После этого Цинь Лу наконец отвел взгляд и, развернувшись, направился вниз по лестнице.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Он будто шагал в такт какой-то незримой мелодии — в тишине дома слышался лишь его почти что игривый стук каблуков по ступеням. В унисон этому ритму в его пальцах стремительно вращался кубик Рубика.
Неизменной оставалась лишь легкая ухмылка, застывшая на губах юноши. Безудержная, небрежная и беспечная — точь-в-точь как у обычного мальчишки его лет, помешанного на играх.
Но даже те слуги внизу, что были старше его на десять-двадцать лет, не смели воспринимать его как простого ребенка.
Они затаили дыхание, не проронив ни звука.
Сун Шу никогда не разделяла чувств окружающих.
Поэтому из всех собравшихся на первом этаже лишь она оставалась расслабленной.
Она заметила, что взгляд этого юноши, Цинь Лу, теперь казался совершенно иным по сравнению с тем, каким он смотрел на нее на улице. Однако почему он изменился — она не понимала и не стремилась понять.
Сун Шу в одиночестве вернулась в свой угол на диване.
Слуги уже принесли ее рюкзак, в котором лежал альбом для рисования, с которым она не расставалась. Девочка достала его.
Кое-кто из прислуги украдкой поглядывал на нее, не в силах скрыть удивления в глазах.
В тот самый момент, когда Сун Шу раскрыла свой альбом, Цинь Лу остановился перед Сун Юй.
Щелк.
Последний поворот — и кубик Рубика был сложен.
Цинь Лу бросил взгляд на часы, и в его голосе послышалось что-то вроде разочарования:
— Одна минута тридцать пять секунд. Как и ожидалось, ничего интересного.
— Т-ты так здорово собираешь кубик, д-двоюродный брат…
Сун Юй не смела отступить назад, заикаясь и сдерживая дрожь в голосе, изо всех сил пытаясь выразить восхищение.
— О? — лениво и односложно отозвался Цинь Лу.
С усмешкой, так и не оформившейся в полноценную улыбку, он поднял взгляд, однако его внимание скользнуло к другому углу дивана.
Этот тон был слишком знаком.
Если до этого момента кто-то еще не понял, кого Цинь Лу имел в виду под «куклой», то теперь на первом этаже ни у кого не осталось сомнений.
Сун Юй задрожала только сильнее.
—Двоюродный брат, я…
—Тсс.
Цинь Лу перехватил кубик одной рукой. Зажав его между большим и средним пальцами за центральную ось, он легким движением указательного пальца раскрутил его — и кубик завертелся между его пальцев с такой скоростью, что почти слился в цветное пятно.
А затем Цинь Лу поднял голову с улыбкой.
Кубик, оставлявший в воздухе размытый след, внезапно рванулся прямо к глазам Сун Юй.
— Нет!
— Молодой господин Цинь Лу!
Голоса слуг взметнулись в отчаянном крике.
Кубик замер в воздухе.
Острый угол одной из граней остановился в сантиметре от зрачка Сун Юй.
Еще полсантиметра — и он вонзился бы прямо в глаз.
После этого леденящего душу момента в комнате воцарилась мертвая тишина.
Цинь Лу наклонился вперед, приблизившись к бледному, как полотно, лицу Сун Юй на расстояние, обычно допустимое лишь для самых близких.
И затем он улыбнулся, ледяной блеск застыл в его глазах.
—Ты только что сказала… что куколка переедет ко мне?
Губы Сун Юй дрожали так сильно, что она не могла вымолвить ни слова. Почти десять секунд она безуспешно пыталась собраться, пока наконец не сломалась окончательно.
С громким всхлипом она разрыдалась.
Ее рыдания звучали так, будто сердце вот-вот разорвется на части.
Среди суетящихся в панике слуг Цинь Лу с явной скукой опустил руку. Он отступил на шаг, прислонился к спинке дивана и, склонив голову, устремил взгляд в угол.
Там, склонившись над альбомом, рисовала девушка — тихо, безмолвно. Ни тени эмоций на лице, ни звука, ни малейшей реакции.
Словно и вправду искусно сделанная кукла, имитирующая человека…
Безумный интерес в глазах юноши вспыхнул еще ярче.
Суматоха нарастала.
Пока наконец шум не привлек внимание Цинь Ляна и Цинь Фуцзюнь, отец и дочь, обсуждавших дела на втором этаже.
Цинь Лян, бодрый и энергичный старик с властным взглядом, спустился по лестнице, хмуро окидывая гостиную взором.
— Что за шум? Почему Юй плачет?
Смельчаки из прислуги украдкой бросили взгляды на Цинь Лу, тогда как большинство, не смея пошевелиться, опустили головы.
Цинь Фуцзюнь спускалась следом за отцом. В конце концов, это была ее родная дочь; она не могла спокойно наблюдать за рыданиями Сун Юй, и теперь на ее лице застыла вымученная улыбка.
— Отец, разве нужно спрашивать? Кто еще, кроме Цинь Лу, мог довести Юй до таких слез? — Тогда она повернулась вперед. — Цинь Лу, Юй все же твоя двоюродная сестра. Ты мог бы быть с ней помягче, не стоит всегда…
Мальчик лениво поднял взгляд.
—Ты читаешь мне нотации?
Уголок его губ дрогнул в усмешке. Сидя на подлокотнике дивана, он развернулся и начал подбрасывать в одной руке тот самый шестигранный кубик с острыми углами.
Несколько раз перекинув его, он внезапно резким движением швырнул кубик в сторону Цинь Фуцзюнь.
Та в испуге отпрянула на два шага. Но затем замерла, осознав свою ошибку — ее взгляд наполнился неловкостью и скрытой злобой. Цинь Лу, покачивая еще зажатым в его руке кубиком, беззаботно рассмеялся ей в лицо.
— Чем ты лучше меня, кроме того, что старше на несколько десятков лет?
Лицо Цинь Фуцзюнь потемнело.
Она сжала кулаки, готовая взорваться, но, простояв несколько секунд в оцепенении, все же повернулась к Цинь Ляну. Голос ее дрожал от обиды.
— Отец, взгляните же на Цинь Лу.
Мужчина неодобрительно посмотрел на юношу:
— Прояви уважение к тете.
— Пф.
Цинь Лу насмешливо отвернулся.
Сун Юй была настолько перепугана, что даже появление дедушки и матери не смогло остановить ее рыдания. Шум начал раздражать Цинь Ляна, и он махнул рукой, веля слугам увести наверх ее и Сун Шуайя, у которого тоже раскраснелись глаза от страха.
Только тогда на первом этаже воцарилась тишина.
Прислуга поспешно разошлась. В освободившемся углу дивана рисунок Сун Шу был почти закончен. От начала до конца этого фарса она не проронила ни слова, не сделав ни единого движения.
Цинь Лян видел Сун Шу не раз и хорошо ее понимал. В его глазах эта девочка была полной противоположностью его внуку, и именно поэтому он изначально задумал поселить ее в доме, где обычно жил Цинь Лу.
Тем не менее, судя по только что разыгравшейся сцене, буйный нрав Цинь Лу, кажется, совершенно не терпел чьего-либо присутствия...
Подумав, Цинь Лян наконец заговорил:
— Цинь Лу, это Сун Шу, дочь тети Бай.
— Сун... Шу, — медленно повторил Цинь Лу, уголки его губ приподнялись. — Сойдет.
— Она тоже будет учиться во второй средней школе. Если встретишь ее там, не смей ее обижать.
Кубик, который мальчик подбрасывал в руке, замер. Он повернулся, улыбка исчезла, а брови сдвинулись к переносице.
— Разве куколку не собирались отправить ко мне?
Цинь Лян нахмурился:
— Как ты разговариваешь?
— Да или нет?
— Да, я так и планировал, но ты же не любишь находиться среди людей, так что пусть лучше останется в главном доме…
— Кто сказал, что мне это не нравится?
Цинь Лян остолбенел. Даже Цинь Фуцзюнь, стоявшая за его спиной с недовольным выражением лица, неожиданно подняла взгляд на Цинь Лу.
Юноша спрыгнул с подлокотника дивана.
— В качестве подарка на день рождения в этом году, — он оскалился, — я хочу ее.
Цинь Лян очнулся и с сомнением уставился на внука.
— Сун Шу младше тебя, как ты вообще смеешь так о ней говорить?
— Ей все равно.
— …Ты действительно хочешь жить с ней вместе?
— Да.
— Предупреждаю сразу: если ты посмеешь ее обижать, я от имени тети Бай переломаю тебе ноги!
— Отдай ее мне, и можешь ломать обе, — усмехнулся Цинь Лу, опустив глаза.
Получив такие «гарантии», Цинь Лян с Цинь Фуцзюнь удалились обсуждать дела.
После их ухода Сун Шу в своем углу, закончив рисунок, молча принялась собирать разбросанные карандаши и альбом.
На ее прекрасном личике не было ни тени эмоций.
Сломать одну ногу или две…
Ему тоже было все равно.
Иначе в тот раз он не сидел бы так на перилах балкона.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|