Глава 3. Глупость (Часть 2)

Тридцать ли горной дороги — не сказать, что далеко, но и не близко.

Ли Дамин повел Сун Линьлинь горной тропой. Он сказал, что так будет короче и они не опоздают на работу.

Сун Линьлинь не знала дороги и, естественно, слушалась его, но на душе у нее было горько. Хотя Ли Дамин проколол ей мозоли и выдавил всю жидкость, кожа все равно была повреждена. Не то что идти по горной тропе, даже по ровной дороге ей было больно.

Они прошли небольшой мост. Вода в реке под ним была кристально чистой, и время от времени можно было увидеть маленьких рыбок, весело резвящихся в воде.

После моста им предстояло пройти через рощицу. Ли Дамин сказал, что за ней начинается узкая тропинка, ведущая прямо в город.

Войдя в рощицу и пройдя немного, Ли Дамин, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого нет, присел перед Сун Линьлинь.

— Залезай, я знаю, что у тебя болят ноги!

Сун Линьлинь удивленно посмотрела на присевшего Ли Дамина. Через некоторое время она поняла, что он имеет в виду, и покраснела.

— Не нужно, я могу идти…

— Да ладно, никто не видит… — настаивал он.

— Но ведь еще столько идти… — Сун Линьлинь была в смятении. Она не хотела, чтобы он так мучился. — Я же вешу больше сорока килограммов!

— Если я не могу нести свою жену, зачем мне тогда жениться?

Не говоря ни слова, Ли Дамин сделал два шага назад, взял ее за руку, положил ее себе на шею, а затем, обхватив ее ноги, поднялся.

Сун Линьлинь лежала на широкой и крепкой спине мужчины, чувствуя необыкновенное спокойствие.

— Если устанешь, спусти меня… — сказала она, краснея.

— Угу, — энергично ответил Ли Дамин и зашагал с ней из рощи.

Тропинка, хоть и была узкой, но, поскольку по ней ходило много людей, а склон горы не был слишком крутым, идти было не так уж сложно.

Однако, как ни крути, Ли Дамин нес на себе человека, и, пройдя несколько ли, он вспотел.

Сун Линьлинь несколько раз предлагала идти самой, сказав, что они могут идти медленно.

Но Ли Дамин спрашивал: «А если опоздаем?»

Сун Линьлинь замолчала. На их заводе была строгая дисциплина. Одно опоздание — и лишаешься всей годовой премии. Директор прямо говорил всем: «Каждый, кто работает на нашем сахарном заводе, должен быть дисциплинированным. Если хотите жить хорошо, соблюдайте правила. А если вы разгильдяй, то извините, нам такие работники не нужны. Увольняйтесь!»

Вспомнив о работе, Сун Линьлинь почувствовала удивление.

— Это Ху Дахай сказал тебе, что сегодня нужно на работу? — спросила она.

Ху Дахай работал с Ли Дамином в одном цехе, и они хорошо ладили.

— Угу, — ответил Ли Дамин и тут же сменил тему. — Линьлинь, ты хорошо позавтракала? Мне показалось, ты съела только одну печеньку. У меня в сумке есть еще. Хочешь?

Сун Линьлинь слегка покраснела.

За завтраком она действительно притворилась малоежкой.

В народе говорили, что только очень застенчивые люди притворяются, что у них маленький желудок и они мало едят, когда приходят в гости.

На самом деле им просто неудобно много есть.

Ли Дамин, все внимание которого было сосредоточено на Сун Линьлинь, конечно же, заметил, что она съела только одну печеньку.

— Я не голодна. Наверное, просто в новом месте аппетит пропал… — ответила Сун Линьлинь, и это было правдой.

Конечно, она могла бы съесть больше одной печеньки, но ей было немного неловко. Все-таки она была молодой женой и боялась, что свекровь будет ее осуждать, если она много съест.

— Хорошо. Если проголодаешься… скажи мне. У меня еще… для тебя… солодовое молоко… в сумке…

Ли Дамин, неся ее, немного запыхался, и говорил с перерывами.

Сун Линьлинь помолчала, а потом вдруг сказала:

— Дамин-гэ, спусти меня, пожалуйста. Я проголодалась!

— Хорошо, — Ли Дамин спустил ее на землю. Его сердце пело. Конечно, не потому, что она проголодалась, а потому, что она назвала его «Дамин-гэ»!

От «Ли Дагэ» до «Дамин-гэ» — казалось бы, всего лишь одно слово, но смысл совершенно разный.

Ли Дамин поспешил достать из сумки печенье. На следующее утро после свадьбы в прошлой жизни его мать, Ван Цуйхуа, решила показать Сун Линьлинь, кто в доме хозяин. Она вылила приготовленную ею лапшу с овощами и обозвала ее «свиным кормом»! Довела Сун Линьлинь до слез. А он, Ли Дамин, даже не заступился за жену, а просто позавтракал и уехал обратно в город, оставив Сун Линьлинь одну в деревне на два дня. По словам его сестры, Ли Пинпин, мать в эти два дня гоняла Сун Линьлинь как лошадь: заставляла полоть траву в поле, стирать белье в реке, собирать корм для свиней в горах. Вернувшись в город через два дня, Сун Линьлинь сильно похудела и потемнела.

Поэтому в этой жизни Ли Дамин подготовился заранее. Он купил четыре цзиня персикового печенья и банку солодового молока. Зная свою семью, он понимал, что этого, конечно, маловато, но достаточно, чтобы ублажить свою сварливую мать.

Однако он оставил пачку печенья и полбанки солодового молока для Сун Линьлинь. Она была слишком худой, ей нужно было хорошо питаться, чтобы набраться сил. Было бы здорово, если бы она поправилась!

Но Сун Линьлинь остановила его. Она посмотрела на него своими большими блестящими глазами.

— Дамин-гэ, я не голодна. Просто хотела пройтись с тобой. Здесь, в горах, так красиво!

Ли Дамин еще больше возненавидел себя прежнего. Какой же он был глупый в прошлой жизни! Он не понимал, какая у него добрая и неприхотливая жена. Стоило проявить к ней немного заботы, и она сразу же это чувствовала и была благодарна.

Они прошли еще около десяти ли по тропинке. Сун Линьлинь, посмотрев на солнце, с беспокойством сказала:

— Дамин-гэ, уже поздно. Почему мы еще не дошли? Мы же опоздаем?

За три года работы на заводе она ни разу не опаздывала.

— Не опоздаем, — уверенно ответил Ли Дамин.

Сун Линьлинь ничего не оставалось, как продолжить путь вместе с ним.

Когда она подняла голову и увидела могилу на склоне горы, ее глаза наполнились слезами. Она посмотрела на Ли Дамина, он тоже смотрел на нее. Сун Линьлинь со слезами в голосе произнесла:

— Дамин-гэ, спасибо тебе!