Глава 3: Швейная мастерская

05

Швейная мастерская в воспоминаниях Шэнь Мусин была такой же сложной, как и глаза молодого портного.

Шэнь Мусин, шедшая в маленький магазинчик за соевым соусом на розлив для тетушки, просто проходила мимо, но была глубоко заворожена этим местом.

У мастерской не было ни вывески, ни названия, только у входа стоял большой круглый лайтбокс, на котором было написано просто «Швейная мастерская».

В то время большинство магазинов уже установили раздвижные решетчатые двери — надежные и удобные: закрыл на замок, потянул створки с обеих сторон, и готово.

Но хозяин этого помещения, сдававший его портным, видимо, рассчитывал, что арендаторы сами поставят новую дверь за свой счет. Однако он не учел, что семья портных жила и работала прямо в мастерской, поэтому наличие или отсутствие защитной двери их не волновало.

К тому же, даже если бы вор забрался в мастерскую, он наверняка споткнулся бы о разбросанные на полу нитки и обрезки ткани и разразился бы бранью.

Поэтому соседи часто видели, как молодой портной в одиночку в сумерках устанавливал дверные доски. Десяток трехметровых досок шириной сорок сантиметров нужно было расставить в правильном порядке, что требовало немало сил и терпения.

Соседи знали только, что молодой портной был неразговорчив, но не догадывались, каким общительным и умелым он становился за швейной машинкой после того, как рано закрывал мастерскую.

Ручной привод, ножная педаль, измерение, прострочка... Устав, он садился на пол среди ниток, обхватив колени, и смотрел на свет, пробивающийся сквозь щели в дверных досках, которые никогда плотно не закрывались.

Проходя мимо мастерской, Шэнь Мусин заглянула внутрь.

Узкое помещение уходило вглубь и было темным.

У входа стояли два деревянных стола, на которых лежали сантиметровые ленты, ножницы, цветные портновские мелки, журналы с выкройками, пестрые лоскутки ткани...

Правая стена была полностью занята стеллажом с полками, на которых аккуратно стопками лежали разноцветные ткани.

Нижняя часть стены была обшита крашеной панелью для защиты от грязи и влаги. Трудно было сказать, какого она цвета — синего или зеленого, — но предыдущие арендаторы, торговавшие жареной едой, так закоптили ее, что она покрылась слоем жира.

В мастерской было полно старых вещей: метелка из перьев, плетеные бамбуковые корзины, длинная скамья, шест для развешивания одежды. Отец и сын были бережливы и ничего не выбрасывали.

Но, как и в заброшенном храме может сидеть золотой Будда, так и в этой мастерской были свои сокровища.

Воздушный шелк сянъюньша, итальянские костюмные ткани — даже крупные начальники, заходя сюда, не могли удержаться, чтобы не потрогать их.

Стрекот швейной машинки и оверлока почти никогда не смолкал. Наверху висела готовая одежда в прозрачных чехлах, и ее становилось все больше и больше, ряды плотнели. Все благодаря усердному юноше, который трудился не покладая рук. Прохожие, ходившие мимо на работу и обратно целый месяц, могли ни разу не увидеть, как он поднимает голову. Иногда работницы с кожевенной фабрики заходили к нему подшить брюки, а потом по всей фабрике разносился слух: «На востоке городка есть молодой портной, такой красивый („ганцье“), просто красавчик („сагу“)».

Слухи переходили с одной фабрики на другую, и всегда находились девушки, которые под каким-нибудь предлогом слонялись у дверей мастерской.

И неудивительно, что он привлекал внимание: он действительно был строен, хорошо сложен, красив и светлокож. В разговоре был немногословен, вежливых фраз не говорил, что, наоборот, подчеркивало его мастерство и надежность.

Одежда молодого портного всегда была идеально выглажена и сидела по фигуре. На шее он часто носил коричневый кожаный шнурок, на котором висели два золотых кольца в качестве кулона. Кольца были обмотаны красной нитью, которая от долгого ношения покрылась патиной — видимо, это были старые вещи, которые кто-то носил много лет.

Был вечер. Заходящее солнце бросало тень Шэнь Мусин вглубь мастерской, и она упала прямо на его швейную машинку.

Молодой портной поднял голову. Его взгляд задержался на ее лице на пару секунд, а затем опустился на ее платье.

Шэнь Мусин совершенно не ожидала привлечь его внимание и внезапно встретилась с ним взглядом.

Его глаза были поразительно контрастны — черные зрачки на фоне белков. Когда он смотрел спокойно, они были как чистая вода, а когда двигались — сверкали, как звезды.

К счастью, сегодня на ней было белое платье в мелкий цветочек, привезенное двоюродной тетей из Италии. Сверху платье было покрыто слоем легкой ткани — дорогая вещь, второго такого во всем городке не найти.

Молодого портного, казалось, действительно привлекло ее платье, настолько, что он прекратил работу и без стеснения разглядывал его.

Поскольку во время наводнения его семья одалживала у них пластиковую пленку, их можно было считать добрыми соседями. Шэнь Мусин, наслаждаясь его вниманием, дружелюбно и вежливо спросила:

— Вы недавно открылись?

Его рука лежала на ткани под швейной машинкой, во взгляде читались отстраненность и холодность: «Угу».

Шэнь Мусин стояла в дверях, не двигаясь, и свободно оглядывала помещение.

Молодой портной все еще смотрел на ее платье.

— Ваше платье вам не по размеру. Нужно ушить?

— Оно немного великовато. Сколько будет стоить?

Он задумался и сказал: «Тридцать юаней».

— Тогда мне нужно спросить у мамы.

— Верхний слой — жоржет? — спросил он.

Шэнь Мусин понятия не имела, что это за ткань.

— Я не знаю...

— Принесите платье попозже, я вам переделаю, — он снова склонился над работой, заставляя швейную машинку надрывно стрекотать.

— Мне нужно спросить у мамы.

— Бесплатно, — сказал он, не поднимая головы.