Глава 10

Глава 10

Обед закончился в атмосфере возбуждённого румянца Вэнь Люгуан, невозмутимости Лю Чжишуан, неловкости Дэйзи, обжорства Вэнь Чжугуан и привычного спокойствия Тан Бао.

Хорошо ещё, что Вэнь Люгуан — теплокровное существо. Будь она компьютером, после двух часов такого перегрева процессор бы точно сгорел.

Пока Вэнь Люгуан пошла расплачиваться, а Лю Чжишуан и Тан Бао отправились в уборную, Дэйзи потянула Вэнь Чжугуан в сторону и тихо спросила:

— Гуан-Гуан влюблена в госпожу Лю, ты заметила?

— Что?! — Вэнь Чжугуан побледнела от ужаса. — Невозможно!

«Вторая же не мазохистка, как она может влюбиться в женщину, которая ранила её бутылкой?»

— Ты не заметила, как Гуан-Гуан особенно заботлива с госпожой Лю?

— Нет, — отрезала Вэнь Чжугуан.

Дэйзи: …

Она глубоко вздохнула, подавляя желание стукнуть Вэнь Чжугуан по голове:

— В общем, намекни ей как-нибудь помягче: любить можно, но „собирать дикие овощи“ не стоит.

Госпожа Вэнь хотела, чтобы она больше общалась с Вэнь Люгуан, поэтому самой Дэйзи говорить об этом было неуместно. Пусть Вэнь Чжугуан и не отличалась сообразительностью, пришлось поручить это родной сестре.

Увидев возвращающуюся Вэнь Люгуан, Вэнь Чжугуан подошла к ней:

— Вторая, ты влюбилась в Лю Чжишуан?

У Дэйзи потемнело в глазах. Не стоило и надеяться, что эта дура Вэнь Чжугуан поймёт значение слова «намёк».

Она постаралась стать как можно незаметнее, одновременно навострив уши, чтобы внимательно слушать разговор сестёр.

Сердце Вэнь Люгуан дрогнуло. Она удивлённо ответила:

— Нет, конечно.

Она помнила свою миссию — быть «уборщиком» на пути Лю Чжишуан. Если она влюбится, разве не станет «камнем преткновения»?

Такой человек, как Лю Чжишуан, должна заниматься карьерой. Любовь только замедлит её путь к успеху.

— Тогда почему ты так добра к ней? — продолжала допытываться Вэнь Чжугуан.

— Глядя на лицо Чжишуан, разве можно не быть к ней доброй? — вполне искренне ответила Вэнь Люгуан.

Вэнь Чжугуан замолчала.

«Звучит так убедительно, что и возразить нечего».

Дэйзи незаметно ущипнула её сзади за талию.

Вэнь Чжугуан вскрикнула и, вспомнив слова Дэйзи, передала:

— В общем, любить её можешь, но „собирать дикие овощи“ не надо.

— Любить? — Вэнь Люгуан беспомощно улыбнулась.

Она продолжила:

— Говоря философски, любовь — это искреннее восхищение, возникающее в сердцах на основе определённых объективных материальных условий и общих жизненных идеалов, а также сильнейшее чувство желания видеть другого человека своим спутником жизни.

— Говоря литературно, любовь — это когда мы разделяем холодные течения, громы и молнии. Мы делимся туманом, дымкой и радугой. Кажется, что мы навеки разделены, но при этом всю жизнь зависим друг от друга.

— Говоря научно, любовь — это непрерывный процесс выделения дофамина в организме человека, стимулирующий возбуждение нервной системы.

— Первая, ты знаешь, что такое любовь? На каком основании ты решаешь, что я люблю Чжишуан?

Вэнь Чжугуан: «Если бы я не была такой необразованной, я бы тебе тоже пару фраз выдала».

Поколебавшись, Вэнь Чжугуан выдавила:

— Ты же ни разу не влюблялась, какой толк рассуждать об этом?

На этот раз настала очередь Вэнь Люгуан молчать. Она сухо произнесла:

— Общеизвестно, что нам, стратегам, не нужно выходить на поле боя.

Не дожидаясь ответа Вэнь Чжугуан, Вэнь Люгуан услышала шаги за дверью и быстро сказала:

— Я не люблю Чжишуан. Ни сейчас, ни в будущем. Мудрые в любовь не вступают, одинокие короли идут прямиком к докторской степени.

На этом разговор был окончен.

По дороге в университет, отвозя Лю Чжишуан и Тан Бао, Вэнь Люгуан размышляла и пришла к выводу.

Хотя она постоянно очарована Чжишуан, но кто, глядя на неё, не потеряет голову?

Она так добра к Чжишуан: с внешней точки зрения — потому что Чжишуан этого заслуживает; с внутренней — потому что хочет избавить Чжишуан от судьбы «потемневшей» мстительницы, а в идеале — стать её подругой и заручиться её поддержкой.

Так что всё логично, она не влюблена в Чжишуан.

Даже если предположить самое худшее — что она влюбилась в Чжишуан, — ей всё равно предстоит вернуться в Канаду и продолжить обучение медицине. После окончания четырёхлетней медицинской школы её ждёт как минимум пять лет клинической ординатуры.

К тому времени, как она закончит учёбу, ей будет почти тридцать.

Если, по счастливой случайности, Чжишуан тоже полюбит её, как им прожить эти девять лет?

Она не хотела отказываться от учёбы и мечты, а девять лет отношений на расстоянии между странами — это нереально.

Такой человек, как Чжишуан, — будущая королева кинематографа, звезда экрана. Она не должна принадлежать ей одной и уж тем более не должна замедлять свой путь из-за неё.

Итак, ни с эмоциональной, ни с практической точки зрения у неё нет условий для того, чтобы любить Чжишуан.

Разобравшись в этом, Вэнь Люгуан наконец вздохнула с облегчением, но почувствовала лёгкую грусть. Отбросив лишние мысли, она спросила:

— Чжишуан, прости, наш полуденный инцидент с Первой и Дэйзи не повлиял на твоё настроение?

Она просто хотела угостить Чжишуан обедом, но не ожидала встретить Первую и Дэйзи. Получился такой хаос, и было бы плохо, если бы это повлияло на состояние Чжишуан перед послеобеденным прослушиванием.

— Нет, они недостойны.

Ответ Лю Чжишуан был краток и по существу.

Вэнь Люгуан застыла с открытым ртом.

«Чжишуан, какая уверенность».

Вэнь Люгуан, которую назвали «недостойной», молча утёрла воображаемые слёзы и замолчала.

Всю обратную дорогу в машине царила тишина, что показалось Лю Чжишуан немного непривычным.

…

После обеда, в аудитории для прослушиваний.

Режиссёр, его ассистент, супервайзер и продюсер сидели за составленными вместе длинными столами.

Вэнь Люгуан, как покладистый инвестор, продолжала сидеть в углу.

Лю Чжишуан, Яо Цзинсянь и старшекурсница с четвёртого курса стояли в центре аудитории.

Ранее ассистент режиссёра выдал им сценарий для этого прослушивания, и у них был час, чтобы выбрать роль и подготовить совместное выступление.

Сценарий был прост, всего три роли:

Императрица — благовоспитанная дама из знатной семьи, достойная и добродетельная, мягкая и великодушная, жена императора с юных лет. Эту роль исполняла старшекурсница.

Благородная супруга — дочь гуна, гордая и завистливая, высокомерная и властная, не терпящая никого ярче себя. Эту роль исполняла Яо Цзинсянь.

Цайжэнь — скромная красавица из простой семьи, недавно появившаяся во дворце, изящная и хрупкая, бесхитростная, в последнее время пользующаяся расположением императора. Эту роль исполняла Лю Чжишуан.

Благородная супруга и Цайжэнь повздорили в императорском саду. Узнав об этом, Императрица, как хозяйка гарема, вызвала обеих к себе во дворец, чтобы разобраться в ситуации и наказать виновную.

Именно этот отрывок и был в сценарии.

На первый взгляд, это был конфликт между Благородной супругой и Цайжэнь, который должна была уладить Императрица. На самом деле, между Благородной супругой и Императрицей давно были трения, а Цайжэнь была лишь предлогом для их выяснения отношений.

Честно говоря, с точки зрения ролей, партия Благородной супруги была самой яркой, затем шла Императрица, а Цайжэнь была самой слабой.

Однако сценарий давал лишь общую канву, оставляя актрисам простор для импровизации.

Цзян И с интересом скрестил руки на груди. Лю Чжишуан, на которую он возлагал больше всего надежд, выбрала самую невыигрышную роль Цайжэнь. Интересно, как она себя покажет.

Представление началось.

Императрица в исполнении старшекурсницы величественно сидела на главном месте:

— Я слышала, вчера Благородная супруга и Цайжэнь повздорили в императорском саду. Правда ли это?

Благородная супруга в исполнении Яо Цзинсянь гордо стояла, вздернув подбородок:

— Новая служанка во дворце не знает правил, вот я и проучила её.

Цайжэнь в исполнении Лю Чжишуан смиренно стояла на коленях, хрупкая, как ива на ветру, с трогательным выражением лица, вызывая невольную жалость. На её губах играла вымученная улыбка, лицо было бледным, а в глазах метался страх:

— Отвечаю Вашему Величеству, я не хотела обидеть Благородную супругу.

Она была из простой семьи, во дворце вела себя крайне осторожно. Даже если временно пользовалась благосклонностью императора, как ей сравниться с могущественной Благородной супругой?

Поэтому, даже если Благородная супруга сваливала вину на неё, ей оставалось только молча терпеть, сдерживая слёзы.

Благородная супруга улыбнулась ещё самодовольнее.

Глаза Императрицы потемнели, она задумалась.

Это был нехороший знак. Благородная супруга всегда была её главной соперницей во дворце, полагаясь на влияние своей семьи, она вела себя как хотела. Теперь, когда она поссорилась с пользующейся расположением императора Цайжэнь, Императрица наконец-то получила возможность уличить её. Нельзя упускать этот шанс.

Поэтому она мягко улыбнулась Цайжэнь:

— Я — хозяйка гарема, сужу справедливо и, естественно, не стану покрывать виновных. Сестрица, просто расскажи всё как было, от начала до конца.

Цайжэнь в исполнении Лю Чжишуан посмотрела в удивительно тёплые глаза Императрицы, словно ухватившись за спасительную соломинку. Она невольно проползла на коленях пару шагов в её сторону, но тут же опомнилась, поняв, что это противоречит этикету, и резко остановилась. Её руки так сильно сжали подол платья, что костяшки пальцев побелели.

Она закрыла глаза, скрывая внутреннюю борьбу. Наконец, словно решившись поставить всё на карту, она снова открыла глаза. Её чистые, как осенняя вода, глаза были полны решимости:

— Отвечаю Вашему Величеству, вчера я гуляла в императорском саду и случайно встретила Благородную супругу. Я тут же поклонилась ей, но Благородная супруга обвинила меня в непочтительности и заставила стоять на коленях два часа.

«Если не сказать правду, Благородная супруга всё равно не оставит её в покое. Лучше рискнуть и понадеяться, что Императрица встанет на её сторону».

— Раз так, Благородная супруга, скажи, в чём же она была непочтительна? — строго спросила Императрица.

Благородная супруга помрачнела. Она не ожидала, что какая-то Цайжэнь осмелится ей перечить. Понимая, что она неправа, она решила действовать ещё наглее. Схватив стоявшую на столе чашку с чаем, она быстро подошла к Цайжэнь и, резко дёрнув запястьем, выплеснула холодную воду ей в лицо.

— Ах! — Цайжэнь в исполнении Лю Чжишуан невольно вскрикнула, прикусив губу. По её нефритовому лицу стекали прозрачные капли воды, затуманенные глаза испуганно моргали. Когда она подняла взгляд, в нём смешались хрупкость и испуг, мгновенно тронув самые нежные струны в душе каждого присутствующего.

«Даже я испытываю жалость, что уж говорить о Его Величестве?»

Такова была мысль всех присутствующих. Лю Чжишуан захватила их сердца.

Вэнь Люгуан, сидевшая в самом углу, смотрела во все глаза. Она впервые видела, как играет Лю Чжишуан — это было словно два разных человека.

Обычно Лю Чжишуан выглядела хрупкой, но обладала несгибаемым духом, никто не мог сломить её.

Погружённая в игру Лю Чжишуан полностью вжилась в роль, создавая вокруг себя особую атмосферу. Она легко вовлекала зрителей в свой мир, заставляя невольно сочувствовать её героине — невинной «белой овечке» Цайжэнь.

У Яо Цзинсянь начали неметь руки и ноги, мысли путались.

«Проиграла», — это была её единственная мысль.

Она сама придумала выплеснуть воду, в сценарии этого не было. Хотела довести до предела образ высокомерной и властной Благородной супруги, но не ожидала, что это сыграет на руку Лю Чжишуан.

Краем глаза она заметила восхищённое выражение на лице режиссёра Цзян И. В голове нарастал хаос. Нельзя позволить Лю Чжишуан получить эту роль!

В порыве отчаяния она резко замахнулась и со всей силы швырнула пустую фарфоровую чашку в Лю Чжишуан.