Значение респектабельности

Значение респектабельности

Цяньхун перевели из одного цеха в другой. Когда пришло известие, она дважды перечитала «Куриный бульон для души».

Эта книга в белой обложке, с такой хорошей бумагой, что Цяньхун боялась ее лишний раз трогать, была полна жизненной мудрости.

Будь скромной, но и смело выражай себя.

Изо всех сил хватайся за возможности, но и умей вовремя уступить их другим.

Уважай доброту других, понимай значение ответственности.

Эмоциональный интеллект важнее интеллекта. Если будешь усердно трудиться, обязательно достигнешь вершины жизни.

История о слепом музыканте нравилась ей больше всего. Казалось, это тема для сочинения, но она была полна мудрости, которую Цяньхун не понимала.

Он порвал тысячу струн и так ничего и не увидел, но в душе у него был стержень, который помогал ему жить.

Эта сила слепого музыканта словно передалась Цяньхун через страницы книги. Когда начальник Ян объявлял о переводе, она как раз вспоминала эту историю.

— …Цянь Цяньхун, Чжан Сяомэй. Все. Возвращайтесь к работе. А вы четверо — за мной.

Чжан Сяомэй встала со скамейки. Чжан Цзе искоса взглянула на нее и, опустив голову, продолжила мыть бутылки.

Цяньхун заметила этот взгляд. Она посмотрела на Чжан Сяомэй — та покорно опустила голову, словно нежный цветок в теплице, не видевший ни ветра, ни дождя, но купающийся в завистливых взглядах, выглядела трогательно и беззащитно.

— Цяньхун, ты такая молодец! Проработала всего полмесяца и тебя уже переводят! — сказала Сунь Сяотин. — Теперь я буду за тобой, как за каменной стеной!

Цяньхун невольно задрала нос, но «Куриный бульон» учил быть скромной.

Она хотела было рассмеяться и поделиться своей радостью, но сдержалась и серьезно сказала:

— Мы приехали в город, но у нас остались деревенские привычки. Начальник Ян сказал мне, что мы должны изменить мышление, учиться, учиться всю жизнь, только так мы сможем использовать возможности.

Эти слова звучали немного как речь сельского старосты на собрании, и Сунь Сяотин опешила.

Но Цяньхун всегда была права. Сунь Сяотин, не до конца понимая, кивнула:

— Но я неграмотная, как я могу учиться?

— Бери пример со старших, больше смотри, меньше говори, больше практикуйся, усердно работай, пробуй что-то новое, заводи друзей, — Цяньхун слово в слово передала Сунь Сяотин весь свой опыт, почерпнутый из «Куриного бульона».

Пока они разговаривали, Чжан Цзе фыркнула. Присмотревшись, Цяньхун увидела, что та смеется:

— Ой, слепой слепому дорогу показывает, неграмотная неграмотную учит. Вот так диковина.

Казалось, Чжан Цзе не могла не задеть кого-нибудь словом. Цяньхун, руководствуясь принципом великодушия, не стала обращать на нее внимания, ведь ее скоро должны были перевести.

Подошел начальник Ян и тихо сказал:

— Ладно вам, мы все работаем на одном заводе, еще увидимся. Цянь Цяньхун, пойдем, я покажу тебе новое место. Сунь Сяотин, работай усердно, может, в следующий раз переведут тебя.

Воодушевленная этими словами, Сунь Сяотин словно увидела светлое будущее. Она закивала, как китайский болванчик, провожая взглядом Цяньхун и остальных. Засучив рукава и надев перчатки, она принялась за мытье бутылок, превратив звон стекла в настоящую симфонию. Звуки были гораздо веселее, чем обычно.

Кто-то из любопытных спросил Чжан Цзе:

— Ты тут так давно работаешь, а тебя обошла какая-то девчонка, которая пришла всего полмесяца назад. В чем дело?

— …Она молодая, грудь большая, умеет начальнику Яну угодить. Как мы, старые и непривлекательные, можем с ней тягаться? Мы только и можем, что честно горбатиться на тяжелой работе.

Сунь Сяотин показалось, что Чжан Цзе говорит очень грубо. Она верила в Цяньхун, которая клялась, что лучше зарежет себя, чем будет заниматься такими вещами, и была уверена, что та никогда не опустится до того, о чем намекала Чжан Цзе.

Поэтому в обед она пересказала этот разговор Цяньхун.

Но она была слишком добродушной и не смогла изобразить язвительную, как нож, Чжан Цзе. Повторив несколько фраз, она увидела, что Цяньхун смотрит на нее, широко раскрыв глаза, и расхохоталась.

— Теперь, когда я ухожу, ты должна беречь себя, хорошо работать и не упускать возможности. Мы еще поработаем вместе. Эта Чжан Цзе только языком трепать умеет, я ее не боюсь, и ты не бойся. Не обращай на нее внимания, — Цяньхун, словно бывалая, наставляла Сунь Сяотин.

Чжан Сяомэй робко сидела рядом с Цяньхун во время обеда, ела маленькими кусочками, словно могла взять палочками только одно зернышко риса. Съев половину, она отложила палочки.

Цяньхун ела быстро и с большим аппетитом, уплетая за обе щеки. Она могла съесть на полмиски больше других. Все питательные вещества, видимо, шли ей в грудь, которая становилась все больше. Она скакала, как кролик, привлекая взгляды рабочих.

Некоторые рабочие строили ей глазки. Сунь Сяотин насчитала трех довольно симпатичных парней, которые оказывали Цяньхун знаки внимания.

Но все трое словно косили глазами, постоянно смотря вниз. Их взгляды, будто приклеенные суперклеем, были устремлены на грудь Цяньхун, что очень ей не нравилось.

— Я приехала сюда не для того, чтобы заводить романы. Неужели я сбежала из дома посреди ночи, чтобы выйти замуж за одного из них? Нет, они такие же, как Чу Шиту. Если уж выходить замуж, то за такого городского, как начальник Ян: способного, доброго и образованного.

Сунь Сяотин знала, что у Цяньхун всегда было свое мнение:

— Начальник Ян хороший.

— Я не говорю, что хочу за него замуж! Он на меня даже не смотрит. Я имею в виду, что буду искать такого, как он. К тому же мне всего восемнадцать, я не тороплюсь.

У Цяньхун действительно было свое мнение. Сунь Сяотин кивнула:

— Да, ты права, не торопись. Тебе точно не стоит торопиться.

На самом деле, критерии выбора партнера у Цяньхун были просты. Все сводилось к одному слову: респектабельность.

Что именно означает респектабельность, она пока не понимала.

В перерывах между уроками чтения для Чжан Сяомэй она заглянула в книжный магазин и полистала словарь китайского языка. У слова «респектабельность» было несколько значений.

Первое — это положение и статус. Например, «потерять лицо» — это значит потерять респектабельность. Второе — это блеск и слава, что звучало очень пышно и ярко. Третье — это приятная внешность, красота.

Словарь стоил больше сорока юаней. Цяньхун стало жалко денег. Она потрогала книгу и положила обратно.

Хозяин книжного магазина видел, что она часто приходит, но ничего не покупает, и каждый раз, замечая ее, провожал взглядом, отчего ей становилось неловко. Теперь она старалась заходить, когда в магазине было много людей, быстро просматривала книги и уходила.

В этот раз, увидев ее, хозяин магазина помахал ей рукой.

У нее по спине пробежал холодок. Ей показалось, что теперь хозяин ее точно запомнит и возненавидит. Она хотела развернуться и убежать.

Но «Куриный бульон» учил смело смотреть в лицо проблемам. Она, стиснув зубы, подошла к прилавку.

Под стеклом лежали канцтовары. Хозяин магазина, протянув свои иссохшие руки, смотрел сквозь стекло. Стекло увеличивало грязь под ногтями и морщины на его руках.

Этими руками он достал из-под прилавка толстый словарь современного китайского языка в твердом переплете.

Третье издание, цена — пятьдесят пять юаней.

Цяньхун занервничала. Видя, что хозяин магазина собирается что-то сказать, она опередила его:

— У меня нет денег, на заводе еще не платили зарплату.

Отсутствие денег было щитом, защищавшим ее от желания купить книгу.

«Куриный бульон» не мог заполнить пустоту в ее душе. Ей казалось, что там гуляет ветер, свищет, и от этой пустоты ей было не по себе. Каждую ночь она думала о том, что это за пустота.

Купив книгу, она чувствовала удовлетворение, но на следующий день ей хотелось купить еще одну. Как у курильщика, который не может справиться со своей зависимостью, Цяньхун пришлось честно признаться, что у нее нет денег.

Ведь она приехала в город зарабатывать.

— Это тебе подарок, — сказал хозяин.

— Я вас не знаю, и у меня есть постоянная работа, я не могу у вас работать. Вы даете мне книгу бесплатно, я не могу ее принять, — Цяньхун боялась брать что-либо, вдруг это окажется какой-то подвох.

Хозяин магазина выглядел как обычный старик, и было странно, что он вдруг проявил к ней такую доброту. Раньше он смотрел на нее так, словно хотел выгнать из магазина, а теперь вел себя совсем по-другому.

— Это от одной посетительницы. Она сказала, что каждый день видит тебя здесь слоняющейся без дела, и это ее раздражает. Вот она и решила подарить тебе книгу, чтобы ты отсюда убралась, — пересказывая слова посетительницы, хозяин магазина еще не знал, что Цяньхун догадается, кто это.

Но когда хозяин отодвинулся и, как ни в чем не бывало, закурил, Цяньхун вдруг вспомнила кольцо дыма, пущенное ей в лицо.

Дуань Лаобань?

Но Дуань Лаобань курила совсем не так жеманно, как этот старик!

Цяньхун стало еще более не по себе. Она присмотрелась. Хозяин кивнул в сторону, продолжая своим старческим телом изображать кокетство известной на всю округу мадам, и посмотрел ей за спину.

Оглянувшись, Цяньхун увидела Дуань Лаобань, которая стояла в отделе журналов, прислонившись к стеллажу с книгой в руках, и смотрела на нее холодным, безразличным взглядом.

Цяньхун взяла словарь и подошла к ней. Дуань Лаобань, словно боясь заразиться от нее какой-нибудь глупостью, развернулась и ушла.

Цяньхун не могла ее догнать, ругаться ей было неудобно. Взяла чужое — отдай свое. Помявшись немного, она достала пятьдесят пять юаней и протянула хозяину:

— Я купила эту книгу! Мне не нужны подачки от таких, как она!

Хотя деньги лишними не бывают, хозяин магазина все же отодвинул их:

— Человек может быть грязным, но книги всегда чисты. Бери. А если есть деньги, приходи еще, покупай что-нибудь, а не только смотри.

Цяньхун, чувствуя, как горит лицо, сунула деньги в карман, схватила словарь и побежала, боясь, что если задержится, то и книга станет грязной.

Вернувшись, запыхавшись, Цяньхун подумала, что Дуань Лаобань, вербующая девушек, добралась уже и до книжного магазина. Похоже, какое-то время туда лучше не ходить.

Она открыла словарь. Так много иероглифов! Глаза Цяньхун заблестели. Она была так взволнована, словно нашла клад.

Порадовавшись минуты три, она вдруг вспомнила о своем младшем брате, который только пошел в старшую школу и которому эта дорогая вещь, которую обычно жалко покупать, могла бы очень пригодиться.

Чжан Сяомэй написала на бумаге строк двадцать свое имя, «Чжан Сяомэй», и радостно показала Цяньхун.

— Пойдем в школу! — Цяньхун посмотрела на карту уезда, чтобы узнать, на каком автобусе ехать. — Старшая школа, где учится мой брат, недалеко отсюда. Проезд на автобусе — пять мао с человека, туда и обратно — один юань.

— У меня есть идея получше, — Чжан Сяомэй, позанимавшись несколько дней чтением, стала гораздо ближе к Цяньхун.

Она достала купюру в один юань и разорвала ее пополам.

— Свернем — и не заметят. Поедем туда — бросим половинку, обратно — другую половинку. Сэкономим юань.

Она сунула половинку купюры в руку Цяньхун. Цяньхун считала, что обманывать нехорошо, но ее поразила эта идея экономии.

— Давай мне вторую половинку, я ее сохраню. Поедем на этой неделе.