Глава 39.3. Мудрость Мимолётной жизни

На душе у Ли Сусу стало крайне неуютно. Из-за этого осознания её гордость заставила её захотеть развернуться и уйти. Однако, думая о своём отце-короле и людях под рекой Мо, она не могла так просто сдаться.

Девушка взяла лампу и двинулась вперёд. Молодая бессмертная служанка присела в изысканном поклоне, увидев её. Действия её были очень уважительными, но выражение лица — нет. В Шанцине Сан Цзю, казалось, считалась самым грязным существом. Если бы не строгие законы Мин Е и серьёзное следование правилам, она боялась, что не смогла бы дожить до сегодняшнего дня.

Поэтому в её сердце всё ещё теплилась надежда.

— Истинный владыка сказал, что принцесса может войти сразу, как только прибудет, — произнесла бессмертная.

Ли Сусу кивнула. Она не стала вникать в тон служанки и пошла вперёд, держа перед собой лампу.

За чёрной ширмой с изображением сотни птиц находилась едва различимая тень, сидевшая скрестив ноги. Увидев её, Ли Сусу почувствовала, как учащается её сердцебиение, какё сердце наполняется намёками на предвкушение и радость.

Однако, подумав о том, зачем она здесь, девушка уныло опустила плечи и почтительно опустилась на колени:

— Я умоляю истинного владыку одолжить реликвию праха святых Жемчужному клану.

Вода в реке Мо поднималась каждые десять лет, и дно реки находилось в смятении, в результате чего погибало бесчисленное количество воинов. Неудивительно, что разговорчивые бессмертные называли реку Мо грязной и вонючей — потому что такова была нынешняя печальная ситуация.

Независимо от того, как сильно он ненавидел её, по истечении десятилетнего срока Ли Сусу всё равно должна была стать толстокожей, чтобы одолжить реликвию и помочь реке Мо успокоить наводнение.

Человек за ширмой медленно открыл глаза.

Его тон был холодным, даже с несколькими оттенками безразличия:

— Не сегодня, я одолжу его тебе через девять дней.

— Но завтра уровень воды в реке Мо поднимется, без реликвии произойдёт что-то плохое, — обеспокоенно возразила Ли Сусу.

Тон собеседника оставался прежним:

— Тянь Хуань собирается проснуться, и ей понадобится эта реликвия, чтобы очистить свою ци.

Услышав имя Тянь Хуань, Ли Сусу ощутила горечь, наполняющую рот. Если бы это было в прошлом, всё было бы хорошо. Она не могла соперничать с небожительницей Тянь Хуань — даже думать об этом не осмеливалась.

Но не сегодня. Она не уйдёт, пока не получит реликвию.

Ли Сусу поджала губы и подняла глаза:

— Мин Е, я прошу тебя одолжить мне реликвию. Я немедленно верну её тебе, как только закончу ею пользоваться.

Мужчина раздражённо посмотрел на неё:

— Сколько времени прошло? Ты до сих пор отказываешься подчиняться.

Как только его слова сорвались с губ, Ли Сусу получила удар в плечо из тёмного света расставленной им решётки и издала приглушённый стон.

Из-за ширмы мужчина увидел, как девушка в золотистом платье подняла голову. Она улыбнулась и вытерла кровь с уголка рта, а затем почти весело сказала:

— Если я не могу называть тебя Мин Е, тогда я буду называть тебя мужем. Даже если ты забьёшь меня сегодня до смерти, я все равно получу реликвию.

«К черту его небожительницу Тянь Хуань. Если я не заполучу реликвию, я заберу её с собой».

Она поднялась с пола и обошла ширму, больше не беспокоясь об этих чёртовых правилах, и уставилась на мужчину. В тот момент, когда Гоуюй увидел внешность сидящего там человека, его глаза недоверчиво расширились.

«Почему он так похож на Таньтай Цзиня?! Этого не может быть! Это не может быть то, о чём я думаю, верно?».

Таньтай Цзинь фактически заменил самого бессмертного дракона в Мудрости Мимолётной жизни. Разве не от него зависел исход?!

Гоуюй был в полном отчаянии.

«Что ещё можно сделать с этим вызовом естественному порядку?».

Он не мог говорить, и в отчаянии ему внезапно пришла в голову идея. Теперь, когда Таньтай Цзинь заменил бессмертного дракона, сможет ли он испытать его чувства?

У Таньтай Цзиня не было такой Нити Привязанности, как у этого дракона. Удача следует за бедствием, а бедствие таится в удаче. Возможно, на этот раз Мудрость Мимолётной жизни позволит Ли Сусу успешно избавиться от тёмного ядра.

Гоуюй внезапно почувствовал себя счастливым и больше не впадал в отчаяние. Их успех или неудача зависели от этого шанса.

Тёмные зрачки Мин Е отражали нынешнюю внешность Ли Сусу.

— Я знаю, ты меня ненавидишь. Отдай мне реликвию, и я уйду, — настойчиво просила она.

Мин Е равнодушно посмотрела на неё.

— Сан Цзю, не думай, что я не убью тебя.

Ли Сусу подумала про себя: «Ты убьёшь, конечно убьёшь».

Как он мог жалеть её, если не любил?

Девушка достала розовую жемчужину. Она была чрезвычайно красивой и размером почти в половину её ладони. Ли Сусу нервно облизнула уголки губ, собираясь сделать что-то плохое.

— Я знаю, что ты ранен из-за того, что нашёл для Тянь Хуань, и тебе всё равно придётся возглавить армию, чтобы убить демона кошмаров завтра. Я не причиню тебе вреда, мне просто нужна реликвия.

Сказав это, Ли Сусу раздавила розовую жемчужину.

Жемчужина превратилась в порошок и попала на мужчину.

Хотя уровень развития Ли Сусу был невысок, в течение ста лет она тщательно выращивала такую жемчужину, так что она всё ещё могла обездвижить истинного владыку на короткое время.

Это также была вина Мин: он каждый раз рисковал своей жизнью ради Тянь Хуань и возвращался раненным. Также большинство жителей Шанцина смотрели на Ли Сусу свысока и относились к ней как к ничтожеству — включая его, который не защищался от неё, что и дало ей шанс воспользоваться преимуществом.

Ли Сусу забралась на кровать Мин Е.

Его ледяные тёмные зрачки смотрели на неё. Он ожидал, что она испугается. В конце концов, в течение ста лет каждый раз, когда он сердился, она быстро отступала. Однако на этот раз она этого не сделала. Её щёки вспыхнули, и девушка прошептала:

— У меня нет плохих намерений. Пожалуйста, извините меня.

Она расстегнула его одежду, обнажив широкую и крепкую грудь.

Бледный палец Ли Сусу указал на его сердце, и его дыхание участилось, очевидно, исключительно от гнева.

— Если ты заберёшь реликвию и позволишь, чтобы что-то случилось с Тянь Хуань, никогда не возвращайся в Шанцин — иначе любой здешний житель будет волен тебя убить.

Её ресницы затрепетали, и она посмотрела на него влажными глазами. Слёзы девушка были готовы пролиться, но её губы всё ещё упрямо твердили:

— В таком случае не имеет значения, если я не вернусь. Потому что как только Тянь Хуань проснётся, вы захотите убить меня.

Глаза Мин Е потемнели; он ничего не сказал.

Ли Сусу достала реликвию, и как только она оказалась у неё на ладони, девушка как следует спрятала её в свою раковину.

Она села напротив него, скрестив ноги, потёрла глаза и прошептала:

— Прошло сто лет, и это первый раз, когда я так близко к вам. Вы, должно быть, жалеете, что не можете убить меня прямо сейчас. Это прекрасно, поскольку с этого момента вы мне больше не будете нравиться. В Шанцине все относятся ко мне как к монстру. — По её щекам потекли слёзы, и Ли Сусу опустила голову, чтобы он не мог их видеть. — Но в реке Мо я — принцесса.

Она подняла голову и блестящими глазами робко и в то же время смело посмотрела на него.

— Поскольку вы меня больше не хотите, мне теперь нечего бояться.

Наблюдая до этого момента, Гоуюй мысленно ругал себя: «Чёрт, чёрт возьми!».

«Этого не может быть! Что хочет сделать госпожа?!».