Глава 1 (Часть 2)

Услышав это, дядя Гун тут же начал его отчитывать:

— Закончил ночную смену и не идешь домой спать, а шляешься где попало! Смотри, как бы тебя Мама Ин не отругала, маленький негодник.

Чжао Цинъянь не смог сдержать улыбки. В его воспоминаниях дядя Гун всегда был таким: любил ворчливо называть их «маленькими негодниками», но если их кто-то обижал, именно он хватался за подручные средства и кричал, что пойдет разбираться.

— Понял, навещу директора и сразу пойду спать, — пообещал он, нажал на газ и умчался.

В самой глубине территории приюта стоял небольшой двухэтажный белый домик. Директор Чжао Лянфэн с семьей большую часть времени жили здесь. После того как его сын Чжао Хэн женился и переехал, здесь остались только он и его жена Тянь Инцзы.

Сотня детей из приюта все еще нуждалась в их заботе.

Тянь Инцзы стояла у входа и перебирала маш, низко склонив голову и выбрасывая плохие бобы.

Чжао Цинъянь подошел на цыпочках и внезапно окликнул ее:

— Мама Ин, я вернулся.

Неожиданный голос напугал ее. Она вздрогнула, подняла голову и, похлопывая себя по груди, воскликнула:

— Ты хочешь меня до смерти напугать?

Чжао Цинъянь сжал губы и смущенно посмотрел на нее.

Увидев его таким, Тянь Инцзы не смогла рассердиться. Она шлепнула его по руке и с улыбкой спросила:

— Как ты сегодня вернулся? Выходной?

— Сегодня закончил ночную смену, приехал навестить директора, — ответил Чжао Цинъянь и, прежде чем она успела рассердиться, сунул ей принесенный арбуз, а сам быстро вошел в дом. — Директор в своей комнате или в кабинете?

— В кабинете! — Тянь Инцзы, обнимая арбуз, начала его отчитывать. — Закончил ночную смену и еще бегаешь везде! Осторожнее, а то умрешь от переутомления! Твой учитель знает, что ты так себя загоняешь?

Дядя Гун оказался прав. Чжао Цинъянь криво усмехнулся и потер ухо.

Поднявшись на второй этаж к кабинету, он постучал и вошел. Там оказался и Чжао Хэн. Сначала он поздоровался с директором, а затем обратился к Чжао Хэну:

— Брат Хэн, давно не виделись. Чем занимаешься в последнее время?

— Ездил в горные районы на юго-западе, навещал нескольких студентов, которых мы раньше спонсировали, и смотрел, есть ли еще дети, отвечающие требованиям, — ответил Чжао Хэн. Он был высоким и крепким, и когда не улыбался, выглядел довольно сурово, как настоящий старший брат.

Однако сейчас он отвечал за внешние связи приюта и напрямую контактировал с Группой компаний Шэн, которой принадлежал приют. Он был следующим директором детского дома «Лянъюэ». Поскольку приют был частным благотворительным учреждением, основанным Группой компаний Шэн, директор Чжао Лянфэн был братом основательницы, госпожи Чжао Лянчжэнь.

Госпожа Чжао Лянчжэнь была покойной женой председателя совета директоров Группы компаний Шэн, а также матерью пятой госпожи Шэн, Шэн Минъюэ.

Шэн Минъюэ… Это имя дважды пронеслось в мыслях Чжао Цинъяня, превратившись в образ юной девушки с нежным, как нефрит, лицом, невинным и чистым.

Чжао Лянфэн с улыбкой спросил его:

— Я слышал, как твоя мама внизу тебя отчитывала. Что ты опять натворил?

— Наверняка ничего хорошего, — усмехнулся Чжао Хэн, искоса взглянув на него и приглашая выпить чаю.

Чжао Цинъянь поспешил оправдаться, а затем сменил тему, спросив директора Чжао о его здоровье. Тот был уже в возрасте, к тому же пару лет назад перенес операцию из-за ишемической болезни сердца и не мог переутомляться. Недавно из-за навалившихся дел он сильно простудился, простуда перешла в пневмонию, и он до сих пор не до конца выздоровел.

— У меня все в порядке, — с улыбкой ответил Чжао Лянфэн и вдруг вспомнил: — Сегодня день рождения господина Шэна. А-Хэн поедет на ужин и заодно передаст от меня кое-что. Цинъянь, поезжай с ним.

Чжао Цинъянь на мгновение замер, затем его сердце дрогнуло, и он нерешительно спросил:

— …Мне удобно ехать?

— Что тут неудобного? Ты тоже вырос у него на глазах, к тому же ты первый доктор наук из нашей семьи, — беззаботно сказал Чжао Хэн.

Чжао Цинъянь был одним из первых детей, принятых в детский дом «Лянъюэ», и первым доктором наук, вышедшим из этой большой семьи. За это господин Шэн щедро подарил ему подъемные в размере трехсот тысяч юаней в качестве награды за усердную учебу.

Услышав слова сына, Чжао Лянфэн тоже кивнул и мягко сказал:

— Поезжай. Ты будешь представлять наш приют. Я попрошу твою Маму Ин приготовить для тебя подарок.

Тянь Инцзы внизу получила сообщение от Чжао Лянфэна и быстро собрала подарок — статуэтку Бодхисаттвы Манджушри, вырезанную из хэтяньского нефрита.

Огромный итальянский фонтан и главный двор, изящно расставленные цветы и деревья, затем лестница из белого мрамора. Пол под ногами был выложен камнем, добытым в альпийских карьерах — говорили, таким же, как в Лувре, Версале и Соборе Парижской Богоматери.

Вся мебель в доме была сделана из импортного красного дерева. Со временем цвет дерева изменился с первоначального светло-красновато-коричневого до темно-красно-коричневого.

Стены комнат были украшены шелковыми обоями с ручной росписью — говорили, что после поклейки обоев пригласили художников, которые несколько месяцев расписывали их вручную.

Роскошь и изысканность бросались в глаза. Чжао Цинъянь шел рядом с Чжао Хэном, осматривая этот особняк и пытаясь найти следы того, что он видел шестнадцать лет назад, когда впервые ступил сюда.

— Брат Хэн.

Сверху раздался чистый женский голос. Чжао Цинъянь резко поднял голову и увидел на самом освещенном участке лестницы молодую женщину. Ее лицо сияло, как нефрит, словно молодой месяц в ореоле, словно цветущее дерево в снегу — неописуемая красота.

Она плавно спускалась, держась за перила. Каштановые длинные вьющиеся волосы слегка покачивались. Черное атласное платье на бретельках с разрезом легко колыхалось при ходьбе, его подол расстилался, как темная озерная гладь. Платье подчеркивало изящную талию, идеально облегая ее, не будучи ни слишком тесным, ни слишком свободным.

Это была пятая госпожа семьи Шэн, Шэн Минъюэ, «луна» из названия детского дома «Лянъюэ».

Изначально приют был создан, чтобы молиться за ее благополучие. Ее старшие надеялись накопить для нее благие заслуги, чтобы защитить ее и даровать долгую жизнь.

Чжао Хэн с улыбкой поздоровался с ней и спросил, почему она все еще здесь, а не в приемной. Шэн Минъюэ махнула рукой:

— Я тоже только что вернулась. Ты не представляешь, вчера я не спала до трех ночи, а результаты вестерн-блоттинга получились кривые, как рыболовный крючок! Я так разозлилась… Ай, ладно, не будем об этом.

Услышав это, Чжао Цинъянь не смог сдержать улыбки, его глаза сузились.

Неужели бог науки не благословил пятую госпожу?

Шэн Минъюэ повернулась к нему. Мужчине на вид было лет двадцать восемь-двадцать девять, с короткой стрижкой, одет не слишком формально: воротник белой рубашки слегка расстегнут, рукава закатаны до середины предплечья, открывая загорелую кожу и крепкие, плавные линии рук.

Темно-карие глаза смотрели ясно и мягко, но в них таилась твердость. Высокая переносица, губы средней толщины, необыкновенно чувственной формы. Черты лица были четко очерчены, словно высечены скульптором, будто шедевр, созданный Богом в самом лучшем настроении.

Ей стало немного любопытно:

— А это кто?

— Чжао Цинъянь, представитель от моего отца, приехал поздравить дядю с днем рождения, — представил его Чжао Хэн.

Шэн Минъюэ сразу все поняла и собралась представиться сама, но Чжао Цинъянь уже протянул руку. Его голос был мягким и чистым:

— Пятая госпожа Шэн, приятно познакомиться.

Шэн Минъюэ на мгновение растерялась и, слегка пожав ему руку, не смогла скрыть любопытства:

— Вы меня знаете?

Но она была уверена, что никогда его раньше не видела.