Когда они вышли из больницы, с тёмного неба посыпался лёгкий снег. Белые кристаллики падали на землю и бесследно исчезали меньше чем за две секунды.
Ряды фонарей на территории больницы отчётливо освещали парящие в воздухе снежинки.
Бай Шуйцзинь поджал губы и растерянно коснулся носа.
Снег пошёл так внезапно… Наверное, даже небеса сочувствовали Ван Хуаньсю.
Бай Шуйцзинь нёс в руке пластиковый пакет, в котором лежали запасная шина, бинты и лекарства для Ван Хуаньсю.
Они вышли из больницы. Водитель, всё это время ждавший снаружи, подъехал к обочине, вышел с водительского места и открыл им дверь.
Бай Шуйцзинь поблагодарил его и, согнувшись, забрался в машину. Ван Хуаньсю уже сидел с другой стороны, их разделял центральный подлокотник. Мужчина сел в машину и тут же прикрыл глаза, чтобы отдохнуть.
В салоне не горел свет, было сумрачно, и в этом замкнутом пространстве чувство вины Бай Шуйцзиня разрасталось до бесконечности.
— Муженёк.
Он сидел там, невысокий и худенький, в пуховике, похожий на мышонка, закутанного в толстое одеяло.
Раньше он мечтал, что если будет хорошо питаться, то обязательно вырастет выше метра восьмидесяти. Но и в этой жизни его рост так и остался метр семьдесят шесть.
Ничто не принадлежало ему по-настоящему, только эти четыре сантиметра, которых не хватало до метра восьмидесяти, вечно были с ним.
Из-за травмы Ван Хуаньсю они выбежали из дома в спешке, так что Бай Шуйцзинь просто накинул пуховик поверх пижамы и до сих пор был в домашних белых тапочках.
Его ноги в белых носках сжались в тапочках.
Ван Хуаньсю не открыл глаз:
— В чём дело?
Холодно и равнодушно.
Голос Бай Шуйцзиня звучал глухо:
— Ты будешь ещё смотреть со мной телевизор?
В такой момент Бай Шуйцзинь всё ещё думал о своём дурацком телевизоре.
Ван Хуаньсю промолчал.
Тишина повисла в воздухе, густая и тяжёлая.
Единственным звуком был мерный шум дворников, счищавших снег с лобового стекла.
Но чем дольше тот молчал, тем мучительнее становилось Бай Шуйцзиню. Он чувствовал себя так, словно его бросили в огромный котёл с водой, и теперь он беспомощно наблюдал, как под ним разводят огонь.
Бай Шуйцзинь схватился за голову. Сейчас он начнёт накручивать себя.
— Муженёк, ты будешь ещё проводить со мной время? — не унимался Бай Шуйцзинь, понурив голову. — Я не хочу смотреть телевизор один.
Его радужные волосы будто разом потускнели.
Ван Хуаньсю нахмурился.
Надоедливый.
Жалкий, умоляющий голос заставил водителя впереди дёрнуть ушами. Неудивительно, что босс, даже со сломанной рукой, и пальцем не тронул этого коротышку.
Да и у кого бы поднялась рука?
Пара фраз, полных раскаяния, — и весь гнев как рукой сняло.
Разве мизинец босса сам не виноват?
Сломался от одного движения.
Ван Хуаньсю открыл глаза. Оглядев сумрачный салон, он перевёл взгляд на Бай Шуйцзиня.
— Тогда не смотри.
— Если не буду смотреть, мне станет скучно. А я хочу смотреть с тобой.
Взгляд Бай Шуйцзиня упал на бедро Ван Хуаньсю.
Ван Хуаньсю: ...
Наверное, шлёпнуть себя по бедру было бы больнее.
Возродившись, первое, что Бай Шуйцзинь захотел сделать, чтобы почувствовать вкус нормальной жизни, — это вдоволь насмотреться телевизора. Там были не только интересные передачи, но и красивые парни.
Хотя телефон удобнее, и смотреть можно где угодно, по телевизору или на большом экране всё же приятнее.
Бай Шуйцзинь не хотел отменять это мероприятие, которое сближало их и укрепляло дружеские отношения.
Эта боль уступала лишь его росту в метр семьдесят шесть.
Ван Хуаньсю больше не обращал на него внимания и снова закрыл глаза, чтобы отдохнуть. Его мизинец был зафиксирован шиной и обмотан толстым слоем бинта.
Бай Шуйцзинь смотрел на этот мизинец. У Ван Хуаньсю были очень красивые руки — длинные, тонкие пальцы с чётко очерченными суставами. Теперь же мизинец был толсто замотан и совершенно не гармонировал с остальными пальцами.
Хотя Ван Хуаньсю ни разу не вскрикнул от боли — ни по дороге из дома в больницу, ни на обратном пути, — ему наверняка было очень плохо.
Если бы он закричал, возможно, ему стало бы легче на душе.
А причина, по которой Ван Хуаньсю не кричал от боли, крылась, вероятно, в его образе злодейского и властного президента компании. Такие персонажи обычно не жалуются на боль или усталость, чтобы не портить имидж. Они всё молча терпят. Даже если на них свалится десятитонная бетонная плита, они лишь холодно усмехнутся и скажут: «И это всё?»
Тем более для такого злодея, как Ван Хуаньсю, с его тёмной душой. Но разве не тяжелее держать боль в себе?
— Муженёк, ты не будешь кричать?
Ван Хуаньсю сидел рядом не шевелясь. С тех пор как в его жизни появился Бай Шуйцзинь, вокруг него не было ни минуты покоя.
Дома за ужином нужно болтать, после ужина — смотреть телевизор, после телевизора — мчаться в больницу. И вот теперь, в машине, этот человек снова хочет с ним разговаривать.
Ему не хотелось говорить, и он решил притвориться спящим.
В следующую секунду его веко приподняли пальцем.
— Муженёк, ты спишь?
Ван Хуаньсю: ......
Довольно.
Он выпрямился, оторвавшись от спинки сиденья. Его широкие плечи тут же оказали на Бай Шуйцзиня давление, и тот послушно сел ровно на своё место.
— Ты не пристегнулся?
Только после его напоминания Бай Шуйцзинь спохватился и поспешно потянулся за ремнём безопасности.
— Прости, я забыл.
— Можешь не пристёгиваться.
Бай Шуйцзинь непонимающе повернул голову к Ван Хуаньсю.
Разве для безопасности не нужно пристёгиваться?
Он услышал, как Ван Хуаньсю тихо усмехнулся и неторопливо произнёс:
— Попадём в аварию — сломаешь шею и умрёшь мгновенно. Не придётся мучиться.
Бай Шуйцзинь: ......
Какой злой человек!
Он же мне угрожает, да?!
Точно угрожает!
Бай Шуйцзинь послушно пристегнул ремень и даже коснулся рукой своей шеи.
— Я в следующий раз обязательно пристегнусь. Я не хочу умирать. Мне будет жаль оставлять тебя, муженёк.
Ван Хуаньсю холодно хмыкнул и больше ничего не сказал.
Видя, что тот наконец обратил на него внимание, Бай Шуйцзинь решил не обижаться на угрозы. В конце концов, тот просто бросался словами, а вот он и вправду сломал ему палец.
Он тихо сказал Ван Хуаньсю:
— Муженёк, у тебя, наверное, очень болит рука. Может, ты покричишь? Я притворюсь, что не слышу.
С этими словами он закрыл уши руками и заискивающе моргнул.
Кричать от боли, когда больно, — самый естественный способ выплеснуть эмоции.
В этот момент водитель, словно заразившись заботливостью Бай Шуйцзиня, поднял перегородку, отделяя своё место от заднего сиденья.
Водитель пробормотал себе под нос:
— Кричите, господин. Я тоже сделаю вид, что ничего не слышал.
Сзади донёсся мрачный голос Ван Хуаньсю:
— А я слышу.
Водитель: ......
.
Когда они приехали домой, Ван Хуаньсю, не удостоив Бай Шуйцзиня даже взглядом, сразу поднялся на третий этаж.
Бай Шуйцзинь попытался пойти за ним, но его ноги были не такими длинными, как у Ван Хуаньсю, и через пару шагов он остался далеко позади.
Бай Шуйцзинь: ......
Проклятье, в следующей жизни он обязательно вырастет до метра восьмидесяти.
На следующий день Ван Хуаньсю как обычно отправился на работу. Водитель взял у матушки Ли термосумку. Сегодня, вдобавок ко вчерашнему «бэнто с любовью», там был ещё и «суп с любовью».
Матушка Ли редко добавляла в бэнто супы. Ведь суп по-настоящему вкусен, только когда он свежесварен. Стоит ему немного остыть, и вкус уже не тот. Даже термос не мог его сохранить, поэтому в обеденных бэнто обычно не было супа.
Разве что какой-нибудь сладкий крем-суп.
Та же самая нежно-розовая термосумка и контейнер для еды — не нужно было даже гадать, кто это приготовил.
Неважно, был там суп или нет, — в глазах Ван Хуаньсю всё это было ядом.
— Не позволяйте ему больше этим заниматься.
Матушка Ли и в молодости не отличалась смелостью, а работа в таком богатом и влиятельном доме сделала её ещё более осторожной. Но Бай Шуйцзинь тоже был хозяином в этом доме, и она не хотела никого обижать.
— А если молодой господин Бай будет настаивать? — с тревогой спросила она.
Воспоминание об этой «тёмной кулинарии» было ещё свежо. Лицо Ван Хуаньсю помрачнело.
— Тогда пусть сам и пробует.
Он развернулся и вышел. Сев в машину, он поехал в компанию. Поднявшись на верхний этаж, Ван Хуаньсю вышел из лифта с термосумкой в руках. Его главный помощник и секретарь встали, чтобы обсудить с ним план работы на сегодня.
Но первым делом они заметили его раненую левую руку.
!
Как босс умудрился поранить руку?
— Босс, как вы поранили руку? С вами всё в порядке? — как подчинённый, главный помощник проявил высшую степень корпоративной заботы, то есть подхалимства.
Ван Хуаньсю холодно бросил:
— Дома поранился.
Секретарь и главный помощник переглянулись. В тот же день в обед в закрытом сплетническом чате компании снова стало оживлённо.
Этот чат создал недавний выпускник, только что устроившийся в компанию. Тогда он ещё не познал всей тяжести работы и каждый день делился в чате историями из жизни и всякими забавными случаями. Потом он прошёл стажировку, его официально приняли в штат, а потом... а потом всё. После официального трудоустройства он затих, словно умер.
В чате тоже воцарилась тишина.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|