Глава 9. Лю Вэйсинь очень серьезно отнесся к желанию своей дочери работать

Лю Вэйсинь очень серьезно отнесся к тому, что его дочь в свои двадцать пять лет впервые изъявила желание работать. Он обсудил с ней этот вопрос, и вскоре они пришли к решению.

В конце концов, найти для дочери работу не составило для него большого труда, и все прошло гладко.

Остановились на Пекинском университете искусств — одном из десяти лучших комплексных университетов страны. Он находился в том же районе, что и дом Лю Иннин, так что добираться до работы было удобно.

После обсуждения Лю Иннин выбрала специальность «Сценический грим» на Факультете кино и телевидения Пекинского университета искусств.

Хотя на первый взгляд это никак не было с ней связано, на самом деле это был самый подходящий вариант.

Факультет кино и телевидения Пекинского университета искусств был одним из самых известных в стране и ежегодно поставлял значительную часть талантов в индустрию кино и телевидения. При этом на специальность «Сценический грим» каждый год набирали всего около тридцати человек, делая ставку на качество, а не на количество, так что работа была не слишком напряженной.

На самом деле, сценический грим — это очень интересно. Разумеется, он не сводится к тому, чтобы просто сделать человека красивее. Морщины, седые волосы, шрамы, спецэффекты, создание слепков для изменения внешности — все это требовалось, чтобы полностью преобразить актера.

Для этого нужна была серьезная художественная подготовка. В прошлой жизни Лю Иннин изучала в бакалавриате масляную живопись, а в магистратуре — скульптуру, так что ее навыки были на высоте.

К тому же, в прошлой жизни она много лет была стримером и перепробовала все на свете. Макияж в прямом эфире был для нее обычным делом, она даже сама укладывала парики, делала лицевые слепки и создавала самые разные образы для съемок.

Макияж был неотъемлемой частью ее жизни, и из работы он давно превратился в любимое хобби, в котором у нее был огромный опыт.

Более того, в этой жизни героиня романа изучала за границей менеджмент в сфере моды и дополнительно посещала курсы по дизайну образов, так что некоторая связь со специальностью все же имелась.

Конечно, в такой престижный университет, как Пекинский университет искусств, кого попало не брали. Чтобы стать преподавателем, нужно было обладать определенными талантами.

Факультет кино и телевидения попросил у Лю Иннин предоставить несколько личных работ, чтобы оценить ее профессиональный уровень.

Вот только у Лю Иннин не было никаких личных работ, кроме фотографий заданий по стилистике, которые она делала во время учебы за границей. Поэтому всю неделю она провела дома, создавая портфолио.

В те дни по дому летали головы манекенов, повсюду были разбросаны палитры теней с сотнями оттенков, кожный воск и грим. Даже Лю Иннань был привлечен в качестве модели.

Лю Иннин наклеила брату парик, чтобы создать образ благородного воина-мечника, но линия роста волос получилась кривой. Красавчик-брат чуть не сошел с ума и гневно отчитал ее, почему бы ей не потратить немного денег и не нанять кучу моделей, с которыми можно делать все что угодно.

Что до мачехи, то ее, конечно же, тоже не пощадили. Лю Иннин действовала безжалостно и жестоко, создав для Хань Вэньюй образ пожилой африканки: выкрасила ей лицо в самый темный оттенок, а на верхние зубы приклеила накладки, чтобы сымитировать выступающую челюсть.

Ее отец, увидев это, даже не захотел возвращаться в свою комнату спать.

Лю Иннин работала с тем же рвением, что и во время подготовки дипломного проекта в университете. Она трудилась день и ночь целую неделю и в итоге представила полноценное портфолио, к которому даже в университете не смогли придраться.

Так, неделю спустя, Лю Иннин официально приступила к работе на Факультете кино и телевидения Пекинского университета искусств.

Разумеется, университет дал ей лишь право преподавать, и начинать пришлось с должности ассистента. Не говоря уже о звании профессора, даже на обычную преподавательскую ставку можно было рассчитывать только после аттестации.

В конце концов, чтобы попасть в такое учебное заведение, нужно было обойти тысячи конкурентов. Стать профессором в двадцать с небольшим — такое бывает только в приукрашенных романах.

Лю Иннин стала ассистентом преподавателя по дизайну сценического грима Ян Цяньцянь. Ее обязанности включали перекличку студентов, участие в совещаниях, ведение практических занятий и помощь с домашними заданиями.

Однако всего за два дня работы Лю Иннин, кажется, снова стала популярной.

Не только студенты ее специальности, но и незнакомые учащиеся с других факультетов здоровались с ней в коридорах.

Днем у первокурсников был урок по рисованию. Поскольку Лю Иннин прекрасно рисовала, Ян Цяньцянь, дав студентам задание, со спокойной душой оставила ее вести занятие.

Лю Иннин была молода, ненамного старше студентов, к тому же красива, добра и проста в общении. Поэтому занятие, которое обычно проходило вяло и скучно, теперь было наполнено оживлением.

— Учитель, у меня так коряво получается нарисовать руку. Вы не могли бы мне помочь?

Лю Иннин медленно прохаживалась по аудитории, когда одна девушка вдруг подняла руку и с надеждой посмотрела на нее.

Лю Иннин слегка кивнула:

— Давайте, несите сюда.

Девушка вскочила, уступив ей свое место и протянув планшет для рисования.

Лю Иннин с легкостью справлялась с такими заданиями, как наброски человеческого тела для первокурсников. Она взяла карандаш и, склонившись, принялась исправлять рисунок.

Эту девушку звали Чжао Эръе. Сначала она серьезно наблюдала за работой Лю Иннин, стоя рядом, но потом начала тихонько заговаривать с ней.

— Учитель, почему вы такая красивая? С вашим приходом даже факультет актерского мастерства отошел на второй план. Все считают, что вы красивее главной красавицы университета.

Услышав это, Лю Иннин даже бровью не повела. Она лишь окинула взглядом натуру, затем опустила тонкие веки, разглядывая рисунок, и вежливо улыбнулась уголками губ.

— Спасибо.

— Правда, учитель Лю, с такой внешностью зачем вам преподавать на специальности для тех, кто работает за кадром? Вам бы на актерский факультет, вы бы точно стали звездой.

Лю Иннин не знала, смеяться ей или плакать.

— Я пришла сюда, чтобы быть учителем.

— Тоже верно, — кивнула Чжао Эръе сама себе. — Вы еще и рисуете потрясающе.

Затем Чжао Эръе понизила голос и, придвинувшись ближе, прошептала:

— Но, учитель, знаете что? Вас уже заметили. Меня попросили узнать, не хотите ли вы сыграть небольшую роль? Это очень хороший фильм, крупный проект.

Лю Иннин не удивилась. Многие студенты факультета кино и телевидения начинали сниматься еще во время учебы. Талантливые ребята с других специальностей, связанных со сценическим искусством, тоже часто подрабатывали на съемочных площадках.

Они были неразрывно связаны с миром кино и телевидения, ведь здесь учились самые перспективные таланты, и за ними следили все кинематографисты страны. Иначе откуда бы каждый год во время вступительных экзаменов появлялись новости о новой «красавице университета»?

Но Лю Иннин, конечно же, это не интересовало.

Она легонько похлопала Чжао Эръе по голове:

— Рисуй давай, не думай о лишнем. Я не снимаюсь в кино. Теперь у тебя получится нарисовать руку? Давай, рисуй сама.

С этими словами она вернула планшет Чжао Эръе и, не обращая внимания на ее протесты, встала и пошла дальше.

Лю Иннин продолжила обходить аудиторию, наблюдая за работами студентов, и вдруг заметила в углу парня со странным взглядом.

Все остальные студенты поднимали глаза, чтобы посмотреть на натуру, а затем опускали их на планшет, чтобы сделать несколько штрихов. А он, поднимая голову, смотрел не на натуру, а прямо на Лю Иннин.

Лю Иннин направилась к его месту.

Она протянула руку:

— Покажи-ка мне свой рисунок.

Как только Лю Иннин произнесла это, сидевшие рядом студенты прыснули со смеху. Парень, закрыв лицо руками, тоже засмеялся и лишь спустя некоторое время неохотно отодвинулся, открывая вид на свой рисунок.

На его листе была изображена длинноволосая девушка в облегающих джинсах и белой футболке. Длинная и изящная линия шеи, а в профиль — высокий и красивый, особенно утонченный кончик носа.

Пока другие рисовали гипсовые фигуры, он рисовал Лю Иннин.

Аудитория взорвалась хохотом.

Как всегда, нашелся остряк:

— Очень похоже, неплохо!

Лю Иннин играла роль молодой, доброй и неопытной учительницы, поэтому она вовремя смущенно покраснела.

Затем она сняла рисунок с планшета, будто это был не ее прекрасный портрет, а небрежно набросанное яблоко, и без единого слова скомкала его в бумажный шарик.

А после бросила его в мусорное ведро в углу.

— Эй, учитель, не выбрасывайте! Я всего один нарисовал...

Не успел он договорить, как с громким стуком «Бам!» плотно закрытая дверь аудитории вдруг распахнулась от сильного удара снаружи.

Все в классе обернулись и увидели, как внутрь ворвался парень ростом почти с дверной проем.

Все вздрогнули от неожиданности, но те, кто уже собирался нахмуриться, увидев его, тут же передумали.

Причина была проста: вошедший был невероятно красив.

Юноша был высоким и стройным, на его лице блестели капельки пота, а волосы у висков слегка намокли. Кожа у него была светлой, а черные как смоль глаза словно умыты водой.

Он выглядел так, будто только что прибежал с баскетбольной площадки во время перемены, и на его лице еще играла озорная улыбка, словно он только что весело шутил.

На нем была свободная черная толстовка, а под ней — баскетбольные шорты, открывавшие его на удивление длинные и стройные икры. В широком вырезе толстовки виднелись крепкие грудные мышцы и трапеции.

Он был настолько красив и свеж, что даже когда он оттянул воротник толстовки, чтобы вытереть пот со лба, от него, казалось, исходило солнечное сияние.

Этот парень так бесцеремонно ворвался в аудиторию, словно взорвал атомную бомбу прямо перед глазами всего класса.

Студенты невольно переводили взгляд с него на Лю Иннин, ошеломленные таким скоплением неземной красоты и начиная сомневаться в реальности происходящего.

Кто-то невольно задумался: когда это на актерский факультет приняли такого красавца?

Но, поразмыслив, они поняли, что что-то не сходится. Этот юноша не был похож на студента актерского, его мускулистое телосложение больше подходило для спортивного факультета. Но неважно, с какого он факультета, как они могли его раньше не видеть?

Самым удивительным было то, что, войдя, юноша, казалось, совсем не осознавал, что ошибся аудиторией. В полной тишине он прошел к свободному месту и сел.

Хотя Лю Иннин преподавала недолго, она хорошо подготовилась и помнила имена и лица всех двадцати с лишним студентов своего класса.

Поэтому она была ошеломлена такой непринужденной уверенностью этого парня.

Лю Иннин скрестила руки на груди и, слегка приподняв подбородок, начала:

— Молодой человек...

Не успела она договорить, как юноша быстро поднял руку. Его темные, блестящие глаза смотрели на Лю Иннин, и он с послушным видом выпалил:

— Простите, учитель, я опоздал! Больше не буду!

...

Неужели он думает, что здесь никто не знает, что он не из этого класса?

Студенты переглядывались, и на их лицах постепенно появлялось выражение любопытных зрителей, предвкушающих представление.

С тех пор как учитель Лю появилась в их классе, в учебном корпусе их факультета стало заметно оживленнее. Студенты с других специальностей то и дело проходили мимо под разными предлогами, чтобы взглянуть на красоту, затмившую даже актерский факультет.

Значит, этот красавчик из тех, что посмелее, и решил просто так прийти на урок учителя Лю?

Лю Иннин на мгновение лишилась дара речи, но, сохраняя свой образ доброй и скромной учительницы, спокойно спросила:

— Молодой человек, вы знаете, какой у нас сейчас урок?

Юноша обвел взглядом аудиторию и невинно ответил:

— Рисование?

Лю Иннин решила, что больше не может терпеть это безобразие, и потянулась за журналом группы:

— Как вас зовут?

Юноша с совершенно честным видом ответил:

— Чжао Синъюэ.