Полночное свадебное приглашение (Часть 1)

Полночное свадебное приглашение

В прошлый раз мы рассказывали: отправившись на пир в лавку гробовщика, герои услышали призрачную оперу и, перепугавшись, с трудом сбежали.

Сегодня продолжим рассказ с того места, где остановились!

—

Итак, Вэньжэнь Цзыин, владелец трактира «Забытая Родина» в городе Цангучэн, в середине седьмого месяца получил заказ на банкет от лавки гробовщика, что привело к незабываемым событиям.

Вернувшись с пира, хозяин Вэньжэнь вынес ящик из чёрного дерева с деньгами во двор, на самое солнечное место, и оставил его там прожариваться.

Он простоял там целый день, и только вечером Вэньжэнь занёс его обратно и поставил на стойку в главном зале на первом этаже.

— Говорят, деньги, которыми пользовались призраки, после дня на солнце превращаются в пепел. Тот гробовщик был Хуапи, так что, по идее, деньги в этом ящике после целого дня на солнце должны были обратиться в прах. Но они ничуть не изменились, словно были настоящими с самого начала…

Вэньжэнь в недоумении взял медную монету и стал разглядывать её со всех сторон.

Провертев её так и эдак, он ничего не заметил, бросил монету обратно в ящик, отряхнул руки, подошёл к столу, сел, взял чайник и налил себе чашку чая.

Тринадцатая целый день носилась снаружи, облепившись листьями, и теперь походила на оживший веник.

Она тихонько проскользнула через главную дверь и, пока Вэньжэнь не смотрел, резко прыгнула на стол с громким «Аууу!», собираясь его напугать.

Но Вэньжэнь не испугался, а вот она сама нечаянно наступила лапой прямо в его чашку с чаем.

Её маленький кошачий рот, не успевший закрыться, так и остался неловко полуоткрытым.

Вэньжэнь посмотрел на растерянную Тринадцатую с открытым ртом и не смог сдержать смеха:

— Ха-ха-ха… Тринадцатая, ты что, лапы моешь?

— Как водичка, подходящая?

Тринадцатая посмотрела на него, облизнулась, стряхнула лапу и жалобно мяукнула:

— Мяууу~

В этот момент с лестницы спустился Сымин. Увидев на столе пушистый, растрёпанный комок шерсти с запутавшимися в ней листьями и лепестками, он спросил:

— Что это? Ожившая солома?

Тринадцатая всё ещё отряхивала лапу. Услышав, что Сымин назвал её ожившей соломой, она снова жалобно мяукнула:

— Мяууу~

Сымин просто пошутил. Услышав её жалобный писк, он подошёл к столу, взял её на руки, очистил шерсть от листьев, вытер мокрую лапку и мягко сказал:

— А, это Тринадцатая. Как же ты так испачкалась?

Тринадцатая устроилась на руках Сымина и тихонько мурлыкнула. Но потом, словно что-то вспомнив, снова прыгнула на стол и, размахивая передними лапами, принялась что-то быстро мяукать.

Сымин удивился:

— Что случилось, Тринадцатая? Что ты хочешь сказать?

Тринадцатая на мгновение замерла, посмотрела на него и продолжила мяукать, казалось, очень взволнованно.

Вэньжэнь нахмурился и, глядя на Тринадцатую, сказал:

— Говори по-человечески.

Тринадцатая помолчала, вздохнула и снова замяукала.

— Ты… не можешь говорить? — видя, что Тринадцатая продолжает мяукать, Вэньжэнь, кажется, начал понимать.

Он поднял взгляд на Сымина и продолжил:

— Тринадцатая, не торопись. Мы будем задавать вопросы, а ты просто кивай или мотай головой.

Услышав это, Тринадцатая кивнула. Кошка вздохнула про себя: «Братец умён!»

Сымин тоже понял, в чём дело. Он сел рядом с Вэньжэнем и посмотрел на Тринадцатую:

— Ты сейчас не можешь принять человеческий облик?

Тринадцатая кивнула.

— Где ты была днём? — спросил Вэньжэнь.

Тринадцатая моргнула. Внезапно её осенило: она обмакнула коготок в чай и написала на столе «Юйцингуань». Поскольку она была в кошачьем теле, это было неудобно, и иероглифы получились неровными.

Сымин посмотрел на кривые знаки и мягко спросил:

— Юйцингуань? Что ты там делала?

При этих словах Тринадцатая снова забеспокоилась. Она открыла рот, чтобы заговорить, но вспомнила, что находится в кошачьем теле, и её слова братец и Сымин не поймут. Ей пришлось снова опустить голову и продолжить писать: «Гу Цы пропал».

— Гу Цы пропал? — вдруг повысил голос Сымин, крайне удивлённый. — Что случилось?

Тринадцатая мяукнула в ответ и снова подняла лапу, чтобы писать.

Едва она провела первую черту, как снаружи послышались торопливые шаги. Звук приближался, направляясь к главному залу.

Двое мужчин и кошка одновременно посмотрели в ту сторону. В зал вбежал Вэйсинь с крайне встревоженным лицом и тут же спросил:

— Вы не видели Гу Цы?

Вэньжэнь узнал даочжана, который помог им в тот день. Он встал, подошёл к нему и поклонился:

— Сегодня мы его точно не видели. Что-то случилось?

Вэйсинь ответил поклоном и уже собирался заговорить, как его взгляд упал на Тринадцатую, сидевшую на столе. Он быстро подошёл к ней и спросил:

— Ты его нашла?

— Мяу-мяу-мяу!

— Нет? Как же так…

— Мяу!

— Эм, о чём вы говорите? — Сымин сгорал от любопытства, слушая этот странный диалог между человеком и кошкой.

Вэйсинь вздохнул и устало остановился у стола, опустив голову.

Вэньжэнь тоже ничего не понимал, но одно было ясно — этот даочжан Вэйсинь понимал кошачью речь Тринадцатой.

Однако он не мог взять в толк, что произошло. Только что Тринадцатая сказала, что Гу Цы пропал… Размышляя об этом, он пробормотал это вслух. Хоть и тихо, но Вэйсинь услышал.

Вэйсинь обернулся к Вэньжэню и объяснил:

— Я сегодня утром встретил эту кошку в Юйцингуань. Она сказала, что не может вернуть себе человеческий облик, и хотела спросить Гу Цы, но, обыскав всё вокруг, не нашла его.

— В то время Гу Цы уже исчез. Я обыскал весь Юйцингуань, но не нашёл и следа. Только у озера за храмом я подобрал деревянную шпильку (муцзань), которую он часто носил.

— Но на этой шпильке остался след чужой ауры, — говоря это, Вэйсинь положил шпильку на стол.

Сымин взглянул, узнал шпильку, которую часто носил Гу Цы, и спросил Вэйсиня:

— Ты говоришь «чужая аура»… Чья именно?

Вэйсинь помолчал мгновение, затем нахмурился и ответил:

— Это призрачная аура (гуйци) того владельца лавки гробовщика.

Тук-тук-тук!

Едва Вэйсинь договорил, как у входа раздался отчётливый стук в дверь.

Все вздрогнули. Когда они обернулись посмотреть, внутрь ворвался поток ледяного воздуха, от которого во всём зале похолодало на несколько градусов.

Но у двери никого не было!

Увидев это, Вэньжэнь почувствовал, как у него упало сердце — дело принимало дурной оборот.