Глава 8. Отвратительная шутка

К полудню конвоиры решили сделать привал. Они бросили двух «человеческих цзунцзы» на обочину дороги, а сами сели пить воду и есть булочки.

Ладно бы просто ели, ладно бы не дали им, но они еще и нарочно размахивали булочками перед их носом! Видя, как ее запасы исчезают в желудках разбойников, Сяо Яо разозлилась. «Хотите, чтобы я голодная смотрела, как вы едите? Не выйдет! Я сделаю так, что и вам кусок в горло не полезет!»

Бай Сюй заметил, как блеснули глаза Сяо Яо, и понял, что она опять что-то задумала.

— Бай Сюй, хочешь, расскажу шутку?

Сяо Яо поудобнее устроилась на земле и с улыбкой посмотрела на Бай Сюя. Тот не понял, к чему она клонит, но догадался, что шутка предназначалась не ему. Он молча приготовился слушать.

— Жил-был один ученый, — начала Сяо Яо. — Отправился он в дальний путь и пришлось ему ехать на повозке. Но он никогда раньше на повозках не ездил. Сев внутрь, он обнаружил, что возница — страшный скряга. Чтобы набить повозку побольше пассажирами и скрыть это, он даже окна заколотил. Но самое ужасное было не это. Самое ужасное, что ученого начало укачивать.

Сяо Яо рассказывала очень живо, намеренно не глядя на разбойников, которые ели булочки и слушали ее историю. Лишь искоса она поглядывала на них, убедившись, что они увлеклись. Затем она ослепительно улыбнулась Бай Сюю. У того сразу возникло нехорошее предчувствие.

Сяо Яо покачала головой и продолжила: — Он изо всех сил терпел, пока один из попутчиков, видя его мучения, не дал ему кожаный мешок для воды и велел блевать туда, чтобы не испачкать повозку. И вот ученый начал блевать, блевать…

Тут Сяо Яо услышала, как рядом кто-то с трудом сглотнул слюну.

Человек усиленно глотает слюну в двух случаях: когда голоден и когда его тошнит, и он пытается подавить рвоту.

«Хм, уже нехорошо? — подумала Сяо Яо. — Дальше будет еще хуже».

Она хитро прищурилась и продолжила: — Наконец повозка остановилась, и часть пассажиров вышла по нужде. Когда они вернулись, все оставшиеся в повозке блевали. Угадай, почему? — Сяо Яо с улыбкой спросила Бай Сюя, но глазами следила за разбойниками.

Она видела их отвращение, смешанное с любопытством, и холодно усмехнулась.

— Почему? — неуверенно спросил Бай Сюй. — Неужели их стошнило от запаха рвоты ученого? — Ему тоже было любопытно, но, глядя на Сяо Яо, он предчувствовал, что ответ ему не понравится.

— Он! — Сяо Яо сделала паузу, обвела взглядом уставившихся на нее разбойников и заговорщицки прошептала: — Когда те, кто выходил, спросили, в чем дело, один из пассажиров, еле державшийся на ногах от рвоты, ответил: «Тот ученый все время блевал, и скоро кожаный мешок наполнился. У него не было сил выйти из повозки, а пачкать ее он не хотел. Поэтому он проглотил все, что было в мешке, обратно! Так мешок снова опустел, и ему было куда блевать дальше!» И тогда всех в повозке стошнило.

Не успела Сяо Яо закончить, как вокруг раздались звуки рвоты. Разбойники, только что с аппетитом уплетавшие булочки, теперь, скорчившись, блевали под деревьями. Казалось, они готовы были вывернуть наизнанку все, что съели за последние несколько дней. Закончив, они смотрели на землю, вспоминали шутку Сяо Яо и снова начинали блевать.

Сяо Яо с сияющей улыбкой наблюдала за ними. «Будете знать, как меня обижать! Будете знать, как отбирать мои булочки! Да вам теперь не то что булочки, вам несколько дней кусок в горло не полезет!» Она вспомнила, как в университете услышала эту шутку в интернете и потом три дня не могла есть. Что бы она ни видела, ей представлялось, как это будет выглядеть в желудке.

Целых три дня ее тошнило! Кроме воды, она три дня ничего не ела. Позже соседки по комнате «натренировали» ее, и она достигла такого уровня мастерства, что могла слушать отвратительные шутки и есть одновременно.

За тот семестр она похудела на пять килограммов — самый результативный период в ее истории похудения.

Что уж говорить о каких-то разбойниках, если даже всегда сдержанный Бай Сюй позеленел и крепко сжал губы, чтобы не стошнило.

Боже, он думал, что видел самое отвратительное, но оказалось, бывает и хуже. Теперь не только этим разбойникам, но и ему самому в ближайшие дни будет трудно что-либо съесть.

Сяо Яо, увидев его лицо, заискивающе посмотрела на него. Упс, она забыла, что ее-то натренировали соседки, а он — самый настоящий древний человек, без такой «закалки».

Эх, судя по его лицу, он снова на нее злится. Она только-только добилась того, чтобы он перестал смотреть на нее букой, и вот опять все испортила.

Сяо Яо с досадой уставилась на свои ботинки.

Она действительно приносит больше вреда, чем пользы.

Когда их привели в лагерь разбойников, уже стемнело, и луна стояла высоко. Та группа разбойников, что спускалась грабить, вернулась раньше них. Видимо, их конвоиров днем так сильно рвало, что они шли обратно медленнее, чем те, кто успел спуститься с горы, побродить внизу и вернуться.

Судя по кислым лицам разбойников, их вылазка оказалась неудачной.

Даже на ужин у них была лишь вторая половина булочек Сяо Яо.

Глядя на поджаристые, ароматные булочки, Сяо Яо, не обедавшая, почувствовала, как у нее загорелись глаза. Ей хотелось броситься к костру, схватить булочку и впиться в нее зубами. Она была уверена, что сейчас смогла бы съесть все пять больших булочек, что жарились на огне.

К сожалению, она была крепко связана и лишена возможности двигаться. Оставалось лишь жадно смотреть на аппетитные булочки и сглатывать слюну.

— Эх, главарь, так дальше продолжаться не может, — сказал разбойник А, подбрасывая в руках горячую булочку. — Смотри, если бы не эти двое сегодня, нам бы и поесть было нечего. Так и с голоду помереть недолго.

Несмотря на то, что булочка обжигала руки, это была его единственная еда на сегодня. Если не съесть, то ничего не останется. Ему досталась только простая булочка, пирожки с мясом оставили для главарей. Эх, он уже несколько месяцев не чувствовал запаха мяса.

Главарь, к которому он обращался, вздохнул. Он и сам понимал, что так жить нельзя. Но они ведь все — простые крестьяне, ничего другого делать не умеют. Последние годы — сплошные бедствия. Даже если бы у них были тысячи му плодородной земли, что толку? Наводнение все смывает.

А у них, простых людей, откуда тысячи му? Если есть хотя бы один-два му своей земли — уже счастье. Большинство из них — арендаторы у богатых землевладельцев, им нужно платить аренду.

Но наводнение уничтожило весь урожай. Все их скудные сбережения ушли на арендную плату. А еще нужно кормить семью. Откуда взять деньги?

Если бы не крайняя нужда, кто бы пошел в разбойники? Они нападали только на богатые караваны, рискуя жизнью ради еды. Если бы был другой способ выжить, кто бы захотел стать разбойником?

Глядя на булочку в руке, он не мог ее проглотить.

Он протянул булочку ребенку, стоявшему рядом и смотревшему на него голодными глазами. В ней был маленький кусочек мяса — пусть лучше достанется растущему организму.

Видя, что главарь молчит, остальные тоже молча и бережно ели свои булочки. Сегодня у них есть эта еда, а что будет завтра — неизвестно.

Атмосфера стала гнетущей. Слышно было только потрескивание веток в костре.

Сяо Яо смотрела на этих мужчин. Ее первоначальное недовольство и гнев сменились сочувствием и жалостью.

Они были просто людьми, загнанными жизнью в угол. Она верила, что они не родились с желанием жить такой рискованной жизнью на лезвии ножа, не родились с желанием быть разбойниками.

Кто захочет, чтобы потомки, вспоминая предков, говорили только: «Они были разбойниками»?

Люди тянутся к свету, все хотят лучшей жизни, хотят жить честно, под солнцем.

Но это не оправдание тому, что они стали разбойниками.

Это не оправдание их падению.

— Они просто несчастные люди, — тихо сказал Бай Сюй.

Еще внизу, у подножия горы, он заметил, что эта шайка разбойников — всего лишь сборище крестьян. Хотя их оружие выглядело острым, в основном это были тесаки для рубки дров.

В этих краях уже несколько лет подряд случаются наводнения, неудивительно, что им стало не на что жить.

— Хм, чего их жалеть? Здоровые мужики, а докатились до грабежа. Не стыдно? — холодно фыркнула Сяо Яо. Есть хорошая поговорка: у жалкого человека всегда есть что-то отвратительное.

Их судьба заслуживает сочувствия, но их желание жить за чужой счет — отвратительно.

Здоровые мужики, руки-ноги на месте, не старики, не больные, не калеки, а не могут придумать, как заработать себе на жизнь. Разве это не никчемность?

Таких людей она всегда презирала.

— Что ты сказала? — Возможно, вокруг было слишком тихо, а может, Сяо Яо говорила достаточно громко, но ее слова услышали все, до единого слога.

— Я сказала, что вы все — кучка никчемных слабаков! Ясно? Или повторить? — Сяо Яо подняла голову, глядя на того, кто ее спросил. В уме она уже прикидывала, как заставить этих людей послушать ее и разбогатеть ее способом. Эх, пан или пропал. В такой ситуации они вряд ли отпустят их с горы.

Их привели в самое логово.

Смогут ли они выжить — все зависело от этого шага.