На следующее утро Цинь Лян с изумлением обнаружил, что его внук снизошел до появления в столовой на первом этаже. Прислуга и семейство, Цинь Фуцзюнь и Сун Чэнцзюнь, были и вовсе потрясены до глубины души.
Из-за неожиданного пополнения пришлось спешно накрывать дополнительный прибор. Пока слуги в растерянности решали, куда его поставить, Цинь Лу уже величаво вошел в зал.
Он остановился рядом с Сун Шу и одной рукой отодвинул высокий стул. Из-за травмированной руки движение вышло неуклюжим. Стул встал криво-косо, но юноша и бровью не повел, просто развалился на нем.
Цинь Лян первым пришел в себя:
— Почему… такая внезапная перемена? Больше не трапезничаешь у себя наверху?
— Ага, — лениво бросил Цинь Лу. Он перевел взгляд на соседку. Девочка, утопая в массивном стуле, едва доставала носками до пола, отчего казалась еще более крошечной.
Она не пошевелилась — даже его сенсационное появление не удостоилось поднятого взгляда.
Тц.
Улыбка на лице Цинь Лу померкла. В груди закопошилось странное раздражение — он и сам не понимал его природу. Перепады настроения для него были привычны, но сейчас это ощущалось немного иначе. А что именно, он не мог определить. Эта неуловимость лишь разожгла его ярость. Атмосфера в столовой сгустилась до такой степени, что казалось, воздух вот-вот вспыхнет.
Все затаили дыхание, пока Цинь Лян неожиданно не различил нелепо забинтованное запястье внука. Его брови срослись в одну грозную линию.
— Что случилось с твоей рукой?
— Разбил вазу, порезался.
— Какую еще вазу?!
Цинь Лу не спешил с ответом. Медленно подняв веки, он с издевкой окинул взглядом противоположный конец стола.
Лицо Цинь Фуцзюнь моментально переменилось, ее пальцы судорожно сжали столовые приборы.
Атмосфера за столом стала еще более натянутой, словно тонкий лед, готовый треснуть в любую секунду.
После нескольких секунд гнетущего молчания Цинь Лу презрительно фыркнул и опустил взгляд.
— Те две вазы на площадке между вторым и третьим этажами… Мне не понравилось, как они смотрятся. Вот и разбил.
— Неужели? — Цинь Лян, уловив нюансы ситуации, бросил взгляд на дочь, но в итоге промолчал, предпочтя обойти острый угол.
Присутствие Цинь Лу нависло над завтраком тяжелой, гнетущей пеленой. На противоположном конце стола семейство Цинь Фуцзюнь погрузилось в молчание, а Сун Юй и ее брат Сун Шуай затаились, будто мыши перед котом, не смея поднять глаз от страха перед этим мальчиком.
Каждый кусок словно шел комом в горло.
Сун Шу, пожалуй, была единственной, кого это нисколько не затронуло. По обыкновению съев немного, она бесшумно отложила приборы и спокойно подняла глаза на Цинь Ляна.
Тот благосклонно кивнул:
— Можешь идти.
Девочка собралась слезть со стула, но на середине движения была остановлена резким рывком. Без тени удивления или протеста она повернулась к Цинь Лу, не выпускавшему ее руку.
Цинь Лян нахмурился:
— Зачем ты дергаешь Шушу?
В столовой воцарилась мертвая тишина.
Прислуга, робко подходившая убрать блюда, застыла на месте, украдкой перешептываясь и боязливо поглядывая на Цинь Лу. Даже Сун Юй, еще не оправившаяся от вчерашнего испуга, непроизвольно съежилась.
Однако, к всеобщему изумлению, мальчик лишь бросил взгляд на почти нетронутую тарелку Сун Шу и криво усмехнулся:
— Вот потому и кусаешься, как младенец. Хоть бы ложку каши доела.
Никто за столом не понял намека.
Однако Сун Шу — поняла.
Она медленно моргнула, по-прежнему не выражая никаких эмоций, но неотрывно глядя на него.
Именно под этим бесстрастным, лишенным всякой эмоции взглядом Цинь Лу невольно разжал пальцы. И тут же с весельем увидел, как его упрямая ракушка ловко соскользнула со стула и безмятежно удалилась из столовой, не удостоив его даже взглядом через плечо.
— Тц.
С раздражением швырнув приборы на стол, Цинь Лу спрыгнул со стула.
Цинь Лян нахмурил брови:
— Даже не доешь?! Куда это ты?
— В комнату.
Старик задумчиво проследил взглядом за удаляющейся фигурой внука.
Спустя мгновение он медленно перевел взгляд, мельком скользнув по Цинь Фуцзюнь и ее мужу. Неспешно отрезая кусочек омлета, он равнодушно заметил:
— Фуцзюнь, тебе бы поумерить свои амбиции… и быть осмотрительнее в поступках.
— Отец? — притворно-невинным тоном воскликнула женщина, хотя в глубине ее глаз отчетливо читалось нечто тревожное. — Я не понимаю, о чем вы...
— Понимаешь. И я понимаю. — Цинь Лян остановил нож, пристально взглянув на дочь. — А Цинь Лу… Неужели ты думаешь, что с его умом он тоже не догадывается?
— Отец…
— Когда он вырастет, я рано или поздно передам ему бразды правления семьей. У него более чем достаточно способностей и интеллекта, разве что характер требует шлифовки. Все эти годы ты намеренно распускала определенные слухи, но не обольщайся — ни я, ни мои решения от них не зависят.
— Простите, отец, я просто…
— Довольно. Мне не нужны оправдания. Подумай хорошенько. Ты — его тетя, его единственная оставшаяся в живых родня, кроме меня. Решай сама, что стоит делать, а что — нет.
С этими словами Цинь Лян величаво поднялся и удалился.
Цинь Фуцзюнь осталась сидеть за столом, с лицом, на котором смешались злоба и страх.
Когда прислуга удалилась, она резко повернулась к мужу, и слова вырвались у нее сквозь стиснутые зубы:
— Сун Шу должна исчезнуть.
— Но отец уже нам не доверяет…
— Тем более она не может оставаться в доме Цинь! Раз уж мы не можем сказать это открыто — пусть уйдет сама!
— Ты хочешь… — Сун Чэнцзюнь встретился взглядом с Цинь Фуцзюнь и через несколько секунд кивнул. — Понял. Я попробую.
После завтрака Сун Шу вернулась в свою комнату.
Не зная, чем заняться, она разложила альбом для рисования на письменном столе, раскрыв его на чистой странице. Она только выстроила в ряд карандаши разной мягкости, когда за спиной раздался нетерпеливый стук в дверь.
Сун Шу подняла голову.
Стук повторился — резче, требовательнее. Ясно, что за дверью стоял кто-то совершенно лишенный терпения... по крайней мере, по отношению к ней.
Девочка встала и открыла дверь.
На пороге стоял Сун Чэнцзюнь.
— Сяо Шу, можно войти? — поинтересовался мужчина.
Сун Шу молча подняла на него глаза.
На его лице играла теплая улыбка, взгляд казался ласковым — точь-в-точь как тогда, в прихожей, когда он подхватил на руки Сун Юй.
Но это было не то.
«Если так переживаешь, завтра я поговорю с отцом — скажу, что Сун Шу не хочет жить с Цинь Лу, и отправим ее в школу-интернат… Тогда тебе больше не придется ее видеть».
«Для меня есть только Юй и Шуай — мои настоящие дети».
«Сун Шу? Если бы не то, что отец ценит Бай Сун, я бы вообще не хотел видеть ни ее, ни ее мать…»
Сун Шу опустила глаза и посторонилась, пропуская его.
Сун Чэнцзюнь быстро вошел в комнату. Казалось, он не знал, как начать разговор с дочерью. Тягостное молчание длилось добрых десять секунд, прежде чем он наконец заговорил:
— Сяо Шу, ты уже привыкла жить в доме Цинь?
Сун Шу не ответила.
Сун Чэнцзюнь невольно нахмурился, но тут же подавил раздражение.
— Я заметил, что Цинь Лу часто бывает рядом с тобой… Вы уже виделись?
Снова отсутствие ответа.
Он стиснул зубы:
— У Цинь Лу… испорченный нрав. Тебе не стоит с ним общаться. Я уже договорился о твоем зачислении в школу-интернат. Через несколько дней собирай вещи — поедешь туда учиться.
Услышав это, девочка наконец отреагировала.
Она подняла лицо, бесстрастное и пустое, уставившись на него вслепую, будто сквозь него.
Улыбка на лице Сун Чэнцзюня тотчас окаменела.
Необъяснимым образом под этим безэмоциональным взглядом он почувствовал себя обнаженным — все его грязные, эгоистичные мысли будто были выставлены напоказ перед этими прозрачными, как стекло, глазами.
И тогда он понял истинную причину своей неприязни к этому ребенку — она маленький монстр, неспособный вызывать ничего, кроме отвращения. В этом ее вина.
Сун Чэнцзюнь сбросил маску добродушия.
— Сяо Шу, когда отец с тобой говорит, ты должна отвечать. Это элементарные манеры. Разве мать тебя не научила?
Однако Сун Шу продолжила молчать.
Ее темные, бездонные глаза излучали леденящее равнодушие. Она просто смотрела на него — спокойно, непреклонно.
Сун Чэнцзюню показалось, что он сходит с ума. Поняв, что увещевания ни к чему не приведут, он решил скинуть последние покровы приличия.
— Вопрос решен. Я твой отец, и ты будешь меня слушаться.
Сун Чэнцзюнь резко схватил девочку за руку и вытащил в коридор, не оставляя ей выбора.
— Сейчас мы пойдем к старику Цинь. Тебе нужно будет просто молчать — ни слова, ни жеста. Если ослушаешься…
Он не договорил, и все же угроза ясно повисла в воздухе.
Не обращая внимания, как девочка спотыкается за ним, Сун Чэнцзюнь уверенно зашагал к лестнице.
Возможно, даже если бы и заметил — это не имело бы для него значения.
***
Пять минут спустя, перед той же дверью.
— Кукол…
Последний слог замер на губах.
Цинь Лу, прислонившийся к дверному косяку, резко застыл, а его развязная ухмылка исчезла, сменившись опасным выражением.
Через несколько секунд он круто развернулся и ворвался в комнату прислуги напротив.
— Где.
Его голос звучал тихо, но с ледяной яростью.
Перепуганная служанка вскочила со стула.
— М-молодой господин? Что случилось?
Цинь Лу стоял в дверях, его глаза горели неестественным блеском, а губы растянулись в оскале, больше похожем на гримасу ярости, чем на улыбку.
— Мою куклу… Кто ее забрал?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|