— Ты рисовала мой кубик? — внезапно раздался голос у нее над головой.
Сун Шу на секунду замерла, опустив взгляд на полузакрытый альбом. На свежезарисованной странице и вправду был изображен кубик Рубика — тот самый, что разлетелся на части за пределами дома и был собран ею обратно.
Усиленные карандашной штриховкой трещины резко выделялись на бумаге.
Спустя несколько секунд серый бумажный кубик перекрылся объемным цветным — на альбом Сун Шу положили новый шестигранный кубик, после чего тонкие пальцы убрались прочь.
Голос над ее головой скрывал затаенное любопытство.
— Зачем рисовала его? Ты куда интереснее, чем эта игрушка.
Наконец Сун Шу проявила первую реакцию.
Она подняла голову, устремив бесстрастное лицо к Цинь Лу.
Встретившись с ее пустым взглядом, юноша ухмыльнулся еще шире, и в его глазах вспыхнуло что-то безумное.
— Разве ты не говорила, что ждешь этого с нетерпением? — Он наклонился.
На этот раз, в отличие от их встречи на улице, он склонился к ней вплотную. Так близко, что Сун Шу могла разглядеть его зрачки — и свое собственное отражение в их глубине.
Черное пламя готово было поглотить ее целиком.
А юноша безудержно рассмеялся.
— Я тоже жду с нетерпением… Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем мне наскучит моя новая игрушка?
Сун Шу молчала.
Спустя несколько секунд она опустила взгляд, убрала альбом в рюкзак, сложила карандаши. И, наконец, взяла в руки кубик.
На лице девушки не дрогнул ни один мускул.
— Спасибо.
Кубик тоже исчез в рюкзаке.
Девушка закинула сумку на плечо и бесшумно удалилась из гостиной.
Цинь Лу слегка опешил. А потом он рассмеялся, провожая взглядом ее хрупкую фигуру; в его темных глазах бушевало неудержимое волнение.
— Не за что, куколка.
***
По всей видимости, Цинь Лян слишком хорошо знал порочную натуру своего внука, поэтому его «гарантии» нисколько не успокоили старика. После недолгих раздумий он распорядился, чтобы оба подростка сначала провели неделю в главном доме.
Новость заставила домашнюю прислугу смотреть на Сун Шу с еще большей тоской в глазах.
Естественно, заслуга в этом целиком принадлежала Цинь Лу.
— Шушу, это временно будет твоей комнатой, — служанка провела Сун Шу в приготовленную для нее спальню в дальнем углу второго этажа. — Посмотри, чего-нибудь не хватает? Можешь в любое время сказать тете.
Сун Шу поставила рюкзак и покачала головой.
— Если что-то понадобится, стучи в комнату напротив по коридору. Если тети не будет, можешь попросить кого-нибудь еще, хорошо?
— Хорошо.
В голосе девушки не было ни капли эмоций.
Служанке это не понравилось, но она не подала виду.
— Тогда отдыхай... Ах, да, — уже в дверях она вдруг вспомнила и обернулась с предупреждением. — Шушу, третий этаж — это зона молодого господина Цинь Лу. Он запрещает кому бы то ни было из дома подниматься туда. Так что ты можешь ходить куда угодно, но на третий этаж — ни ногой. Запомнила?
Сун Шу вспомнила полученное еще на улице предупреждение о «переломанных ногах в бассейне» и тихо кивнула.
Служанка удалилась.
Сун Шу поставила рюкзак на тумбочку у изголовья кровати и села на край постели. Звукоизоляция в комнате была отличная, поэтому сейчас мир вокруг был погружен в абсолютную тишину — не было слышно ни единого звука.
Тишина окутала ее легким смятением.
Впервые Сун Шу осознала, что не является такой равнодушной ко всему окружающему — людям, событиям, обстановке — как сама о себе думала. Оказалось, покинув родной дом и попав в это совершенно чужое и холодное место, она испытывала ту же растерянность, что и любой другой ребенок ее возраста.
Только другие дети плакали и капризничали, а она — нет. Она всегда оставалась тихой, словно ее вовсе не существовало.
Поэтому никто не видел и не слышал.
Температура кондиционера казалась Сун Шу слишком низкой. Она откинула одеяло, забралась в постель и медленно свернулась калачиком.
В тишине комнаты время протекало стремительно.
Из-под одеяла появилась маленькая бледная ручка. Она ухватилась за рюкзак у изголовья, проникла внутрь и извлекла кубик Рубика.
К ужину служанка вывела Сун Шу из комнаты.
Столовая находилась на первом этаже, и путь к ней от лестницы пролегал через прихожую и гостиную. Когда Сун Шу спустилась вниз, ее вторая нога еще не успела коснуться ступеней, как из прихожей донесся звук открывающейся двери.
Кто-то произнес:
— Господин Сун вернулся? Добро пожаловать домой.
— Папа!
В нескольких метрах впереди Сун Юй соскочила с дивана в гостиной и помчалась прямо в прихожую.
Раздался стук каблуков по полу, и в проеме между прихожей и гостиной появилась мужская фигура: человек широко раскинул руки, наклоняясь, чтобы поймать бросившуюся к нему Сун Юй, подхватил ее на руки и рассмеялся.
— Ох, моя дорогая доченька! Как провела день у дедушки? Скучала по папе?
— Скучала…
— М-м? А почему глазки такие красные? — Смех мужчины оборвался, голос понизился. — Ты что, плакала? Кто тебя обидел?
— Да… Да…
Сун Юй долго всхлипывала, но так и не осмелилась назвать имя Цинь Лу. Все свое негодование она утопила в объятиях Сун Чэнцзюня.
Когда же она повернула голову, то случайно заметила стоявшую у подножия лестницы Сун Шу.
В глазах Сун Юй вспыхнули злые слезы.
— Это Сун Шу! Она опять пришла в дом дедушки сегодня, это она меня обидела!
При звуке этого имени Сун Чэнцзюнь на секунду застыл. Затем он нахмурился и тихо спросил у стоявшей рядом служанки:
— Сун Шу здесь?
— Да, господин Сун.
— И сейчас в доме?
— Господин Цинь распорядился поселить ее на втором этаже… А, вот же она, у лестницы, только что спустилась.
Только после подсказки служанки Сун Чэнцзюнь повернулся и наконец увидел тихо стоящую у лестницы девочку.
Его брови сдвинулись еще сильнее.
— Папа! — Сун Юй обиженно позвала его.
— М-м? — Сун Чэнцзюнь поспешно развернулся обратно, склонился к девочке и, прижавшись лбом к ее лобику, зашептал утешения. — Не плачь, моя хорошая, папа сегодня привез тебе подарок! Не расстраивайся из-за таких пустяков, ладно?
— К-какой подарок? Если он мне не понравится, ты купишь другой!
— Хорошо-хорошо, как скажет моя принцесса. Если не понравится — куплю другой.
Мужчина, прижимая к себе девочку, продолжил утешать ее, направляясь к столовой.
Его фигура постепенно удалялась, а голос вскоре совсем затих.
Сун Шу стояла у лестницы, не двигаясь и не издавая ни звука.
Только когда этот человек окончательно исчез из виду, она медленно опустила глаза.
С начала и до конца мужчина, который точно так же был ее отцом, взглянул на нее лишь однажды.
И даже тогда он хмурился.
Будто смотрел на что-то давно выброшенное, но теперь само вернувшееся — что-то утомительное и ненужное.
Для ребенка не было ничего страшнее, чем быть нелюбимым.
Потому что, пока они еще недостаточно взрослые, чтобы что-то понимать, они будут думать, что это их вина.
Хотя это не так.
Совсем не так…
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|