Глава 9

Услышав крики отца и брата, Хун Цюй спустилась в гостиную. Она знала, что отец, должно быть, продал машину Чжэ Юаня. Когда Фан Дэ нужны были деньги, он рылся даже в ее кошельке и ящиках, так неужели он позволил бы брату владеть такой дорогой машиной?

Чжэ Юань размахнулся и ударил отца по лицу. И еще раз. И еще. Хотя Фан Дэ был в два раза шире сына, он не сопротивлялся.

Хун Цюй стояла в углу гостиной и молча наблюдала за происходящим. Ей вспомнилось, как в детстве отец бил Чжэ Юаня ремнем.

Фан Дэ никогда не поднимал руку на Хун Цюй, но к сыну он был безжалостен. Отец бил Чжэ Юаня, когда проигрывал в азартные игры, бил, когда срывал на нем злость. С детства Чжэ Юань был для отца мальчиком для битья.

Хун Цюй казалось, что у отца не все в порядке с головой. В их старом доме была кладовка, где на перфорированной панели висели различные инструменты для наказаний.

Каждый раз, когда Чжэ Юань провинился, отец хватал его за шиворот и запирал в кладовке.

Хун Цюй до сих пор помнила странное выражение лица отца, когда он наказывал брата. Он кричал, хмурил брови, но в уголках его губ играла самодовольная улыбка, словно охотник, поймавший добычу, пытался скрыть свою радость.

В седьмом классе Хун Цюй раскрыла секрет отца. Он специально подставлял Чжэ Юаня, чтобы найти повод его наказать. Например, он мог подложить в ящик комода брата дорогую ручку, карманные часы, нефритовый кулон или кольцо, а потом, когда Чжэ Юань возвращался домой, делал вид, что не может найти пропажу и обвинял сына в краже.

Тан Юнь Яо, узнав о «краже», не мешала Фан Дэ наказывать Чжэ Юаня. Отец любил стегать сына прутом по спине. Видя, как Чжэ Юань корчится от боли, он испытывал удовольствие.

Если сын начинал громко плакать, отец брал прут потолще или бил его кабелем по внутренней стороне бедра. Тогда Чжэ Юань кричал, дрожал всем телом, а иногда даже терял контроль над собой.

Хун Цюй заметила, что чем сильнее страдал брат, тем ярче горели глаза отца. Фан Дэ перестал наказывать Чжэ Юаня, только когда тому исполнилось восемнадцать.

— Чжэ Юань, если ты продолжишь, он умрет, — жалобные крики Фан Дэ вернули Хун Цюй в реальность.

— Сестра, только ради тебя я оставлю этого старого мерзавца в живых, — сказал Чжэ Юань, тяжело дыша, и отошел от отца.

Фан Дэ, дрожащими руками, вытер кровь с губ. В этот момент он понял, что сын вырос и стал настоящим мужчиной, и что теперь он не сможет так легко издеваться над ним.

Тан Юнь Яо помогла подняться мужу и отвела его в спальню. Фан Дэ, охая и жалуясь на боль, ковылял за ней. Тан Юнь Яо была рада, что Хун Цюй не стала защищать отца. Она надеялась, что сын покалечит его, чтобы тот больше не мог играть в азартные игры.

Она мечтала о лекарстве, которое превращало бы людей в немых. Тогда бы Фан Дэ перестал кормить ее пустыми обещаниями и рассказывать небылицы.

Мать попросила Хун Цюй приложить к ушибам отца холодный компресс. Хун Цюй достала из холодильника пакет со льдом, завернула его в полотенце, взяла пузырек с йодом и ватные палочки.

— Хун Цюй, у меня звонит телефон. Ответь, пожалуйста, — Фан Дэ показал на телефон, лежащий на тумбочке.

Хун Цюй ответила на звонок, включила громкую связь и положила телефон обратно на тумбочку.

— Фан Дэ, почему опять не работают камеры в танцевальном зале твоей дочери? Немедленно проверь! Только танцевальный зал, ванную не трогай. Камеры в ванной работают нормально… — раздался из телефона раздраженный голос.

Фан Дэ попытался встать с кровати и схватить телефон, но Хун Цюй приложила к его голове пакет со льдом.

— Фан Дэ… почему ты молчишь? Ты что, притворяешься мертвым? Ты почему не выполняешь свои обязательства? Сто тысяч, которые я тебе недавно дал, что, собакам скормил? Я уже больше десяти лет любуюсь танцами Хун Цюй, а ты решил взять и все испортить? Если ты к завтрашнему дню не починешь камеры, я потребую вернуть все деньги, которые тебе давал! — продолжал кричать незнакомец.

— Здравствуйте, это Хун Цюй. Простите, а кто это? — Хун Цюй взяла телефон.

— Я друг твоего отца. Можешь называть меня дядей. Знаешь, все эти годы я содержу вашу нищую семью. Все, что ты ешь, носишь и чем пользуешься, куплено на мои деньги. Я хочу сказать… Я кормлю тебя и твою семью. Твой никчемный отец — просто попрошайка, который торгует своими детьми, — в голосе мужчины звучало высокомерие.

— Фан Дэ… скажи хоть что-нибудь! — Хун Цюй схватила отца за плечи и начала трясти.

— Хун… Хун Цюй… успокойся, дочка, и послушай меня… Дяде Лу очень плохо… У него… деликатная проблема со здоровьем. Только подглядывая за другими, он чувствует себя мужчиной. И я, как друг, должен помочь ему… Я жертвую своей семьей ради его здоровья… — заикаясь, пробормотал Фан Дэ.

— Проблема со здоровьем? Дядя Лу импотент? — перебила его Хун Цюй.

Мужчина на том конце провода тут же повесил трубку.

— Хун Цюй, я понимаю, что ты сейчас злишься. Но подумай хорошенько, дядя Лу все эти годы просто смотрел на тебя. Ты от этого ничего не потеряла. Он никогда не приставал к тебе, — Фан Дэ взял со стола лед и приложил к распухшей щеке.

— Если подглядывать — это не приставание, то что тогда приставание? — усмехнулась Хун Цюй.

— Когда другие подглядывают — это вуайеризм, а когда это делает дядя Лу — это искусство. Хун Цюй, давай я объясню тебе все с точки зрения искусства. Твое тело прекрасно, как произведение искусства. А я просто нашел ценителя, который может оценить эту красоту. Дядя Лу — художник, а не обычный человек. Он видит в тебе произведение искусства, а не женщину. В конце концов, у человека его уровня нет недостатка в женщинах. Я прошу тебя не осуждать его, — Фан Дэ продолжал пытаться оправдать свои действия.

— Замолчи, лицемер, — Хун Цюй со всей силы ударила отца по лицу и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Тан Юнь Яо убирала в гостиной беспорядок, оставшийся после драки отца и сына. Чжэ Юань, скрестив руки на груди, смотрел на последнего медового муравья на подоконнике.

— Сестра, а ты знаешь, что во многих странах этих муравьев едят как десерт? Хочешь попробовать? — спросил Чжэ Юань, повернувшись к Хун Цюй.

— Не хочу, — покачала головой Хун Цюй.

— И правда сладкий, — Чжэ Юань схватил муравья. Его белые зубы, словно гильотина, отсекли голову муравья. Верхняя часть тела упала на пол у ног Хун Цюй, а Чжэ Юань проглотил янтарное брюшко.

— В моей ванной тоже есть камера. Тебе придется ее снять, — Хун Цюй, завернув останки муравья в салфетку, бросила их в мусорное ведро.

— В твоей ванной? — удивленно посмотрел на нее Чжэ Юань.

— Да. Отец установил. Я думала, что камеры только в танцевальном зале, а оказалось, что и в ванной тоже… Он сделал это для какого-то дяди Лу. Тот платит ему за это. Они уже много лет сотрудничают, — Хун Цюй рассказала брату о грязном секрете отца.

— Сестра, может, убить этого старикашку? Если бы не он, наша семья была бы счастлива. Я был таким дураком, что восхищался им. Он — причина всех наших несчастий. Только избавившись от него, мы сможем жить нормальной жизнью, — на глазах Чжэ Юаня появились слезы.

— Брат, не глупи. Даже если ты убьешь его, мы не сможем жить нормальной жизнью. Ты сядешь в тюрьму, а я и мама не сможем без тебя, — Хун Цюй обняла брата за плечи. На ее глазах тоже появились слезы.

— Сестра, а что ты будешь делать? Даже если я сниму камеры, этот старик может установить новые, — Чжэ Юань переживал за сестру.

— Я постараюсь как можно скорее снять квартиру, — Хун Цюй решила, что ей нужно уйти из этого дома.

Чжэ Юань принес из своей комнаты стул и начал осматривать ванную Хун Цюй. Он тщательно проверил каждый угол.

— Сестра, я нашел, — Чжэ Юань указал на потолочный светильник.

Чжэ Юань осторожно снял крышку светильника. Хун Цюй принесла фонарик и выключила свет в ванной. Чжэ Юань достал из светильника плату со встроенной камерой.

— Сестра, у меня в ванной такой же светильник. И, кажется, у родителей тоже… — Чжэ Юань вдруг почувствовал тревогу.

— Брат, давай снимем все камеры в доме, — Хун Цюй положила в карман карту памяти, которую брат достал из платы.

В ванной Чжэ Юаня они нашли такую же камеру. Затем они проверили спальню и ванную родителей и обнаружили там еще две камеры. Хун Цюй и представить себе не могла, что ее отец, который считал себя джентльменом, мог опуститься до такого.