Глава 1 (Часть 2)

Мэн Ди застыла, вспоминая, как много лет назад, когда Сюй Хуайсин и Фэн Тинбай только начали встречаться, она всякий раз, видя их гуляющими по школьному двору за руку, вклинивалась между ними и разделяла.

— Потом мне это надоело. А когда ты бросила Фэн Тинбая, я вообще решила, что ты бессердечная, — сказала Мэн Ди.

Сюй Хуайсин потупила взгляд на медленно вращающуюся столешницу, сделала глоток и тихо произнесла:

— У меня не было выбора. — Она вздохнула так, чтобы никто не услышал.

Мэн Ди хотела что-то сказать, но тут зазвонил телефон. Увидев на экране высветившееся «Предок», она чуть не стукнулась головой о стол. Схватив телефон, она бросила: «Я отвечу» — и выбежала из зала.

Вернулась она через десять минут.

Она поспешно схватила сумку и, собираясь, сказала:

— Мой сын дома плачет, мне нужно бежать. Ты тоже пораньше возвращайся домой. Завтра-послезавтра я к тебе загляну.

Сюй Хуайсин кивнула, подперев подбородок рукой, спросила:

— Сколько лет сыну? Почему ты вернулась в Чжэньюань, а не осталась в Шанхае?

— Два года. Возвращение к корням.

Два вопроса — два коротких ответа.

— Ты еще слишком молода для «возвращения к корням», — заметила Сюй Хуайсин, видя, как Мэн Ди торопится, и сама заговорила быстрее.

Мэн Ди остановилась на полпути к выходу. Не оборачиваясь, она сказала:

— Рано или поздно все возвращаются.

Сюй Хуайсин моргнула и поспешно сказала:

— Беги уже, будь осторожна.

«Рано или поздно все возвращаются» — похожие слова она сказала Фэн Тинбаю в день получения диплома.

Тогда она сказала: «Рано или поздно мы все равно расстанемся».

О сыне Мэн Ди она ничего не знала. Он родился через год после ее отъезда в Камбоджу. Тогда Сюй Хуайсин выбросила свою сим-карту, сменила аккаунт в WeChat и три года ни с кем не общалась. А теперь, вернувшись, она узнала, что у Мэн Ди двухлетний сын, и увидела, что подруга все та же — все так же возмущается, что кто-то не знает о ее аллергии на креветки.

Она опустила голову и помешала палочками остатки вина в бокале.

За эти три года словно ничего не изменилось. И в то же время все изменилось.

Фэн Тинбай за соседним столом продолжал пить. За ее столом осталось всего три человека, двое из которых оживленно беседовали. А она, как и каждую минуту каждого дня последних трех лет, была совершенно одна.

Большинство присутствующих, как и Мэн Ди, были из обеспеченных семей, поэтому, немного пошумев, они начали расходиться.

В конце концов в зале остались только Фэн Тинбай, Чжан Дун и Сюй Хуайсин.

Она услышала, как Чжан Дун спросил Фэн Тинбая:

— Ты дойдешь?

Не услышав ответа, Сюй Хуайсин, собирая сумку, обернулась и увидела, как Фэн Тинбай кивнул.

Вскоре она услышала, как Чжан Дун сказал:

— Не стоит она того.

Сюй Хуайсин усмехнулась. Что он имел в виду? Она и сама не знала, кто она такая.

Она ожидала, что Фэн Тинбай выскажется еще резче, чем Чжан Дун, но, сколько ни ждала, так и не услышала его голоса. Поэтому она просто встала и вышла из зала.

Как только дверь закрылась, лицо Фэн Тинбая помрачнело. Он бросил на Чжан Дуна холодный взгляд.

Чжан Дун смутился:

— Братан, что это за взгляд?!

— Мы же мужики, не стоит говорить гадости о девушках за их спиной, — сказал Фэн Тинбай.

— Я же за тебя переживаю! Да и какая спина, я прямо ей в лицо все сказал! — возмутился Чжан Дун, его щеки покраснели от негодования и затряслись, как две спелые виноградины.

Фэн Тинбай вздохнул и откинулся на спинку стула:

— Не нужно было.

Больше он ничего не сказал. Чжан Дун стоял рядом, собираясь проводить его домой, когда тот немного протрезвеет.

— Иди уже, — Фэн Тинбай лениво приподнял веки.

Чжан Дун взъерошил волосы, разозлился, но, видя, что Фэн Тинбай пьян, сдержался:

— Это еще почему?

— Мне нужно протрезветь. А твоя дочка разве не ждет тебя дома? Иди давай. Я потом позвоню водителю, — Фэн Тинбай похлопал его по бедру.

Он сидел, а Чжан Дун стоял, поэтому дотянуться он смог только до бедра.

Чжан Дун вспомнил свою дочку с двумя хвостиками и лучезарной улыбкой, и, скрипнув зубами, сказал:

— Ладно, я пошел. Напиши, как доберешься.

Фэн Тинбай кивнул и проводил его взглядом. Вскоре он и сам поднялся и вышел.

Выйдя из туалета, Сюй Хуайсин увидела, как Фэн Тинбай выходит из отеля. Она словно испугалась и замедлила шаг.

Дождавшись, пока он скроется из виду, она вышла на улицу.

Она любила ходить темными переулками — эта привычка осталась у нее с детства.

Но, словно желая напомнить ей об изменениях, даже переулки Чжэньюаня теперь были освещены фонарями.

Именно в одном из таких, не темных, переулков Сюй Хуайсин увидела Фэн Тинбая. Он стоял, прислонившись к стене, и держался за живот.

Сюй Хуайсин замерла, а затем подошла к нему и спросила:

— Вам плохо?

Фэн Тинбай оттолкнул ее руку.

Сюй Хуайсин снова подошла к нему:

— Я провожу вас.

— Держись от меня подальше, — прорычал Фэн Тинбай.

Глядя на него, Сюй Хуайсин рассмеялась:

— Фэн Тинбай, как бы там ни было, ты мой дядя, и я не могу бросить тебя здесь одного в таком состоянии.

Услышав это, Фэн Тинбай посмотрел на нее. Взгляд его был нечитаемым, но глаза покраснели:

— Кто, черт возьми, тебе дядя?!