Глава 60: Жареные цветы цукини

— Это… Это...

Линь Кэсун хотела сказать, что это были крошки, которые случайно выпали из пакета с печеньем, когда она случайно разорвала его. Но такому человеку, как Цзян Цяньфань, не было смысла даже пытаться лгать!

Цзян Цяньфань откинул одеяло и встал.

— Сегодня ты будешь готовить яйца, копченые на травах, а я приготовлю жареные цветы цукини.

— Ты собираешься приготовить жареные цветы! — Глаза Линь Кэсун загорелись, казалось, у нее сейчас потекут слюнки.

— Да. — Цзян Цяньфань поднял руку, протянув ее в ту сторону, откуда говорила Линь Кэсун, и легко щелкнул ее по лбу.

Линь Кэсун закрыла глаза и улыбнулась:

— Я помогу тебе!

В конце концов, Цзян Цяньфань не был знаком с планировкой здешней кухни.

Линь Кэсун встала у него за спиной, взяла его за руки и медленно знакомила со всеми вещами на кухне.

— Это плита, подставка для ножей здесь, кулинарное вино рядом с соевым соусом, за ним рыбный соус и уксус...

Эта кухня была очень маленькой, совершенно несравнимой с кухней на вилле Цзян Цяньфаня, привыкнуть к этому месту было не так-то просто. Цзян Цяньфань попробовал на вкус все ингредиенты, даже кунжутное масло. Большинство этих ингредиентов были куплены в супермаркете, и они совершенно не могли сравниться со свежими и дорогими ингредиентами из кулинарных складов Цзян Цяньфаня. Линь Кэсун немного беспокоилась, что в Цзян Цяньфане взыграет его перфекционизм, но она никак не думала, что он даже глазом не моргнет.

— Давай начнем. — Цзян Цяньфань повернулся к Линь Кэсун, задрав рукава.

Она зависла на пару секунд, а потом, наконец, поняла. Она взяла относительно чистый фартук, встала на цыпочки и повесила его ему на шею, Линь Кэсун была немного смущена. Она почувствовала запах масляных пятен на фартуке. Униформа шеф-повара и фартук, которые он обычно носил, были такими белыми, что казались абсолютно стерильными…

Цзян Цяньфань ничего не сказал и только наклонился к Линь Кэсун. Его губы были так близко, что почти касались ее лба.

Руки Линь Кэсун обвились вокруг его талии, от этого объятия ей стало необъяснимо тепло. Она чувствовала его дыхание и ожидала, что он поцелует ее.

— Ты ела мороженое на обратном пути после шоппинга? — Голос Цзян Цяньфаня донесся до ее ушей.

Она подняла глаза, чтобы посмотреть в глаза собеседнику:

— А? Ах, да.

Он даже знал, что она ела, неужели в будущем у нее действительно больше не будет никаких, даже самых крошечных секретов!

— С ореховым вкусом.

— Да.

— Жадная кошка. — Цзян Цяньфань повернулся лицом к плите.

Как он ее назвал? Жадная кошка?

— Рисовое вино готово?

— Да!

— Куркума?

— Тоже!

Линь Кэсун должна была сделать все приготовления за него. Например, помыть ингредиенты, нарезать ломтиками и приправить в соответствии с указаниями Цзян Цяньфаня. В конце концов, он не мог видеть, и места, где он чувствовал себя по-настоящему непринужденно, были ограничены местами, которые имели ту же планировку, что и его кухня.

Когда Линь Кэсун разожгла огонь и увидела, что Цзян Цяньфань опускает руки в кастрюлю с горячим маслом, она очень занервничала.

И, глядя на Цзян Цяньфаня, протягивающего ладонь над маслом, чтобы измерить его температуру, она забеспокоилась больше, чем когда-либо прежде, боясь, что он случайно ошпарится.

Но адаптивные способности Цзян Цяньфаня оказались намного выше ожиданий Линь Кэсун. Когда он жарил, переворачивал, его поза была элегантной и непринужденной, как будто он играл в гольф, что совершенно отличалось от атмосферы этой маленькой и узкой кухни.

Через несколько минут цветы были выложены на тарелку, посыпки не было, но только по ароматному запаху и яркому цвету можно понять, что они определенно вкусные и хорошо приправлены.

Яйца Линь Кэсун, копченые на травах, тоже были готовы.

А дядя Линь и Сяосюэ так и стояли в дверях. Линь Сяосюэ хотела зайти, чтобы посмотреть поближе, потому что спина Цзян Цяньфаня была ровной и прямой, и каждый раз, когда он переворачивал сковороду, движение не было грубым, вместо этого мышцы на его спине напрягались, плавно перекатываясь, волосы слегка приподнимались, от такого вида невозможно было отвернуться, невозможно просто отвести взгляд.

Линь Сяосюэ хотела пройти вперед, чтобы разглядеть все получше, но дядя Линь остановил ее, сказав, что Линь Сяосюэ не должна мешаться.

В конце концов, кухня была крошечной, и, если бы Линь Сяосюэ зашла туда, там даже повернуться было бы негде.

Несмотря на то, что Линь Сяосюэ была недовольна, она не вернулась в свою комнату в негодовании, а достала телефон, чтобы запечатлеть вид Цзян Цяньфаня со спины.

Быстро были приготовлены цветы, яичница с зеленым луком и суп из рукколы.

Атмосфера за столом была не такой уж оживленной, но было очевидно, что все были счастливы. Линь Сяосюэ только откусила свой первый кусочек от цветка цукинни, когда ее глаза загорелись, выдавая ее желание отправить в рот всю тарелку целиком, но она ничего не могла поделать с тем, что дядя Линь был рядом, и это заставляло ее есть только маленькими кусочками за раз. Во время еды она с любопытством рассматривала Цзян Цяньфаня, находя невероятным, и удивляясь, как слепой человек может готовить такие вкусные блюда?

А дядя Линь попробовал только кусочек и почувствовал мастерство, которое было абсолютно чем-то из ряда вон выходящим. Независимо от того, была ли это приправа, текстура цветка или ощущение, которое осталось на кончике языка, запаха не было, и на самом деле нежность цветка была представлена полностью. Все приправы, которые использовал Цзян Цяньфань, были теми же, что он обычно употреблял, но конечные результаты были совершенно разными. Дядя Линь не мог не начать расследование на месте.

Но эти вещи зависели от чувств и контроля, который человек имел над происходящим, эти вещи, даже если бы Цзянь Цяньфань рассказал их дяде, дядя Линь не смог бы понять сразу.

После ужина Миллер забрал Цзян Цяньфаня.

Линь Кэсун напевала, пока мыла посуду, Цзян Цяньфань заставил ее почувствовать, что сегодня он заглянул в ее мир.

Суша волосы, она подошла к столу и взяла свой телефон, осознав, что за это время ей пришло бесчисленное количество уведомлений. И все они были звонками от Майера.

Что случилось? Что-то случилось с Цзян Цяньфанем?

Линь Кэсун поспешно перезвонила:

— Господин Майер, это Кэсун! Что-то случилось?

— Выйдите в Интернет сейчас и войдите в социальные сети своей двоюродной сестры.

У Линь Кэсун внезапно возникло дурное предчувствие, когда она увидела страницу Линь Сяосюэ в Facebook, она поняла, что Линь Сяосюэ сфотографировала сцену, когда Цзян Цяньфань целует ее под фонарным столбом, и выложила это в свою ленту. Было даже видео, на котором Цзян Цяньфань готовит на кухне.

И просмотры уже достигли тысяч.

— Я попрошу ее немедленно все удалить!

— Уже слишком поздно, взгляните на [Прогулку на Марс].

— Вижу...

— Она репортер «Закусочная в Нью-Йорке». Этот журнал не просто представляет изысканные блюда, они часто используют звезд и трюки для освещения, чтобы привлечь читателей в эти рестораны и получать высокие гонорары за репортажи. В целом, суть этого журнала не в изысканных блюдах, а в мягкой рекламе. Многие рестораны будут размещать рекламу в этом журнале. И их специализация — рекламировать так, как будто это вовсе не реклама. Одним словом, с настоящим «профессионализмом».

— Тогда... что нам теперь делать?

— Я постараюсь следить за «Закусочной в Нью-Йорке»", чтобы убедиться, что они не будут свободно размещать фотографию. Но я думаю... что бы ни случилось, когда вы будете соревноваться на следующий день, все могут узнать об отношениях между вами и Цзян Цяньфанем, тебе нужно быть готовой.

Сердце Линь Кэсун немного замерло.

Повесив трубку, она быстро подошла к двери Линь Сяосюэ и постучала:

— Сяосюэ, ты там?

— Я здесь, ах, в чем дело? — Линь Сяосюэ открыла дверь немного раздраженно, в наушниках громко играла музыка.

— Я знаю, что ты разместила несколько фотографий на Facebook, в том числе и те, где я и Цзян Цяньфань перед домом...

— Что? — У Линь Сяосюэ было такое выражение лица, как будто она толком ничего не расслышала.

Линь Кэсун знала, что она делает это нарочно, и сразу же сорвала наушники:

— Ты знаешь, что называется личными границами? Что такое личные границы, а?

Линь Сяосюэ увидела сердитое выражение лица Линь Кэсун, и, хотя она, очевидно, знала, что поступила неправильно, она все равно вздернула подбородок:

— О каких личных границах речь?

Линь Кэсун почувствовала, что была слишком вежлива с этой девушкой, но в этот критический момент ей все равно нужно было проявить твердость.

— Это прекрасно, что ты сфотографировала меня. Но неужели ты думаешь, что после публикации фотографий Цзян Цяньфаня в Интернете никто не придет за тобой?

— И что он сделает? Он даже не какая-нибудь знаменитость...

— Он мой наставник в «Мастер-шоу». Согласно правилам «Мастер-шоу», конкурсная комиссия объявит имена трех лучших участников. Но на данный момент, без одобрения наставника, вы не можете делиться информацией о нем.

— Тогда вам, ребята, не следовало целоваться на улицах!

— Тогда тебе не следовало публиковать фотографии.

Линь Кэсун пожала плечами, она знала, что продолжение разговора только заставит Линь Сяосюэ потерять лицо еще больше.

Она повернулась, чтобы вернуться в свою комнату, села на кровать, на экране мобильного телефона все еще была открыта страница со снимком, где она целуется с Цзян Цяньфанем. Она знала, что как только эта сплетня попадет в СМИ, она быстро распространится по всему «Мастер-шоу».

Цзян Цяньфань все еще оставался Цзян Цяньфанем, он мог спокойно игнорировать взгляды окружающих.

Решающим было то, хватит ли у нее сил справиться с этим.

В это время на какой-то вечеринке гудела музыка, Кевин нес пиво к окну, опираясь на плечо своего друга.

— Эй... судя по выражению твоего лица, твое признание провалилось?

— Я не признавался. —  Сун Ижань прислонился к окну, глядя на движущиеся машины.

— Это так в твоем стиле, ах! Так и должно быть, признаваться днем, целоваться ближе к вечеру, валяться в постели ночью...

Сун Ижань закрыл глаза и беспомощно рассмеялся:

— Это даже не какая-то игра...

Кевин сделал паузу и прислонился к окну вместе с Сун Ижанем:

— Мне не интересно твое неудавшееся признание. Помни поговорку, которая есть у вас, китайцев: «Как можно не намочить обувь, если идете вдоль реки?*» Может быть, она и есть твоя река.

П.п.: Подвергаетесь влиянию окружающей среды.

— Ты неправильно употребляешь эту поговорку. — Сун Ижань подтолкнул его. — Иди уже, повеселись.

— Мне любопытно, почему ты ничего не сказал. Это на тебя не похоже. Твой характер… неважно, даже если бы ты проиграл, ты был бы энергичным.

— Потому что я могу проиграть своему брату, могу проиграть кому угодно. Но перед ней нет ни выигрыша, ни проигрыша. Я знал, что сейчас неподходящее время говорить те слова, которые я хотел сказать тогда. Я бы просто взвалил на нее бремя. И она не была бы мягкосердечной только из-за последних 10 лет, потому что я понимаю ход ее мыслей лучше, чем кто-либо другой.

— Ты жалеешь об этом? Позволив мне устроить так, чтобы она последовала за тобой в Нью-Йорк.