Кратчайший путь

— Хорошо подумай, Сяо Лэй, — сказал Цао Цзиньюй с улыбкой. — У тебя большой потенциал, я в тебя верю.

Чэнь Цзинлэй немного подумал и искренне ответил: — Извините, Брат Юй, пока у меня нет таких планов.

Цао Цзиньюй не слишком удивился. Он и не ожидал, что Чэнь Цзинлэй сразу согласится. Сегодня он просто хотел дать ему понять: есть возможность опуститься ещё ниже.

Ещё ниже — и будет больше денег. То, что казалось Чэнь Цзинлэю недостижимым, теперь было в пределах досягаемости. Цао Цзиньюй открыл перед ним окно, указал путь, показал, что всё это Чэнь Цзинлэй может получить без особых усилий.

Стоит ему лишь сделать шаг вниз.

Он провёл в этом бизнесе больше десяти лет и повидал самых разных людей. Он неплохо разбирался в таких, как Чэнь Цзинлэй — выходцах из бедных семей, вынужденных рано начать работать.

Пока им не слишком плохо, пока нужда не прижмёт, они цепляются за свою мнимую учёность, строят из себя праведников, не желая рисковать, считают себя выше всей этой грязи, думают, что отличаются от неё, что они чище, благороднее.

Но когда они оказываются в безвыходном положении, то становятся самыми жестокими, самыми безжалостными.

Те, кто падают с небес на землю, готовы перегрызть другим глотки.

Он не торопился.

Цао Цзиньюй, держа сигарету, махнул рукой: — Неважно, Сяо Лэй. Если передумаешь, приходи, мои двери всегда открыты.

Чэнь Цзинлэй вернулся в раздевалку, снял форму и переоделся.

— Брат Юй тебя вызывал? — спросил подошедший Юань Чэн.

Чэнь Цзинлэй, не поднимая головы, достал из шкафчика учебники, придвинул стол и сел делать уроки. — Ага, — ответил он.

Юань Чэн нахмурился, поджал губы и, помолчав, наконец выдавил:

— Тебе не место здесь.

Чэнь Цзинлэй замер, потом достал тетрадь по физике и начал быстро писать.

Не место здесь?

А где ему место?

Мыть посуду в ресторане после школы?

Пятьсот юаней в месяц. Вычесть расходы на еду… Сколько останется?

Сто? Или двести?

По двести юаней в месяц… Сколько ему нужно копить, чтобы съехать из барака, где ютятся пять человек трёх поколений? Сколько, чтобы убраться со свалки, чтобы порвать с этой грязной, нищенской жизнью?

Даже если он будет работать на трёх работах, всё равно получится только тысяча юаней в месяц.

Слишком мало.

Тысячи юаней недостаточно для той жизни, которую он хотел. Совершенно недостаточно.

К тому же, ещё и Цяо Вэньвэнь… Он хотел забрать её с собой.

Чэнь Цзинлэй быстро решал задачи. Они были для него слишком простыми. Он взял тетрадь по математике.

Подняв голову, он взглянул в зеркало на стене, висевшее над шкафчиками.

Раздевалку заполнял едкий дым дешёвых сигарет.

Несколько знакомых парней собрались вместе, громко рассказывали пошлые анекдоты, обсуждали фигуры встреченных на улице женщин, спорили, где лучше — в массажном салоне за углом или в парикмахерской через дорогу, делились впечатлениями о неопытных девушках из салона для педикюра.

Кто-то хвастался своей крутизной, преувеличивая свою значимость и авторитет.

Стоял шум, время от времени раздавался взрыв хохота.

Чэнь Цзинлэй отвел взгляд и хотел было вернуться к урокам.

Но вдруг он заметил человека, стоявшего у дальнего шкафчика.

Тот, видимо, думал, что его никто не видит, и сосредоточенно пересчитывал что-то в руках.

Чэнь Цзинлэй внимательно наблюдал за ним в зеркало.

С этого ракурса он прекрасно видел каждое его движение.

Судя по всему, это был боец, только что победивший в бою без правил. Он ещё не переоделся, и на его серой одежде виднелись красно-коричневые пятна — похоже, кровь.

Большой палец правой руки неестественно свисал, вероятно, был сломан, и болтался из стороны в сторону, как кусок отмершей плоти.

Мужчина с переломанным пальцем, зажав сигарету в зубах, довольно улыбался и левой рукой пересчитывал пачку денег, неуклюже помогая себе указательным пальцем правой.

Чэнь Цзинлэй сглотнул и стал считать вместе с ним.

Двадцать, тридцать, сорок…

Много денег.

Шесть тысяч юаней.

У Чэнь Цзинлэя перехватило дыхание. В его глазах вспыхнуло жгучее, первобытное желание. Он отложил ручку и, не шевелясь, смотрел на деньги в руках мужчины.

Шесть тысяч. За один бой — шесть тысяч.

Если он будет драться… Он не жадный, ему хватит ста тысяч. У него уже есть больше двадцати, шесть тысяч за бой… Нужно выиграть двенадцать боёв…

Двенадцать боёв…

Брат Юй сказал, что у него есть потенциал, что он в него верит…

Чэнь Цзинлэй тяжело дышал, глаза налились кровью.

Внезапно Юань Чэн похлопал его по плечу.

Чэнь Цзинлэй перевёл на него взгляд.

— Через пять минут, пойдём кое-куда.

Юань Чэн привёл Чэнь Цзинлэя в переулок за клубом.

Они стояли у стены. В отличие от шумного, ярко освещённого квартала красных фонарей, где находился главный вход в клуб, здесь было тихо и безлюдно. Лишь доносились отголоски шума с улицы.

— Брат Чэн, ты хотел мне что-то сказать? — спросил Чэнь Цзинлэй.

— Подожди немного, — ответил Юань Чэн, прислонившись к стене.

Хорошо, подождём.

Задняя дверь клуба распахнулась, и двое мужчин, один впереди, другой сзади, вынесли что-то длинное, завёрнутое в белую ткань. Идя, они непристойно обсуждали, куда пойдут развлечься.

Увидев Чэнь Цзинлэя и Юань Чэна, они слегка удивились, но не придали этому значения, бросив: «Привет, Брат Чэн», «Привет, Сяо Лэй».

Юань Чэн кивнул им.

Завёрнутый в белую ткань предмет был брошен в кузов грузовика. Мужчины, покачиваясь, вернулись в клуб.

Юань Чэн подошёл к грузовику, откинул белую ткань и жестом пригласил Чэнь Цзинлэя подойти.

Чэнь Цзинлэй подошёл.

Мертвец.

Одежда, пропитанная кровью, всё тело изувечено, кость торчала из колена, в воздухе висел тошнотворный запах запекшейся крови.

Вокруг тела жужжали мухи.

Как на мясном прилавке.

— Это тот, кто дрался с парнем, который считал деньги в раздевалке. Тот, кто проиграл.

Юань Чэн достал сигареты, закурил, пытаясь перебить тошнотворный запах, и протянул одну Чэнь Цзинлэю. Тот взял сигарету и зажал её в зубах.

Юань Чэн щёлкнул зажигалкой и прикурил ему.

— Ты ещё молод, тебе всего пятнадцать, у тебя вся жизнь впереди. Не ищи лёгких путей.

Он посмотрел на Чэнь Цзинлэя.

Стройный, красивый, с юным лицом, на котором уже проступала печать жестокости.

Жестокости, порождённой тяжёлой жизнью.

Совсем ещё ребёнок, пятнадцать лет.

В этом возрасте нужно бунтовать против родителей, ссориться с одноклассниками, хитрить с учителями, чтобы увильнуть от уроков, пытаться понравиться девочкам.

В этом возрасте нужно прожигать жизнь, страдать из-за ерунды, изображать из себя взрослого.

А не стоять на краю пропасти, раздумывая, прыгнуть или нет.

Юань Чэн был малообразованным, после окончания средней школы сразу пошёл работать. Он не мог оценить способности Чэнь Цзинлэя, он даже не понимал, что тот пишет в своих тетрадях. Но он видел, как быстро Чэнь Цзинлэй решает задачи, как он пишет, не останавливаясь, от начала до конца.

Пишет быстро — значит, понимает.

Всегда пишет быстро — значит, всё понимает.

Наверное, он мог бы поступить в университет.

Ему не место здесь. Точно не место.

Пятнадцать лет… Столько же, сколько его двоюродному брату.

Чэнь Цзинлэй выдохнул дым и посмотрел на Юань Чэна сквозь сигаретную дымку.

— Я понял. Спасибо, Брат Чэн.

Из задней двери вынесли ещё одно тело, завёрнутое в белую ткань, и бросили в кузов грузовика.

Чэнь Цзинлэй, следуя за Юань Чэном, уже почти войдя в дверь, обернулся и посмотрел на грузовик, стоявший под фонарём. Громоздкая машина, одиноко стоявшая в темноте.

Белая ткань в свете фонаря отливала холодным блеском.

Чэнь Цзинлэй отвернулся, переступил порог и закрыл за собой дверь.

Шесть тысяч юаней.

В учебнике по китайскому языку для начальной школы говорилось, что жизнь — самое ценное, что есть на свете, что она бесценна, и каждый должен беречь свою жизнь.

Но когда дело доходит до продажи…

Одна жизнь стоит всего шесть тысяч юаней.

Или, вернее, жизнь таких, как он, стоит всего шесть тысяч.