Прежние узы, поздние записки (Часть 2)

Гу Цы, находясь в теле учёного Линя, слушал свои собственные, полные неуважения слова, произнесённые много лет назад. Извинения звучали так сухо, что ему захотелось выскочить из этого тела и хорошенько отдубасить себя прежнего. А потом спросить: «Вырвал человеку глаза, лишил его шанса на успех, довёл жену до смерти… сколько золота нужно, чтобы искупить такую вину?!»

Линь Лан дождался ухода взрослого Гу Цы и лишь тогда дрожащими руками взял свёрток. На ощупь он развернул его и потрогал содержимое.

Похоже, там было много банкнот, что-то вроде письма и деревянная шкатулка.

Он ничего не видел и не понимал, что это.

В этот момент снова послышались знакомые шаги.

— Господин Бай, не затруднит ли вас кое о чём попросить? Не могли бы вы посмотреть, что в этом свёртке? — с улыбкой спросил Линь Лан, когда человек подошёл ближе. Он полностью доверял Бай Е и без колебаний протянул ему свёрток.

Гу Цы мысленно обругал его «книжным червём».

Он знал, что внутри: десять тысяч золотых монет, глаза Линь Лана и упущенные им богатство и слава.

Но он не мог ничего сказать, оставалось только ждать и слушать.

Бай Е долго смотрел на свёрток, а затем торжественно вернул его, подробно описав содержимое.

Выслушав его, Линь Лан замолчал на мгновение, а потом вдруг рассмеялся.

— Слава и богатство… теперь для меня они хуже навоза!

За всё это время Гу Цы впервые услышал, как он говорит громко.

В его голосе звучали гнев, обида, боль…

Гу Цы снова почувствовал невыносимую боль в сердце, а затем сильное головокружение.

Когда головокружение прошло, Гу Цы обнаружил, что вернулся в особняк Хуапи и сидит на том же месте. Подняв голову, он увидел, что Вэйсинь, Вэньжэнь и остальные смотрят на него, нахмурившись.

А в его руках были две деревянные шпильки.

Оказалось, что, пока он переживал воспоминания, Вэйсинь и остальные тоже видели их.

Но они не чувствовали того же, что и он, а наблюдали за историей Линь Лана со стороны.

Сейчас все думали, не отдубасить ли Гу Цы, чтобы хоть немного отомстить за Линь Лана.

Гу Цы, бросив на них взгляд, понял, о чём они думают. Он неловко встал и рассказал им то, чего они не видели.

— Эта персиковая шпилька — ставка из первого пари Линь Лана со мной. А эта, более грубая, должно быть, подарок, который он, ослепнув, вырезал для А Чжэнь.

— И что дальше? — холодно спросили Вэйсинь и остальные, бросая на него ледяные взгляды.

— А дальше… дальше… те глаза, что я ему вернул, были пропитаны моей демонической силой. Когда он прозрел, то, возможно, стал получеловеком-полудемоном. Так что, наверное, в том, что он стал Хуапи, есть и моя вина… — Гу Цы говорил всё тише и тише, опустив голову.

— Эх… потом я очень жалел о содеянном и пытался как-то всё исправить…

Теперь все поняли, что Линь Лан и есть Хуапи.

Он схватил Гу Цы, чтобы с его помощью воскресить свою покойную жену, А Чжэнь.

Увидев воспоминания, все перестали злиться и прониклись к нему сочувствием.

— Ладно, это дело прошлого. Ты испортил ему полжизни, он дважды тебя поймал. В итоге ты всё равно остался у него в долгу, — сказал Вэйсинь, моргнув и посмотрев на поверженного Хуапи. Он вздохнул и решил заступиться за Гу Цы.

Он боялся, что, если промолчит, Цзю Ю, которая уже скрежетала зубами, и правда набросится на Гу Цы.

Он ещё не вернул свою карту рождения, поэтому с Гу Цы ничего не должно случиться!

Впрочем, все лишь на мгновение поддались гневу. Выслушав Вэйсиня и немного поразмыслив, они поняли, что дело действительно безнадёжное.

Гу Цы, обрадовавшись, что Вэйсинь за него заступился, тут же погрустнел.

Он и не предполагал, что его юношеская прихоть будет иметь такие серьёзные последствия.

Немного посокрушавшись, Гу Цы поклонился всем присутствующим.

— Простите за доставленные неприятности. Я сам здесь разберусь. Возвращайтесь, — сказав это, он молча сложил пальцами печать, разрушил барьер и создал путь, соединяющий это место с трактиром «Забытая Родина».

Друзья переглянулись, кивнули ему и, ступив на созданный путь, вернулись в свои тела.

Проводив их, Гу Цы создал заклинание и отправил жемчужины души обратно в мир живых.

Сделав это, он нашёл в особняке портреты Линь Лана и А Чжэнь.

На портрете А Чжэнь сидела под персиковым деревом, обмахиваясь веером, а Линь Лан стоял рядом, словно читая ей стихи или рассказывая истории.

Гу Цы долго смотрел на портрет, затем аккуратно свернул его и взял с собой, решив по возвращении провести вместе с Вэйсинем заупокойную службу, чтобы проводить их души в последний путь.

Перед уходом Гу Цы щёлкнул пальцами, и из искры возгорелось пламя, которое поглотило особняк и все бумажные изделия.

Яркое пламя разогнало холод и постепенно развеяло обиду.

Вспоминая сцену на портрете, Гу Цы вздохнул и прошептал: — Пусть в следующей жизни вы будете жить так, как на этой картине — спокойно и счастливо.

—

Когда Гу Цы вернулся в «Забытую Родину», все уже расставили посуду и напитки в главном зале.

— Рысь, иди сюда скорее, мы тебя заждались! — крикнул Вэньжэнь, увидев его. — Мы столько раз прошли вместе сквозь огонь и воду! Нужно как следует выпить, чтобы успокоить нервы!

— Да, нужно успокоить нервы! — поддержали его остальные.

Гу Цы с улыбкой подошёл к ним, поднял чашу, чокнулся со всеми, залпом выпил и сказал:

— После стольких дней голода я наконец-то поел!

В «Забытой Родине» царило оживление.

Пока все веселились, кто-то принёс приглашение.

Вэньжэнь, уже изрядно выпивший, услышав про приглашение, со стуком бросил палочки на стол и громко заявил:

— Приглашение? Какое ещё приглашение?! Говорю вам, если я ещё раз возьму в руки приглашение, то пусть меня зовут не Вэньжэнь!

Посланец, не понимая, что происходит, смущённо замер на месте и снова объяснил:

— Мой господин, молодой наследник, приглашает вас отпраздновать новоселье!

Однако все уже были навеселе и услышали только слово «приглашение». Что бы ни говорил посланец, они лишь махали руками и отказывались идти.

Посланец, ничего не добившись, вздохнул, заложил руки за спину и ушёл.