волочащийся по земле, железный прут издавал звенящие, дробные звуки и нес с собой сырость и запах грозы, пока следом за ним нарастали хриплые, безумные вопли и смех — все ближе, и ближе.
Оно собиралось разорвать его и вселиться в его тело.
Во тьме дрожь юноши неожиданно прекратилась, уголки его губ беззвучно искривились в улыбке…
— Ш-ш-ш.
…Дыхание юноши прервалось.
Девичья рука выскользнула из его ладони, как будто собираясь уйти — Цинь Лу опомнился и запаниковал, инстинктивно потянувшись рукой в темноту в попытке вернуть единственное тепло — и тогда звуки в его ушах мягко оборвались.
Кровать под ним прогнулась, когда девочка, встав на колени у края, прикрыла его уши ладонями и притянула к себе.
Цинь Лу остолбенел.
В мягких, слегка вьющихся волосах, оказавшихся так близко, чувствовался едва уловимый цветочный аромат.
Роза, маргаритка, жасмин или фиалка... Цинь Лу никак не удавалось определить конкретно, однако запах казался ему невероятно приятным.
Дарящим чувство покоя.
Его рассудок, уже почти разорванный и поглощенный тьмой, постепенно начал возвращаться.
Прежде чем грянул следующий удар грома, он услышал биение сердца девочки — так близко, будто оно прозвучало внутри него. Колючки, словно у ежа, гнойные струпья и огрубевшие мозоли его души теперь же держали в ладонях и затягивали каждую трещинку.
Голоса, сводившие его с ума, стали затихать, пока стук ее сердца только становился все отчетливее.
Демон, поднявшийся из адских глубин его памяти с хриплым смехом, был остановлен его куклой у самого порога.
— Я здесь, — прошептала она.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|