Когда прислуга привела Сун Шу в гостиную на первом этаже, там уже сидели рядом на диване Сун Юй и Сун Шуай — ее сводные брат и сестра-близнецы, дети от другого брака.
Родители Сун Шу развелись еще до ее рождения. Новой женой отца, а значит, и мачехой, стала единственная дочь нынешнего поколения семьи Цинь — Цинь Фуцзюнь.
Родившиеся в этом браке близнецы были всего на несколько месяцев младше Сун Шу, и к своей сводной сестре они не испытывали ни капли уважения.
— Смотри, опять пришла эта маленькая попрошайка, — насмешливо протянула Юй, обернувшись на звук шагов. — Говорят, ты собираешься учиться с нами во второй школе? Какая досада.
Горничная, которая как раз принесла свежевыжатый сок, заколебалась, но все же робко вставила:
— Юй… Старейшина рассердится, если услышит.
— А что тут такого? Разве я говорю неправду? Это ли не попрошайничество — приживаться у нас в доме? Дедушка мой, а не ее! Это мой дом — и если я говорю, что она попрошайка, значит, так оно и есть!
Горничная смущенно потупилась.
В гостиной лишь Сун Шу оставалась невозмутимой. Без тени эмоций на лице она подошла к дивану и села.
Другая девочка же была готова вот-вот взорваться от ярости.
— Бессовестная мелкая попрошайка! Вот окажемся во второй школе — я тебе покажу, кто здесь главный! Там дедушка тебя не спасет!
Ответа так и не поступило.
Опустив глаза, Сун Шу сидела на краешке дивана. Несмотря на нелюбовь к куклам, она все же понимала, что в данной ситуации было полезнее притвориться безмолвной фарфоровой статуэткой.
К тому же, мама говорила: воспитанность проявляется не в словах, а в поступках.
Когда же девочка исчерпала все возможные ругательства и наконец-то замолчала, служанка не выдержала и тихо предупредила:
— Юй, молодой господин Цинь Лу сегодня дома. Если вы будете так кричать, он услышит.
— Попро… — Голос оборвался на полуслове.
Еще секунду назад заносчивая и самоуверенная Сун Юй в одно мгновение превратилась в цыпленка, которому сдавили горло. Она застыла на секунду, а затем медленно повернула голову, и непроизвольная дрожь выдала на ее лице смесь растерянности и страха.
— Разве... разве Цинь Лу вернулся...
— Не могу! Этого ученика я учить не в состоянии! Ищите другого преподавателя!
Громкий грубый голос неожиданно прервал разговор в гостиной. Все присутствующие невольно повернулись к винтовой лестнице в углу комнаты.
Пожилой мужчина лет шестидесяти с гневом спускался вниз.
Служанка поспешила к нему навстречу:
— Учитель Цзянь, что случилось?
— Лучше спросите у вашего молодого господина!
— Учитель Цзянь, успокойтесь, молодой господин Цинь Лу ведь не…
«В-ж-ж-ж-ж!» — резкий электронный шум резко ударил по барабанным перепонкам.
Юй и Шуай с визгом зажали уши ладонями, а прислуга на первом этаже в панике засуетилась, беспорядочно озираясь по сторонам.
Сун Шу повернула голову — при входе в гостиную она заметила в углу громкоговоритель.
В следующее мгновение мальчишеский голос разнесся по всему первому этажу, сопровождаемый язвительным и злорадным смехом:
— Я не беру в ученики бездарей, которые не могут вывести формулу Тейлора за две минуты.
После этого шум моментально прекратился.
В гостиной воцарилась гробовая тишина.
Сун Шу молча наблюдала из своего угла, как лицо преподавателя сначала побелело от ярости, затем побагровело, а после вновь приобрело мертвенную бледность.
После десятка секунд тягостного молчания пожилой преподаватель фыркнул с презрением.
— Вундеркинду, который в одиннадцать лет выводит формулы высшей математики, я не нужен. Цинь пригласили меня просто, чтобы просто унизить?
— Нет-нет, учитель Цзянь, подождите... Учитель Цзянь!
Однако старик уже решительно направлялся к выходу, с лицом темнее тучи.
— Который это уже по счету?
— Да кто их считал? Было так много, что и не упомнишь.
— Не зря старейшина Цинь решил отправить молодого господина в школу. Если так пойдет и дальше, дом Цинь скоро станет запретной зоной для всех репетиторов и психологов.
— Юному господину следует оставаться в городской резиденции одному, иначе он может навредить другим.
— Вряд ли это возможно. Говорят, дочь госпожи Бай тоже собирается переезжать туда.
— Что-о?
После этих перешептываний Сун Шу ощутила на себе множество взглядов: одни выражали жалость, другие — сложную смесь эмоций.
Среди них был и взгляд Юй: в основе — страх, с примесью изумления, которое под воздействием ненависти быстро обернулось в злость.
— Ты переезжаешь жить к нашему двоюродному брату Цинь Лу?
Сун Шу по-прежнему не реагировала.
В конечном итоге Сун Юй не выдержала. Вскочив на ноги, она подошла к девочке и схватила ее за круглый воротник того самого прекрасного платья, которое так выводило ее из себя своей красотой...
— Ты такая же противная, как твоя мать! Поэтому папа от вас и сбежал!
Сун Шу дернули вверх с дивана.
Сун Юй была чуть выше, ее пальцы впивались так сильно, что Сун Шу стало трудно дышать.
Однако волнение в ее глазах родилось не из-за этого, а из-за слов сводной сестры.
«Мама…»
— Сун Юй, что ты делаешь? Немедленно отпусти Шушу!
Прислуга, заметив серьезность ситуации, поспешила к ним.
— Она же немая! Даже если я задушу ее, она не заплачет и не закричит!
Сун Юй, дрожа от ярости, щебетала высоким голосом, характерным для преддверия переходного возраста.
Она развернулась и, ненавидяще уставившись на все так же бесстрастную Сун Шу, прошипела самое злое проклятие:
— Ах, как прекрасно, что ты переезжаешь к нашему двоюродному брату Цинь Лу! Хоть мне больше не придется видеть тебя ни дня, потому что ты непременно умрешь у него в руках!
Ближайшая служанка уже бросилась вперед, готовая спасти девочку.
Все ожидали, что она вновь останется безмолвной, пока Сун Шу вдруг не заговорила.
— О?
Еще с чужой хваткой на воротнике, ее пустое лицо обратилось к Сун Юй.
Взгляд — отсутствующий, голос — монотонный.
— Тогда буду ждать с нетерпением.
Сун Юй остолбенела.
Прошло несколько секунд, прежде чем она пришла в себя, почувствовав себя глубоко оскорбленной и униженной; ее бледное личико мгновенно налилось кровью от ярости.
— Ты…
Ее брат Сун Шуай, наблюдавший за происходящим с дивана, вдруг резко изменился в лице и буквально подпрыгнул.
— Д-двоюродный брат!
В гостиной первого этажа все, кроме Сун Шу, застыли как вкопанные.
Сун Юй опомнилась, подняла голову — и ее выражение лица тут же исказилось. Она моментально отступила на два шага, отчаянно размахивая руками:
— Двоюродный брат, я... я ничего не говорила... — В ее голосе уже слышались сдавленные слезы.
Сун Шу подождала пару мгновений, но так и не услышала того наглого, прекрасного голоса.
Она спокойно обернулась.
На винтовой лестнице, ведущей с первого на второй этаж, стоял юноша, лениво облокотившись на деревянные перила, он наблюдал за происходящим внизу.
Его лицо было странно безмятежным.
Как только Сун Шу подняла взгляд, их глаза встретились.
Он смотрел именно на нее.
Тем не менее, его взгляд отличался от прежнего.
Словно обнаружив самую новую и занимательную игрушку, мальчик не сводил глаз с девочки, когда его губы медленно растянулись в улыбке.
В его глазах проступала лишь верхушка айсберга его безумия.
— Это моя «кукла» — кто разрешил вам прикасаться к ней?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|