— Перевод в школу-интернат?
В просторном кабинете семьи Цинь, Цинь Лян с удивлением уставился на Сун Чэнцзюня, прежде чем перевел взгляд на девочку, которую тот держал за руку.
— Это желание Сун Шу?
— Да, — кивнул Сун Чэнцзюнь. — Отец, Сяо Шу — умный ребенок, и ей неудобно просить об этом самой. Но она… очень боится Цинь Лу. Мне больно на это смотреть, и я хотел попросить вашего разрешения отправить ее в школу-интернат, чтобы она могла…
— Вы не можете войти, господин Цинь и господин Сун обсуждают важные вопросы!.. Молодой господин! Молодой господин!
В ответ на крики из коридора, дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял худощавый юноша, взгляд которого пылал дикой яростью.
За ним, запыхавшись, появилась служанка и тут же поклонилась Цинь Ляню.
— Господин Цинь, я не смогла его остановить.
— Все в порядке, не обращай внимания. Можешь идти, — махнул рукой Цинь Лян.
— Хорошо, — служанка, облегченно выдохнув, поспешно удалилась.
Цинь Лян нахмурился, глядя на юношу.
— Зачем ты пришел в кабинет?
— Я? — Цинь Лу медленно оторвал взгляд от Сун Чэнцзюня. Уголки его губ дрогнули в улыбке — беспечной, но оттого не менее опасной. Он лениво шагнул вперед, будто прогуливаясь. — Мою куклу вознамерились украсть у меня. Конечно же, мне надо посмотреть, кто…
Последним шагом он остановился прямо перед Сун Чэнцзюнем. Запрокинув голову, он уставился снизу вверх на высокого взрослого мужчину. Его тонкие губы, покрасневшие от гнева, изогнулись в острой, как лезвие, улыбке.
Казалось, этой улыбкой можно было порезаться.
«…кто ищет смерти?» — закончил он оборванную фразу, беззвучно шевеля зубами.
Сун Чэнцзюнь едва не задохнулся от нахлынувшего гнева; его налитые кровью глаза были готовы вот-вот лопнуть.
Он был единственным зятем семьи Цинь. И в компании, и в светских кругах все без исключения оказывали ему почтение и уважение. Когда же ему доводилось сталкиваться с подобным вызовом? Да еще и брошенным мальчишкой, которому едва исполнилось десять с небольшим лет?
Не раздумывая ни секунды, Сун Чэнцзюнь вцепился в воротник рубашки стоящего перед ним подростка, намереваясь проучить его как следует.
— Чэнцзюнь, — произнес негромкий, но исполненный непререкаемой власти голос старейшины Цинь. Хотя старик не промолвил ни слова сверх этого, предостережение в одном лишь обращении прозвучало более чем ясно.
Фигура Сун Чэнцзюня застыла.
Спустя несколько секунд он с неестественной улыбкой разжал пальцы.
— Цинь Лу, дядюшка просто слишком переживает за Сяо Шу, поэтому немного вышел из себя. Не принимай это близко к сердцу.
— …Не принимать близко к сердцу? Да нет же, — усмехнулся Цинь Лу, подняв руку и невольно обнажив из-под задравшегося рукава неприглядные бинты с бантиком. Он лениво улыбался, глядя на Сун Чэнцзюня, пока неспешно расправлял помятый воротник. Тогда уголки его глаз приподнялись, губы растянулись в широкой ухмылке, а в глазах вспыхнуло безумное веселье. — Я привык платить той же монетой. С какой стати мне не принимать это близко к сердцу?
Лицо Сун Чэнцзюня исказилось — он едва сдерживался, чтобы не сорваться.
— Прекрати, Цинь Лу, — прервал его Цинь Лян. — Ты тоже пришел из-за дела Сун Шу?
Цинь Лу перевел взгляд на старшего мужчину.
— Да.
— Твой дядя говорит, что Сун Шу не хочет быть с тобой, она тебя боится. Ты ее обижал?
Цинь Лу лениво поднял глаза.
— А ты ему веришь? С какой стати он вообще что-то решает?
Сун Чэнцзюнь, вне себя от злости, резко обернулся.
— Я — отец Сун Шу!
— Ха-ха-ха-ха… — расхохотался Цинь Лу, указывая на Сун Чэнцзюня, словно перед ним был настоящий сумасшедший. — Ты? Ха-ха-ха… Да разве ты вообще заслуживаешь зваться отцом?!
— Цинь Лу!
Лицо Сун Чэнцзюня побагровело, будто от пощечины.
— Цинь Лу, достаточно, — потребовал Цинь Лян.
Эхо смеха в кабинете мгновенно оборвалось.
Мальчик, только что смеявшийся до колик в животе, медленно выпрямился. Он потер лицо, и взгляд его стал рассеянным, будто это не он секунду назад хохотал как безумный.
Полуопустив веки, он окинул взглядом кабинет:
Цинь Лян со сложным и досадным выражением лица подпирал ладонью лоб; в глазах Сун Чэнцзюня читалась смесь отвращения, страха и желания отступить. А Сун Шу…
Уголки губ Цинь Лу неожиданно дрогнули в улыбке.
Его «куколка» стояла рядом с Сун Чэнцзюнем тихо и спокойно, неведомо когда подняв голову — и теперь смотрела прямо на него.
В этих глазах по-прежнему не отражалось ни капли посторонних эмоций или примесей, лишь его собственное кристально чистое отражение.
Она просто смотрела на него, не произнося ни слова.
Эта крепко закрытая ракушка…
Цинь Лу внезапно захотелось рассмеяться.
Впервые в жизни ему искренне, по-настоящему захотелось поддаться этому порыву, рожденному неподдельной радостью.
— Раз говорят, что она боится меня, пусть сама выберет, — неожиданно выпалил юноша.
— Что ты сказал? — неуверенно переспросил Цинь Лян.
Цинь Лу поднял голову.
— Ко мне — или к ним. Пусть сама решает, на чьей она стороне.
Цинь Лян задумался на пару секунд, прежде чем кивнул.
— Чэнцзюнь, ты согласен?
Сун Чэнцзюнь сделал несколько глубоких вдохов, постепенно подавляя бурлящие эмоции. Тогда, с усилием выдавив улыбку, он ответил:
— Конечно, отец. Я, безусловно, уважаю выбор Сяо Шу. — Он повернулся и наклонился к девочке, которую все это время держал за руку. — Сяо Шу, ты слышала, что сказал дедушка Цинь?
Девочка не ответила.
Сун Чэнцзюнь незаметно сжал ее руку чуть сильнее, однако голос его по-прежнему звучал мягко.
— Тебе не нравится идея со второй школой, да? Ничего страшного, папа тебя понимает.
Тишина.
На лице Сун Чэнцзюня мелькнуло удовлетворение. Он быстро скрыл это и, повернувшись к Цинь Ляну, вновь обрел почтительное выражение лица.
— Отец, вы же сами видите. В присутствии Цинь Лу она просто не решается высказаться…
Его голос дрогнул на полуслове.
Сун Чэнцзюнь невольно опустил взгляд на свою руку — ему показалось, будто ладонь девочки в его хватке слегка потянулась в обратную сторону.
Но, возможно… это не было игрой воображения.
Выражение его лица изменилось.
— От… пусти, — промолвил в тишине кабинета тихий, слегка хрипловатый голос девочки.
— Сяо Шу? — Ситуация начинала выходить за рамки ожидаемого, так что лицо Сун Чэнцзюня исказилось. С натянутой улыбкой он наклонился. — Почему ты вдруг…
— Отпусти.
Девочка говорила тихо и мягко, но в своей размеренности звучала настолько непоколебимо, что казалось — с ней невозможно было поспорить.
Она подняла голову. На ее изящном, словно фарфоровом личике, не читалось ни единой эмоции.
А взгляд… был пуст до ледяной бездонности.
— Отпусти.
В третий раз Сун Чэнцзюнь разжал пальцы почти против собственной воли.
Он даже машинально отступил на шаг.
В кабинете повисла мертвая тишина.
Взрослые застыли, не в силах сразу осознать произошедшее.
Однако мальчик, прислонившийся к письменному столу, внезапно рассмеялся.
Он выпрямился во весь рост, и по его лицу, и в самой поступи читалось такое безудержное веселье, будто он в любой момент мог пуститься в безумный танец.
Сделав несколько шагов, он остановился рядом с девочкой и склонился в преувеличенно театральном поклоне, словно цирковой клоун.
Согнувшись почти под прямым углом, он протянул ей свою перебинтованную левую руку, а затем, запрокинув голову, устремил на нее взгляд, полный бесшабашного безумия.
— Дорогая моя куколка, позволишь ли ты этому сумасшедшему увести тебя с собой?
Девочка посмотрела на него, в то время как ее прекрасное личико оставалось совершенно бесстрастным.
Спустя несколько секунд она медленно кивнула.
— Угу.
Ее маленькая прохладная ладонь легла на протянутую руку юноши.
И была тут же сжата с внезапной силой.
— Слу-ша-юсь.
На лице мальчика расплылась ухмылка, преувеличенная, как у циркового шута.
— Моя куколка.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|