Глава 5. Бедняжка из низов

Линь Ло поднял занавеску и вышел. В лужах стояла девушка в розовых атласных туфлях и персиковом платье. В волосах у неё красовалась изящная заколка с жемчугом. Она выглядела яркой и благоуханной, держалась надменно.

Он только что проснулся, взгляд его был ещё сонным, на щеке остался красный след от бамбуковой подушки, волосы немного растрепались.

Увидев Жун Чжу, он мгновенно проснулся. Смущение сменилось стыдом… Он ещё не умывался, как она могла прийти так рано? Неопрятный, с растрёпанными волосами и сонными глазами! И именно в таком виде она его застала.

Нет ничего хуже, чем потерять лицо перед тем, кого ненавидишь! Особенно если этот человек выглядит таким безупречным, словно только что сошёл с картинки.

Линь Ло хотел было спрятаться в доме, чтобы причесаться и привести себя в порядок, но…

— Динь! Поздравляем, хозяйка! Урон +5, текущий счёт: 115.

Жун Чжу удивилась: «Я просто появилась, как это могло нанести ему урон?»

— Это, наверное, тот самый легендарный удар красоты, — серьёзно ответила система.

Жун Чжу невольно улыбнулась.

Глядя на растрёпанный вид Линь Ло, она догадалась, почему он смутился.

Поэтому она нарочито медленно подошла к нему, звеня украшениями, грациозно покачивая бёдрами. Она опустила глаза и посмотрела на Линь Ло… наблюдая, как на его лице сменяются эмоции: от сонного замешательства до полной растерянности. Он был похож на взъерошенного котёнка, готового вот-вот выпустить когти. Довольно милый.

— Почему ты врываешься в мой дом? — спросил Линь Ло.

Жун Чжу вспомнила о своей роли злодейки и, не дожидаясь подсказки системы, парировала:

— Это не твой дом, а мой. Я из милосердия позволила тебе здесь жить.

Лицо Линь Ло вспыхнуло, фарфоровая кожа покрылась румянцем. Юношеская гордость была задета.

— Динь! Урон +10, поздравляем, хозяйка! Текущий счёт: 125.

Жун Чжу подняла миску с супом и, гордо вскинув голову, сказала:

— Видишь? Суп из карася с тофу, нежный тофу, ароматная рыба… Вам такое не по карману. А я ем его каждый день! И если мне надоест, я его просто вылью! Бедняки!

С этими словами она перевернула миску, и суп вылился на землю прямо перед Линь Ло. Затем она развернулась, заложила руки за спину и гордо удалилась.

Даже не глядя в зеркало, она знала, что сейчас выглядит как злобная и глупая злодейка — из тех, кому главный герой потом отомстит.

— Поздравляем, хозяйка, с успешной насмешкой! Нанесён урон 20 очков, текущий счёт: 145. Продолжайте в том же духе!

«Какой там „в том же духе“», — подумала Жун Чжу. Она не могла больше на это смотреть, ей казалось, что она вот-вот доведёт мальчика до слёз — глаза у него уже покраснели.

Линь Ло злился и ругал себя за то, что проспал и позволил ей над собой посмеяться.

Он вернулся в дом, переоделся, умылся, тщательно вымыл руки, а потом вытер их насухо полотенцем, до красноты.

Затем он взял метлу и убрал вылитый суп.

Ци Ши кашлянула и открыла глаза. Её затуманенный взгляд упал на девочку в розовом платье, которая быстро убегала.

Она вспомнила тот день, когда заболела. В бреду ей казалось, что о ней заботится Линь Ло, но потом она поняла, что это не так.

Немного помолчав, она спросила:

— Это была барышня Шэнь? Хорошая девочка.

— Какая она хорошая! Просто противная! Ты, наверное, бредишь, — ответил Линь Ло.

Видя удивление сына, Ци Ши с трудом улыбнулась.

— Не смотри, что я такая. Я очень хорошо чувствую настроение людей. Когда твой отец выгонял меня из дома семьи Линь, он говорил грубо и жестоко, но я чувствовала, что сердце его разрывается от боли. И эта барышня Шэнь… Пусть она ведёт себя неприятно, но я не чувствую от неё злых намерений.

Линь Ло нахмурился. Что она имела в виду?

— Тебе не кажется, что барышня Шэнь — это и есть та самая волшебница-улитка?

Линь Ло посмотрел на вылитый суп и ещё больше разозлился. Лучше бы он поверил, что улитка ожила и сама вылезла из раковины, чем в то, что Жун Чжу способна на добрые дела.

После того, как Линь Ло застал Жун Чжу на месте преступления, ей пришлось прекратить тайную помощь.

Иногда она ругала себя: «Почему я не могу относиться к этому как к игре? Издеваться над монстрами, зарабатывать очки… Даже если умру, можно возродиться. Почему я не могу быть решительнее, жёстче?»

Но каждый раз, когда Линь Ло появлялся перед ней, вся её решимость тут же испарялась.

Она понимала, что это не просто объект для набора очков, а живой человек с чувствами, разумом, душой и телом. Как и она, он испытывал гордость и боль, и при этом был гораздо сильнее и выносливее её.

— Я больше не буду злодейкой!

— Нельзя, хозяйка! Тебя отправят в крематорий, твоё настоящее тело погибнет, и ты не сможешь вернуться. И не думай, что у тебя есть выбор. Обычная человеческая душа может выдержать не больше трёх ударов током, потом она превратится в идиота. Ты будешь ходить и бормотать всякую чушь. Представляешь, как ты бежишь голая по улице?..

— Хватит! Говори, что нужно делать!

И вот Жун Чжу отправилась в сельскую школу — это была новая локация для её заданий.

Учителем здесь был старый «туншэн» — худой, сгорбленный мужчина с неприглядной внешностью. Но в этой школе не брали плату за обучение, достаточно было принести немного еды — риса, муки, овощей, — сколько есть, и его все хвалили.

Жун Чжу была одной из немногих девочек в этой школе. Она училась здесь потому, что её отец, Шэнь Ваньхэ, был покровителем этого «туншэна».

Шэнь Ваньхэ был торговцем, и все говорили, что от него разит деньгами. Наслушавшись этого, он решил проявить «тягу к изящному» и стал помогать старому «туншэну», чтобы тот открыл школу и учил детей. Он даже разрешил:

— Пусть приходят все дети, кто хочет учиться.

По идее, это было хорошее дело, но из-за «ауры злодейки» Жун Чжу всё, к чему она прикасалась, было обречено на провал. И это хорошее дело превратилось в нечто неловкое.

Дело в том, что старый «туншэн» не обладал настоящими знаниями, к тому же он был льстецом и подхалимом, любил богатых и презирал бедных.

И дети в этой школе учились не ради знаний, а чтобы избежать родительского контроля, не работать в поле и по дому, а проводить время с друзьями.

В общем, качество обучения было низким, условия ужасными, учитель — шарлатаном, а ученики — бездельниками.

У Жун Чжу остались самые неприятные воспоминания об этой школе. Линь Ло тоже её не любил.

Он считал, что старый «туншэн» необразован, его каллиграфия и литературный стиль были посредственными, и ему нечему было научить Линь Ло.

Однако ему нужно было познакомиться с человеком, который участвовал в государственных экзаменах, вдруг он сможет перенять какой-то опыт. Поэтому он приходил сюда отмечаться.

Если дома были дела, он просил отгул, а если нет — сначала выполнял свой план обучения, а потом шёл в школу.

Сегодня было то же самое.

Линь Ло убрал во дворе и вернулся в комнату, чтобы попрактиковаться в каллиграфии. У него был необычный метод: он водил кистью по бумаге, но не макал её в тушь, поэтому на бумаге не оставалось следов. Но писал он очень старательно, словно переписывал священные тексты.

Дело в том, что учёба была очень дорогим удовольствием. В семье, которой едва хватало риса и муки, чтобы не умереть с голоду, кисти, тушь, бумага и тушечница были роскошью. Но без этих предметов учиться было невозможно, стоило пропустить день занятий, как рука теряла навык.

Что же делать?

И он придумал «писать впустую».

Он писал «в воздухе» сто иероглифов, запоминая их структуру, стиль и ритм, а потом обмакивал кисть в тушь. Иероглифы, написанные им, были изящными и красивыми, полными энергии и сосредоточенности.

Сегодня он задержался, и, когда закончил писать, солнце уже стояло высоко. Он убрал кисти и тушь и поспешил в школу.

Но у входа его остановил старый «туншэн».

— Стой! Где твоё домашнее задание?

Жун Чжу невольно обернулась. Худощавый юноша в выцветшей синей рубашке выглядел жалким и одиноким, словно стебелёк травы.

Он плотно сжал губы и молчал.

Старый «туншэн» ещё больше разозлился и закричал:

— Ты оглох? Ходишь тут весь день как ледышка! Твой отец — преступник, обманул императора, совершил измену! И ты такой же — не уважаешь учителя!

Сердце Жун Чжу ёкнуло: «Обман императора, измена? За разорением семьи главного героя стоит такая серьёзная проблема. Неудивительно, что все вокруг могут безнаказанно издеваться над ними, ведь по закону они — изгои…»

Вокруг послышались насмешки. Линь Ло опустил голову, лицо его стало ещё бледнее, но глаза покраснели от гнева и бессилия.