Глава 16. Судьба, связанная с духом-хранителем

В тот вечер я сидел один на полу, скрестив ноги. Передо мной лежала картина с пейзажами, оставленная мне учителем.

Я давно привык медитировать.

Каждый раз, глядя на эту картину, я мог представить себе изображенный на ней мир, словно погружался в него. Затем я закрывал глаза, и в голове возникали различные образы. А когда открывал глаза, чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.

Этот раз не стал исключением. Выйдя из медитации, я глубоко вздохнул и мысленно спросил:

— Сяохуа, Сяохуа, ты здесь? Что здесь происходит? Можешь рассказать мне?

Я спрашивал несколько раз, но статуэтка Ман Сянь никак не реагировала. Когда я спросил снова, в голове вдруг раздался равнодушный голос:

— Ты все время меня спрашиваешь. А сам-то что делаешь? Запомни: это твой путь совершенствования, а не мой.

— Но… разве ты не мой дух-хранитель?

Я ничего не понимал. Она еще и запрещает мне думать о девушках. Кого мне спрашивать, если не ее?

Но я промолчал, боясь снова ее разозлить.

— Дух-хранитель защищает тебя от опасностей, но идти по своему пути ты должен сам, — ответила она.

Я подумал и спросил:

— Допустим, я окажусь на мели, без гроша в кармане, даже поесть не смогу. Ты поможешь мне заработать денег, разбогатеть?

— Когда ты будешь на грани голодной смерти, я, возможно, позволю тебе найти десять юаней, чтобы ты мог поесть и не умер с голоду. Но идти по своему пути ты должен сам.

Я потерял дар речи и спросил:

— То есть, если я окажусь в опасности, ты не появишься, пока ситуация не станет критической?

— Да. В пределах своих возможностей я могу гарантировать, что ты не умрешь. Только и всего, — отрезала она.

Я замолчал.

В комнате воцарилась тишина, такая, что я слышал собственное дыхание.

Похоже, она действительно не собиралась мне помогать и появлялась только в критических ситуациях.

Вдруг она неторопливо добавила:

— Доверяй своей интуиции. Все твои способности исходят из этой картины. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать меня, лучше спроси у картины.

— Спросить у картины? Что в ней такого особенного? Почему картина может давать мне способности? — засыпал я ее вопросами.

— Потому что все твои способности заключены в этой картине.

На этот раз она сказала только эту фразу и замолчала.

А я был в полной растерянности. Я смотрел на картину с пейзажами, вытаращив глаза. Все мои способности заключены в этой картине?

А какие у меня способности?

Сейчас я умел проверять пульс и лечить людей, но разве это как-то связано с картиной?

На картине были изображены только горы, небо, река… Нарисовано, конечно, очень реалистично, с глубоким смыслом, но неужели мои способности связаны с горами и водой?

Я долго медитировал, но так ничего и не понял.

Она велела мне спросить у картины, но картина же не умеет говорить. Как она мне ответит?

Пока я ломал голову, в дверь вдруг постучали.

Я встал и открыл дверь. На пороге стоял Го Цзымин с испуганным лицом. Он сказал: «Случилось несчастье!» — и, схватив меня за руку, потащил за собой.

— Эй, что случилось? Я даже телефон не взял.

— Какой телефон? Если опоздаем, может случиться непоправимое! Гу Циси сошла с ума, она сейчас в комнате А Луна!

Судя по его встревоженному виду, он боялся не столько того, что случится непоправимое, сколько того, что пропустит все самое интересное…

Завтра были выходные, и многие уехали развлекаться. Остались только те, кто собирался играть в компьютерные игры в общежитии, или те, кому просто лень было куда-то идти. Из-за малого количества людей правила стали менее строгими.

Го Цзымин потащил меня на четвертый этаж. Издалека доносились крики какой-то девушки.

В коридоре стояло много людей, но никто не решался подойти. Го Цзымин протиснулся сквозь толпу, крича:

— Расступитесь! Врач идет…

Мы подошли к двери комнаты. Дверь была плотно закрыта, но крики изнутри были слышны очень четко. У двери стоял крепкий парень с белым, как мел, лицом.

— А Лун, это Чу Ифань, о котором я тебе говорил. Он из семьи потомственных врачей, лечит любые болезни.

Мне стало смешно. Го Цзымин уже твердо решил, что я из семьи врачей, и везде об этом рассказывал.

Впрочем, это было лучше, чем говорить всем, что я ловлю призраков.

— Что случилось? Расскажи мне сначала, — обратился я к А Луну.

— Я… я не знаю, что случилось. Она сказала, что ей страшно одной в комнате, ей казалось, что, как только она закрывает глаза, кто-то стоит у ее кровати и улыбается ей. Я позвал ее к себе, и через несколько минут после того, как она вошла… она… она…

Он словно не мог подобрать слов, но, стиснув зубы, все же рассказал нам, что произошло.

Когда Гу Циси пришла к нему в комнату, он собирался сходить вниз за едой. Он вышел меньше чем на десять минут, а когда вернулся, увидел, что случилось несчастье.

Гу Циси сидела у него на кровати, а теперь лежала на полу, извиваясь всем телом, с искаженным от боли лицом. Казалось, она сошла с ума.

А Лун испугался. Не успел он спросить, что случилось, как Гу Циси вскочила с пола и бросилась на него.

В обычной ситуации А Лун, наверное, был бы рад, но сейчас он чуть не обмочил штаны от страха. Он изо всех сил оттолкнул Гу Циси, выбежал из комнаты и запер дверь на ключ.

Гу Циси осталась в комнате и начала кричать, как безумная, биться головой о стены. Эту сцену увидел Го Цзымин, живший напротив А Луна, и побежал за мной.

Пока они рассказывали, крики Гу Циси стали тише. Я немного подумал, попросил у кого-то ручку и нарисовал на левой ладони упрощенную версию Пятигромовой Мантры — большой круг с пятью символами молнии внутри.

Думаю, если бы настоящий даосский мастер увидел мой талисман, он бы умер от смеха. Но у меня не было выбора. Хоть этот талисман и был моей собственной выдумкой, и выглядел он неказисто, у него было одно неоспоримое преимущество: он работал!

Я не знал, в чем секрет, но когда я нарисовал его в первый раз и посмотрел на него, я долго не мог прийти в себя. Рисунок действительно выглядел пугающе, и после того, как я на него посмотрел, у меня почему-то закружилась голова.

Затем я попросил А Луна открыть дверь. Он немного колебался, но, подгоняемый Го Цзымином, все же дрожащей рукой открыл дверь.

Как только дверь открылась, Гу Циси бросилась на нас. Я увидел, что ее глаза были совершенно нечеловеческими.

А Лун отшатнулся от страха, а я шагнул навстречу и ударил Гу Циси по лбу.

— Ложись! — крикнул я.

Как только Пятигромовая Мантра коснулась лба Гу Циси, она закатила глаза и с грохотом упала на спину.

Удар был сильным, и Гу Циси тут же потеряла сознание. А Лун и остальные осторожно вошли в комнату. Глядя на Гу Циси, Го Цзымин испуганно спросил:

— Сяо Фань, она не умрет?

— Трудно сказать. Выживет она или нет, зависит от ее судьбы.

Я подошел, чтобы осмотреть Гу Циси, и вдруг заметил, что с ее животом происходит что-то странное.

Точнее, ее живот в районе пупка начал стремительно расти…

И я отчетливо увидел, как на ее животе проступило лицо ребенка.

У меня в голове зашумело. Одна мысль пронзила мой разум.

Она действительно беременна!

И это точно не человек!