Прощай, Токио (Часть 2)

За столиком у окна сидела весьма примечательная парочка. Один — настоящий золотой мальчик, а вот второй — совсем не нефритовая девушка.

Мицукуни все же отправился с Хон в кондитерскую, хотя предпочитал есть сладости дома, глубокой ночью. Но что поделать, пришлось подчиниться тирании кузины.

Милашка Хани выглядел наполовину счастливым, наполовину грустным. Его очаровательные щечки покорили сердца нескольких наивных девушек.

Что же касается девушки напротив него, с красивым лицом и странным поведением, все делали вид, что ее не замечают.

— Что? Уже все распродано?! — воскликнул Бунта Маруи. Одноклассники рассказали ему о новом горячем шоколаде в этой токийской кондитерской. Десерт только появился в продаже, и, несмотря на высокую цену, был очень заманчив.

Поэтому сразу после тренировки теннисного клуба Бунта помчался на электричке из Канагавы в Токио.

И вот владелец кафе сообщил ему, что последние два кусочка только что купили двое посетителей за столиком у окна.

Посмотрев в указанном направлении, Маруи увидел сияющего Мицукуни. Малыш… Ладно уж, пусть ему достанется!

Затем он увидел девушку напротив. Темноволосая, она сидела за столом, заваленным всевозможными сладостями, и с невероятной скоростью уничтожала их одну за другой.

Такая хрупкая, такая изящная, такая… элегантная на вид… Как она могла в мгновение ока съесть пять клубничных муссов?!

Маруи вздрогнул. Это же ненормально!

× × × ×

После летних каникул Хон должна была отправиться в Канагаву, как того требовала Кана. Жилье, питание и все остальное уже было организовано, вещи и предметы первой необходимости отправлены в особняк. Оставалось только самой Хон добраться до места.

Токио, у ворот дома Ханинодзука.

— Я уезжаю, Хани. Пожалуйста, позаботься о маме.

Сегодня на Хон была черная толстовка с капюшоном и светлые бриджи. Ее длинные волосы были небрежно собраны сзади, а на плече висела большая сумка цвета хаки, наверняка набитая сладостями.

— Хорошо, не волнуйся, — Хани со слезами на глазах смотрел на девушку, которая уезжала надолго. Он был похож на маленького брошенного зверька. Они с Хон были неразлучны с детства, и расставание давалось ему нелегко. — Хон, ты ничего не забыла?

Если бы Хани не упомянул о подарках, Хон, возможно, попыталась бы утешить кузена. Но при этих словах ее охватила печаль.

Все началось вчера вечером.

По предложению единственного здравомыслящего человека, Харухи Фудзиоки, все члены хост-клуба устроили для Хон прощальную вечеринку в доме Мицукуни. Они веселились до поздней ночи, втянув в это безумие даже младшего брата Хани, Ясучику. Близнецы Хикару и Каору подсунули ему стакан «сока», и Ясучика, не подозревая подвоха, выпил его.

На самом деле в стакане был крепкий коктейль. Выпив его, Ясучика совершенно изменился и даже схватил пульт от телевизора, изображая микрофон и горланя старые японские песни 80-х. Близнецы, естественно, все это сняли на видео.

Вечеринка закончилась за полночь. Все члены хост-клуба, включая Харухи, остались ночевать в доме Ханинодзука. Тамаки даже умолял разрешить ему спать рядом с Харухи.

Проснувшись утром и посмотрев видео, Ясучика окаменел. Он бродил по дому как привидение, бормоча: «Это не я… это не мог быть я…» Сейчас он стоял на коленях в тренировочном зале, бил поклоны и каялся в содеянном.

Поэтому среди провожающих Хон не было ее кузена. Уходя, она даже услышала, как он пробурчал: «Таким отбросам лучше вообще не возвращаться!»

Как же глубока была обида бедного ребенка на свою кузину!

На прощание все подарили Хон подарки. Мицукуни вручил ей кучу оберток от сладостей, сказав, что на них остался аромат крема и пирожных, и она может нюхать их, когда захочет.

Близнецы подарили ей «Набор кукол вуду — лимитированная серия», купленный у Умэхито Нэкодзавы. По их словам, эти куклы обладали невероятной силой, и тот, чье имя будет на них написано, непременно умрет.

Твердя про себя «спокойствие, только спокойствие», Хон раздавила самую маленькую куклу. Тамаки пришел в ужас: — Хон, ты же теперь умрешь от проклятия!

Кстати, о Тамаки. Этот парень подарил ей кучу фотографий Харухи, сделанных тайком. Когда Хон удивилась такой щедрости, Тамаки гордо заявил: — Ты же девушка, я тебя не боюсь! Да и это всего лишь копии!

Хон тут же передала фотографии Мицукуни. Вот же кучка бездельников!

Харухи, как и ожидалось, подарила ей маленького плюшевого мишку. Недорогого, но очень милого. Хон чуть не расплакалась от умиления, когда получила этот подарок. Наконец-то нормальный человек! Что же будет, если, вернувшись, она обнаружит, что Харухи тоже заразилась безумием этих идиотов?!

Кёя ничего не подарил. Хон одновременно обрадовалась, что избежала очередной порции моральных пыток, и почувствовала необъяснимую грусть.

— Что случилось? — Кёя перелистнул страницу финансового отчета и взглянул на необычно тихую девушку. Водитель на переднем сиденье смотрел прямо перед собой.

— Кёя, я уезжаю, а ты даже не попрощался как следует, — Хон посмотрела на него и отвернулась к окну. Она явно была чем-то озабочена.

— Я же поехал тебя проводить, — спокойно ответил Кёя, отложив книгу и повернувшись к девушке.

— Как только я доберусь до Канагавы, ты вернешься в Токио, — рассеянно ответила Хон, хмуря брови и глядя на мелькающий за окном пейзаж. В ее взгляде читалось непривычное беспокойство.

— Хочешь подарок? — спросил Кёя, не понимая, о чем она думает.

— Ха… — Больше никаких подарков!

Хон резко повернулась к юноше и серьезно сказала: — Подарки не нужны, Кёя. Пожалуйста, присматривай за Каной Ханинодзука. Если что-то случится, сразу дай мне знать.

Кёя посмотрел на ее лицо и перестал улыбаться: — Что-то произошло?

— Мама… — Хон запнулась, затем, посмотрев на него, сказала: — В общем, пожалуйста, помоги мне.

— Я не вижу в этом никакой выгоды для себя, — ответил Кёя, видя, что она не собирается ничего объяснять.

— Ты… — Хон нахмурилась и вздохнула. — Ладно, забудь.

Она отвернулась к окну, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Ее хрупкая фигура казалась очень усталой.

Кёя снова взглянул на нее и вернулся к финансовому отчету. Он несколько раз перелистнул страницы, но больше не мог сосредоточиться на цифрах.