Глава 8. Ци Яо (Часть 1)

Жилой комплекс находился на отшибе. Хотя он был недалеко от Сюйгао, из-за строительства второй очереди короткая дорога была перекрыта, и приходилось идти в обход. Вдоль объездной дороги сплошь тянулись магазины электротехники. Чжэн Кэсинь дошла до ворот школы, так и не найдя, где купить завтрак, и ей пришлось зайти в школьный магазинчик и снова купить хлеб.

Хотя прошлой ночью она спала хорошо, но всё-таки, закончив с домашним заданием и умывшись, она легла только в два часа ночи. Энергии от хлеба, съеденного на ужин, было ничтожно мало, и перед лицом сложных задач по физике она оказалась бессильна. Едва Чжэн Кэсинь закончила домашнее задание, как у неё заурчало в животе.

Поэтому из тех четырёх часов сна как минимум три с половиной Чжэн Кэсинь снилось, что она ест, не переставая ни на мгновение. Утром, сев на кровати, помимо головокружения и ряби в глазах, самым сильным ощущением была боль в челюстях.

Из-за домашней обстановки Чжэн Кэсинь привыкла приходить в школу рано. Если Шэн Юньмин дома издавала хоть какой-то звук, у Чжэн Кэсинь волосы вставали дыбом. Даже когда Шэн Юньмин была в здравом уме и с любовью и участием спрашивала Чжэн Кэсинь, много ли у неё домашнего задания, отвращение в душе Чжэн Кэсинь могло мгновенно парализовать все её лицевые нервы.

В этом Цяо Юань её прекрасно понимал.

Для Цяо Юаня учёба, хоть и мучительна, была гораздо счастливее каникул. Он скорее предпочёл бы целый день носиться как угорелый, чтобы учителя разных предметов таскали его за уши и ругали, чем возвращаться домой и сталкиваться с двумя потомками Танского монаха.

Цяо Юань как-то сказал, что иногда дома, сидя напротив родителей и не говоря ни слова, он чувствовал, как маленькая искра гнева в его душе готова разгореться в пожар.

В школе было ещё шумнее, децибелы зашкаливали. Подростки лет пятнадцати-шестнадцати не умели сидеть тихо, у них постоянно было бесчисленное множество мнений, которые нужно было высказать. Чжэн Кэсинь целыми днями находилась в окружении голосов более чем пятидесяти человек, но это её, наоборот, не раздражало.

Напротив, часто, погружаясь в этот людской гул и сворачиваясь калачиком на своём месте, чтобы доспать, она испытывала чувство безопасности, вроде: «Это школа, Шэн Юньмин не придёт среди ночи со свечой в руке и не будет гладить её по лицу, сидя у изголовья кровати».

Еду из школьного магазинчика всегда следовало есть с благоговением. Чжэн Кэсинь не была достаточно благочестива, рассеянно витала в облаках и, откусив второй кусок, почувствовала что-то неладное. Посмотрев вниз, она обнаружила, что хлеб заплесневел.

Чжэн Кэсинь почувствовала тошноту, резко выбежала из класса в туалет и врезалась в Ань Цзи, которая как раз собиралась войти.

У Ань Цзи от удара посыпались звёзды из глаз, но она тоже побежала следом и, помогая открыть кран, заметила, что Чжэн Кэсинь всё ещё держит в руке половину булки, покрытой изнутри белой плесенью.

Ань Цзи спросила: «Опять в том магазинчике на заднем дворе купила?»

Чжэн Кэсинь слабо кивнула, выплюнула всё изо рта и трижды прополоскала рот.

Ань Цзи взглянула на упаковку и сердито выругалась: «Да когда же это кончится со школьным магазином! Сколько раз уже попадались просроченные продукты! Как тебе вообще в голову пришло там что-то покупать? Думаешь, у тебя пищеварительная система из нержавейки?»

Ругаясь, они вдвоём вышли. Цяо Юань как раз вышел из мужского туалета, подбежал и, хлопнув Чжэн Кэсинь по плечу, злорадно произнёс: «Братан, угадай, кого я только что встретил в учительской?»

Переведённый ученик Цяо Юань сегодня впервые явился в школу. Его отец, Цяо-голова, полчаса водил его по кабинету завучей параллели, где он отвесил каждому учителю поклоны, почти как на Новый год. Слушая совместную лекцию своего нового классного руководителя и отца на тему «Правила и нормы поведения для учеников выпускного класса», он столкнулся с другим переведённым учеником.

В Линьчэне Сюйгао всегда с огромным отрывом уверенно занимала первое место. В Сюйгао были сильные учителя, строгая учебная дисциплина, высокие результаты, хорошая «фэн-шуй» — во всех смыслах она на несколько улиц опережала школу, занимавшую второе место. Поэтому каждый год к выпускному классу всегда находились богатые или влиятельные родители, которые хотели обеспечить своим детям хорошую дорогу в жизнь и всеми правдами и неправдами запихивали их в Сюйгао.

Аттестат оставался в прежней школе, а ребёнка отправляли на год получить качественное «воспитание». Из-за этого каждый год в это время на этаже выпускных классов Сюйгао появлялась группа незнакомых лиц.

Чжэн Кэсинь от хлопка закашлялась, оттолкнула лапу Цяо Юаня и спросила: «Кого?»

Цяо Юань подпрыгивал, его глаза блестели: «Ци Яо! Молодого господина Ци Яо!»

Ци Яо, главный герой того самого инцидента с признанием, а также сын бывшего заместителя директора Четвёртой средней школы.

Позже его отец получил повышение и переехал в город, а Ци Яо, соответственно, сошёл с «производственной линии Сюян» и отправился в частную старшую школу в Хуаане, с красивой территорией и чёрными лебедями в озере.

Он с детства рос в школьной среде, пользуясь особым положением благодаря «крыше», а поскольку был старшим внуком в семье, его особенно баловали. Он родился настоящим молодым господином, и главным его талантом было попадать в неприятности и заваливать все экзамены.

В средней школе Чжэн Кэсинь училась с ним в одном классе. Со второй половины первого года обучения у молодого господина Ци начался переходный возраст, гормоны били ключом, и его мозг, вечно игнорировавший китайский, математику и английский, вдруг со всей силой углубился в изучение вопросов любви, начав ухаживать за девочками из всех классов параллели.

Чувство влюблённости было в основном одинаковым, процесс признания также в целом совпадал, но девушки, которые ему нравились, не имели ничего общего, были самых разных типов.

Нин Чжи называла это «коллекционированием марок».

К сожалению, не все девушки были такими, как Нин Чжи, которая «головой мотнёт — и никого не полюбит». Удивительным образом, девушки любого типа теряли голову от «сахарных пуль» Ци Яо, раньше сверстниц познавая кисло-сладкие горести любви и истинное лицо мерзавца.

Затем следовал стандартный процесс: влюблённость, ссоры, примирение, ссоры, расставание.

Также удивительным образом, опыт признаний с нулевым количеством отказов чрезвычайно раздул самоуверенность Ци Яо. В первой половине третьего года обучения, на Рождество, Ци Яо впервые «покусился на траву у порога», обратив свои хищные лапы на одноклассницу — Чжэн Кэсинь, с которой он едва ли перекинулся парой слов и которая была для него практически незнакомкой.

На левой половине лица Чжэн Кэсинь было написано недоумение, на правой — раздражение. Она была ошеломлена свечами, расставленными по всему полу, и, сохраняя товарищеские чувства к однокласснику, довольно тактично сказала ему: «Если у тебя есть деньги, лучше чаще ходи в храм жечь их, совершай добрые дела и накапливай заслуги».

Понимание у молодого господина Ци было поразительным. Глядя вслед Чжэн Кэсинь, он поразмыслил и решил: «Девушки! Они все такие стеснительные!» После этого он долгое время открыто не читал стихов о любви, а перевёл свою стратегию ухаживания в подполье, мобилизовав все три задних ряда парней на помощь в складывании бумажных звёздочек.

Не бесплатно, он покупал их по высокой цене.

Позже стеклянная банка высотой в половину человеческого роста, полная бумажных звёздочек, была успешно конфискована. Когда её открыли, на каждой звёздочке корявым почерком, как курица лапой, было написано: «Чжэн Кэсинь, я люблю тебя».

На каждой было написано.

Кто бы ни писал, всё выглядело как каракули.

Чжэн Кэсинь окончательно потеряла лицо.