6 (Часть 2)

Все взгляды мгновенно обратились к ним.

Неужели солнце встало на западе? Линь Мухань, который никогда не принимал ничьей помощи, словно послушный ребенок, позволил Су Хэ поддерживать себя, спускаясь по лестнице. Причем они стояли так близко друг к другу, и это выглядело так естественно.

Су Хэ ничего не ела целый день, и, увидев полный стол вкусных блюд, у нее сразу потекли слюнки. Видя, с каким аппетитом она ест, Мухань наконец успокоился.

Сидевшая рядом Маньфэй толкнула ее локтем и прошептала:

— Теперь я понимаю, что значит «красота, которой можно любоваться как вкусной едой».

Су Хэ непонимающе подняла голову и увидела, что Мухань улыбается ей!

Она тут же покраснела, но подумала про себя: «Его улыбка действительно теплая и очаровательная».

За окном открывался великолепный вид. Заходящее солнце, словно огромный костер, окрасило небо в багровые тона.

— Как красиво! — сказала Су Хэ Маньфэй. — Пойдем после ужина прогуляемся по саду.

— Сегодня, похоже, моя очередь не настанет, — поддразнила ее Маньфэй.

Мухань посмотрел на Су Хэ и серьезно сказал:

— Надеюсь, мне выпадет такая честь.

Они гуляли по саду в летних сумерках. Слышался шелест листьев, стрекотание насекомых, щебетание птиц, возвращающихся в свои гнезда. В воздухе витала тревожная атмосфера.

Су Хэ везла инвалидную коляску по садовой дорожке.

— Су Хэ, скажи, красивый закат?

— Красивый.

— Я никогда не видел такого красивого заката. Я обязательно должен его нарисовать!

— Как говорится в стихотворении: «Закат прекрасен безгранично…»

— «…но близок уж вечерний час», — закончил он со вздохом.

— Какая разница, что вечер? У вечера своя красота, как и у ночи.

— Да, когда я с тобой, все вокруг кажется прекрасным!

Они подошли к розовым кустам. Су Хэ глубоко вдохнула:

— Какой аромат!

— Ты устала? Там, на лужайке, есть скамейка, давай посидим.

Су Хэ остановила коляску и села на деревянную скамейку.

— Что такое? — спросила она, увидев, что он наклонился.

— Я… хотел бы сесть на скамейку, рядом с тобой, — сказал он немного смущенно.

Она помогла ему пересесть.

Мухань обнял ее за плечи. Су Хэ не сопротивлялась.

Зачем сопротивляться? Это было приятное, знакомое чувство. Как будто они давние влюбленные, наконец-то встретившиеся вновь.

На небе появился тонкий серп молодого месяца. Ночное небо было таким же ясным, как и днем, — темно-синим, чистым и прозрачным. Рядом с сияющим месяцем не было ни одной звезды, лишь вдали мерцали несколько озорных огоньков.

— Действительно, у ночи своя красота, — сказал он, глядя на небо. В его голосе звучали воспоминания. — В детстве мама часто показывала нам звезды, учила нас распознавать созвездия. Тогда мы жили небогато, и мои занятия живописью были для семьи серьезной тратой, но она настояла, чтобы я учился.

— Ваша мама… она замечательная.

— Да, — кивнул он. — Она так вкусно готовила, сама шила нам новую одежду. Когда мама была жива, в доме всегда было тепло и уютно.

Он замолчал. — Но когда мне было тринадцать…

Его голос прервался, словно что-то застряло у него в горле. Он погрузился в молчание. Су Хэ с участием смотрела на него и крепко сжимала его руку, пытаясь утешить.

— После смерти мамы отец долго был в подавленном состоянии. Потом он ушел с работы и занялся бизнесом. Бывало, что он не появлялся дома целый месяц, не говоря уже о том, чтобы заботиться о нас, — на его губах появилась горькая улыбка. — Ты не можешь себе представить, как нам с Маньфэй приходилось жить. Кроме денег на жизнь, у нас ничего не было. Мы ничем не отличались от сирот.

Из-за вчерашнего дождя он иногда покашливал. Каждый раз, когда он кашлял, Су Хэ выпрямлялась, чтобы не давить ему на грудь, а когда он заканчивал, снова прижималась к нему.

— Помню, однажды какие-то мальчишки пристали к Маньфэй, отобрали у нее портфель. Она прибежала домой в слезах. Я пошел к ним, чтобы забрать портфель. Главарь этой шайки, которого мама когда-то отчитывала, не только не вернул его, но и наговорил про нее много гадостей. Я не выдержал и ударил его, но сам упал. Они знали, что у меня сильные руки, и не решились подойти и драться со мной. Они стали бросать в меня камни и разбежались только тогда, когда увидели кровь.

Сердце Су Хэ сжалось.

— Ты сильно пострадал?

Он постарался ответить как можно более беззаботным тоном:

— Нет, всего несколько швов.

— Где? — она подняла голову, пытаясь разглядеть шрам.

Он послушно наклонил голову и убрал волосы со лба, показывая ей шрам. В лунном свете было плохо видно. Су Хэ протянула руку и дотронулась до шрама — он был около двух сантиметров в длину.

— Тебе, наверное, было очень больно? — спросила она.

— Это было так давно, что я уже не помню, — равнодушно ответил он.

Су Хэ вдруг прижалась к его груди и, задыхаясь от слез, прошептала:

— Почему я не встретила тебя тогда? Как бы мне хотелось быть рядом с тобой в самые трудные моменты!

Мухань крепко обнял ее. Его объятия были такими сильными, словно он хотел растворить ее в себе.

Су Хэ прижалась к его горячей груди. Она услышала, как он шепчет ей на ухо:

— Если бы небеса действительно послали тебя мне тогда, то… это было бы справедливо…

Луна поднялась высоко в небо, и ее мягкий, словно туманный, свет освещал обнимающуюся пару.

Вернувшись в свою комнату и приняв душ, Су Хэ обнаружила, что промокшие днем наволочки и одеяло были заменены. На прикроватной тумбочке стояла большая ваза с длинностебельными алыми розами.

Это, должно быть, распорядился Мухань. Она пересчитала — девять роз с пышными бутонами, источающими пьянящий аромат. Она всего лишь мимоходом похвалила их, а он оказался таким внимательным!

Су Хэ любовалась этим букетом, символом любви, но ее настроение становилось все более тяжелым.

Всю ночь она не могла уснуть. Казалось, она забывалась на несколько минут, а потом просыпалась, измученная, и снова засыпала.