Глава 4

Глава 4

Испокон веков отношения между свекровью и невесткой редко бывают гладкими.

Тан Ин знала из воспоминаний прежней хозяйки тела, что Чэнь Ланьсинь, ее свекровь, ею недовольна. Поэтому она не стала спорить, а притворилась послушной и признала свою вину: — Простите, я буду внимательнее в будущем.

Чэнь Ланьсинь, видя ее покорный и жалкий вид, почувствовала раздражение.

Но дело было сделано, и ей оставалось лишь подавить свое недовольство. Сейчас были более важные вопросы: — Я только что была в комнате А Чжана. Вы все еще спите в разных комнатах?

Ее неприязнь к Тан Ин — это одно, но если ее сын тоже будет ею недоволен, дело примет серьезный оборот.

Прежняя Тан Ин действительно спала отдельно от Хэ Чжаочжана.

Нынешняя Тан Ин предпочла промолчать на эту тему.

Чэнь Ланьсинь, видя ее молчание, с укором произнесла: — Если он к тебе холоден, то это твоя вина. Ты ни на что не годишься. Как женщине, тебе не стыдно, что ты не можешь завоевать сердце мужа? И ты еще находишь время развлекаться?

Эти слова были слишком обидными.

Тан Ин, не отличавшаяся ангельским терпением, хотела взорваться, но сдержалась: — Если бы я не развлекалась, а целыми днями, как вы, жаловалась и ворчала, разве вашему сыну понравилось бы видеть меня брюзгой?

Чэнь Ланьсинь опешила: — Что ты сказала?

Она не ожидала, что Тан Ин посмеет ей возразить, и ее глаза расширились от удивления.

Тан Ин не боялась ее и уже хотела повторить свои слова…

Но тут подъехал Хэ Чжаочжан в инвалидной коляске.

Он бросил взгляд на Тан Ин, которая выглядела как запуганная жена, и сказал: — Это тебя не касается. Иди в свою комнату.

Тан Ин, не говоря ни слова, побежала наверх.

В конфликте между свекровью и невесткой, что бы нивестка ни говорила, все решает слово сына.

Как говорится, всему есть своя управа.

Властная Чэнь Ланьсинь в присутствии сына мгновенно превратилась в заботливую мать: — А Чжан, почему ты здесь? Разве ты не собирался спать? Давай я отвезу тебя в комнату.

Хэ Чжаочжан молча смотрел на нее.

Если бы Тан Ин была здесь, она бы заметила, насколько холоден его взгляд.

В нем даже читалась ненависть.

Чэнь Ланьсинь не выдержала взгляда сына. Ее уверенность испарилась, и в ее голосе появились заискивающие нотки: — А Чжан, мама очень волнуется за тебя. Я очень по тебе скучаю. Не смотри на меня так, хорошо?

— Лицемерно,

— Отвратительно.

Хэ Чжаочжан шевельнул губами, произнося жестокие слова.

Чэнь Ланьсинь явно не выдержала этих слов. Ее глаза покраснели, она прикрыла рот рукой, сделала два шага назад и убежала.

Хэ Чжаочжан смотрел на ее поспешно удаляющуюся фигуру, а затем отвел взгляд, снова став бесстрастным и безразличным.

Тан Ин, сидя на корточках за углом лестницы и наблюдая за общением матери и сына, почувствовала, что у них есть какой-то секрет.

Что же это за секрет?

Она с любопытством спросила у системы: — Эй, Чэнь Ланьсинь сделала что-то плохое по отношению к Хэ Чжаочжану?

— Да, — ответила система.

— Что именно?

— Спроси у него.

Система хотела, чтобы Тан Ин больше общалась с Хэ Чжаочжаном, поэтому не стала раскрывать ей все карты.

Тан Ин, не зная о добрых намерениях системы, сказала: — Если я спрошу, он меня выгонит!

Система ободрила ее: — Не будь такой пессимисткой. Возможно, он откроет тебе свое сердце, и ваши отношения значительно улучшатся. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Вы, люди, разве не так говорите?

Тан Ин: «…»

Кажется, ее убедили.

Она быстро спустилась вниз и остановила Хэ Чжаочжана, прежде чем он вошел в спальню: — Подожди!

Хэ Чжаочжан нахмурился, посмотрел на нее и сказал: — Она больше не вернется. Не волнуйся.

— Я хотела поговорить не об этом.

— А о чем?

— Ну… я потратила все тридцать миллионов.

Почему-то перед Хэ Чжаочжаном ей стало немного неловко — сорок миллионов за два дня, кажется, действительно многовато.

Хэ Чжаочжан не думал об этом и не придавал значения таким мелочам: — Я понял, завтра дам тебе еще. У тебя есть другие дела?

Он предпочитал, чтобы она тратила деньги, чем пыталась к нему приблизиться.

Тан Ин внимательно изучила его выражение лица, убедившись, что он не осуждает ее за расточительство. Ее настроение сразу улучшилось, и она улыбнулась: — Да. Слушай, давай поговорим о том, чтобы спать вместе?

— Не о чем говорить. Я не хочу.

Он отказал ей очень резко.

Тан Ин ожидала такого ответа и терпеливо спросила о причине: — Почему? Назови мне хоть одну причину. Или ты…

Она бросила взгляд на область ниже его пупка, предполагая… неужели авария повредила ему… ту часть тела? Он… импотент?

— Ты слишком много думаешь. С ним все в порядке. Более чем. Он же целевой объект задания, главный герой, так сказать. У него есть ореол главного героя, как он может быть импотентом? — Система занервничала больше, чем сам Хэ Чжаочжан, словно Тан Ин усомнилась в ее, системы, возможностях.

Тан Ин, услышав слова системы, еще больше удивилась: — Тогда почему он такой бесчувственный и равнодушный к женщинам? Может, у него фригидность?

Системе надоели ее вопросы: — Если тебе так любопытно, сама и разбирайся.

Тан Ин вздохнула: — А он выглядит так, будто даст мне такую возможность?

— Если тебе одиноко, мы можем развестись, — Хэ Чжаочжан решил, что нашел причину странного поведения Тан Ин — наступило лето, и у нее «весеннее обострение».

Тан Ин не знала, что ее приняли за неудовлетворенную женщину. Услышав снова о разводе, она расстроилась. Пусть она и не была его настоящей женой, но постоянные разговоры о разводе могли испортить настроение любой женщине!

— Кому одиноко? — возмутилась она. — Ты думаешь, что спать вместе обязательно означает… заниматься этим? Можешь думать о чем-нибудь, кроме этого?

Хэ Чжаочжан: «…»

Он потерял дар речи.

Долго молчал.

Тан Ин продолжила: — Неважно, почему мы поженились. Сейчас я твоя жена, твой спутник жизни, тот человек, который подпишет согласие на операцию, если тебе понадобится лечь на операционный стол! Почему ты так меня отталкиваешь? Разве это так ужасно, что я хочу заботиться о тебе, быть ближе к тебе?

К концу своей речи она выдавила несколько слезинок, ее голос стал печальным и немного обиженным.

Любой другой мужчина, увидев плачущую красавицу, такую трогательную и беззащитную, пожалел бы ее.

Но Хэ Чжаочжан был не таким.

У него разболелась голова от ее слов: — Ты закончила?

Эти два слова выражали его нетерпение.

И его равнодушие.

Тан Ин: «…»

Сердце этого мужчины было как камень в выгребной яме — твердое и зловонное.

Ей хотелось его убить.

Хм, раз сладкие речи не действуют, нужно меньше говорить и больше делать!

Тан Ин развернулась и пошла в его спальню.

Хэ Чжаочжан последовал за ней. Он увидел, как она сняла одежду и направилась в ванную.

Ванная была оборудована для инвалидов.

В ней не было двери.

Тан Ин спокойно принимала душ, как ни в чем не бывало.

Хэ Чжаочжан не ожидал такого хитроумного хода и не знал, что сказать.

Шумела вода.

Не смотреть на то, на что не следует смотреть.

Он взял книгу и стал рассеянно ее листать, не вникая в смысл прочитанного.

Присутствие Тан Ин было слишком ощутимым.

Она еще и начала беззаботно напевать: «Сегодня хороший день, все, что задумано, сбудется~»

Хэ Чжаочжан: «…»

Он не мог понять Тан Ин и все больше чувствовал исходящую от нее опасность. Впервые в жизни он почувствовал тревогу: что же она задумала?

Почему она вдруг так настаивает на том, чтобы спать с ним в одной комнате? Какой у нее план?