Глава 3. Цзян Юнь (Часть 2)

Цзян Юнь стянул футболку и бросил ее в мусорное ведро.

Возможно, из-за недостатка питания, он развивался медленнее сверстников, был очень худым и невысоким. Неизвестно, вырастет ли он еще.

В ванной комнате висело зеркало, в котором отражалась худощавая фигура подростка. Белый торс, загорелые руки и ноги — он был похож на тощего панду. Тело покрывали небольшие шрамы, благодаря которым он заслужил прозвище Сяо Бинь-гэ и авторитет среди местных хулиганов.

Забавно, что бабушка называла его Сяо Цзай, а многие соседи, не зная, как правильно читать иероглиф «Юнь» в его имени, читали его как «Бинь». Так Цзян Юнь стал Сяо Бинь-гэ. Он не поправлял их, пусть называют как хотят.

После душа Цзян Юнь, в одних пляжных шортах, пошел на общую кухню. Достал из общего холодильника два апельсина, разрезал их пополам прямо над раковиной и с жадностью съел.

Сочные, холодные и сладкие апельсины были для Цзян Юня редким лакомством.

Ли Чжаосян была известна в округе своей скупостью. Фрукты она считала лишней тратой и редко покупала их. А если и покупала, то самые дешевые и некрасивые. Такие хорошие апельсины Цзян Юнь мог попробовать только благодаря своей «афере».

Почему именно апельсины? Потому что они не так легко мнутся при падении с лестницы.

Съев апельсины, Цзян Юнь не вернулся в комнату. Умывшись, он вышел во двор и развалился на бамбуковом шезлонге.

Небольшой двор был самовольно построен хозяевами дома. Его несколько раз сносили, но как только утихал шум, они снова его отгораживали. Во дворе стояла машина хозяев, несколько электроскутеров и велосипедов, две веревки с развешенным бельем и несколько бамбуковых шезлонгов и деревянных табуреток. Днем здесь иногда собирались пожилые люди, чтобы поиграть в карты.

Цзян Юнь устал. После целого дня развоза воды у него болели руки. Сейчас, наконец, можно было расслабиться. Он вытянул ноги и, устремив взгляд в ночное небо, задумался.

Небо было затянуто облаками, не было видно ни звезд, ни луны. Воздух все еще был жарким, и наступление ночи не принесло прохлады. Разве что палящее солнце скрылось за горизонтом.

В доме у хозяев был кондиционер, но бабушка почти не включала его, чтобы сэкономить на электричестве. Цзян Юнь, как и все подростки, плохо переносил жару. Он предпочитал сидеть во дворе и кормить комаров, чем париться в душной комнате, полной неприятных запахов.

Комар зажужжал у него над ухом. Цзян Юнь хлопнул себя по левой щеке, но не попал по комару, зато задел ссадину, полученную в драке. Он вскрикнул от боли.

— Черт, — пробормотал он, вспоминая события того дня. Он усмехнулся, понимая, что, скорее всего, больше никогда не сможет поговорить с Чжан Лин.

Чжан Лин…

Цзян Юнь достал из кармана игрушку-жирафа и стал вертеть ее в руках. Он вспомнил, как впервые показал Чжан Лин Цао Хуа.

— И это все? — недоумевал тогда толстяк. — Очкарик какой-то, совсем некрасивая.

Цзян Юнь тут же дал ему пинка. Он считал, что толстяк не только глупый, но и слепой.

Чжан Лин… такая красивая. Настоящая школьная красавица!

Если бы Чжан Чжичэн познакомился с Цзян Юнем, они бы, наверное, нашли общий язык.

Подросток задумался. Вдруг со второго этажа донесся мужской крик. Цзян Юнь поднял голову и услышал женский визг, детский плач и грохот — кто-то дрался и крушил мебель.

Такое часто случалось в деревне Юаньцзя. Цзян Юнь какое-то время слушал ругань и крики, и его и без того плохое настроение стало еще хуже. Он встал, поднял камень и бросил его в окно на втором этаже. Раздался звон разбитого стекла, и все вокруг на мгновение затихло. Даже ребенок перестал плакать.

Не успели жильцы квартиры подойти к окну, как Цзян Юнь уже кричал:

— А ну тихо там! Спать не даете!

Мужчина высунулся из окна.

— Ты что, больной?! Мое окно разбил! Жить надоело?!

Цзян Юнь не испугался. Он поднял еще один камень, и мужчина тут же спрятался.

— Ну погоди! Я тебя, мелкий ублюдок, убью!

Ломающийся голос подростка прорезал ночную тишину.

— Давай, старый хрыч! Подходи, не боюсь я тебя!

Из окна третьего этажа выглянула женщина.

— Боже мой, Цзян Сяо Бинь, ты что, с цепи сорвался?

— Спи давай, Цзя Сяоде! — крикнул Цзян Юнь.

— Как ты смеешь меня так называть?! — возмутилась женщина. — Совсем страх потерял!

Женщина на втором этаже снова заплакала, пытаясь успокоить мужа. С четвертого этажа выглянул хозяин дома.

— Который час?! Что за шум?! Еще раз услышу — выселю всех к чертям!

— Хуэй-гэ! Цзян Бинь разбил мое окно! — закричал мужчина со второго этажа.

— Так тебе и надо! А ну все спать! — ответил хозяин.

— Хуэй-гэ!

— Заткнись! Чего ты к ребенку пристал?

Мужчина и женщина со второго этажа продолжали ругаться. Цзян Юнь, с каменем в руке, ждал во дворе, пока на втором, третьем и четвертом этажах не погас свет.

Он фыркнул, бросил камень и пошел в душную комнату.

Цзян Юнь вырос в этом районе. Его внешность, манера говорить и вести себя ничем не отличались от других местных хулиганов.

Хозяин дома, Юй Хуэй, считал, что из Цзян Юня, если его не посадят за какое-нибудь преступление, вырастет такой же, как Сяо Лю или Сяо Чжао из соседнего переулка — мойщик машин или официант. К тридцати годам, если повезет, он женится, заведет детей и будет работать курьером или доставщиком еды. А к сорока-пятидесяти годам, когда силы начнут убывать, сможет, как Старина Чжун, торговать в газетном киоске.

Но все забыли, что Цзян Юнь и его бабушка, Ли Чжаосян, были коренными жителями Цяньтана. У них не было собственного жилья, они были прописаны в общежитии и не имели других родственников в городе.

Никто не знал, что на недавно прошедших выпускных экзаменах Цзян Юнь показал лучший результат среди выпускников Средней школы №16, прервав череду провалов и став единственным учеником, поступившим в престижную старшую школу.

Конечно, его баллы были минимальными, едва-едва хватило для поступления.