Глава 7

Хотя теперь я был Чанцинским Хоу, дел у меня было немного. Дни проходили в посещении императорского двора, тренировках и изредка в проверке этой служанки. Она сопровождала меня на конюшне, когда я катался верхом. Однажды, в приливе хорошего настроения, я сказал ей, сидя на лошади:

— Хочешь научиться ездить верхом?

— Хочу! — наивно ответила она.

Я протянул ей руку.

— Я помогу тебе забраться.

Служанка растерянно посмотрела на меня. Я не менял позы, ожидая её решения. Наконец, она вложила свою руку в мою. Как только она села позади меня, я пришпорил лошадь. Она испугалась и вцепилась в седло. Я проскакал с ней галопом по всему манежу, радуясь её испугу. Вернувшись, я спрыгнул на землю, а она всё ещё боялась спуститься.

— Доверься мне, я помогу тебе слезть, — сказал я.

— Нет, Ваше Высочество ещё слишком молод. Что, если вы пострадаете, помогая мне? — ответила она. Её слова мне не понравились.

— Я приказываю тебе мне довериться! — сказал я. Видя её колебания, я снова заверил её:

— Обещаю, я тебя поймаю!

Она больше ничего не сказала и наклонилась, чтобы слезть с лошади.

— Ах! — вскрикнула она.

Я не смог её удержать, и мы оба упали на землю. Я крепко обнял её и радостно сказал:

— Видишь, я же поймал тебя.

Она лежала на мне, её лицо заливал румянец. Я тоже застыл, не зная, что делать. Кажется, желание подшутить над ней пропало.

Началась война с Государством У. На поле боя было жестоко. Постоянная занятость помогала мне отвлечься от печали, вызванной уходом наставницы. К тому же, теперь я больше всего желал власти, абсолютной власти. Я не хотел больше ни от кого зависеть, даже от тех, кто был рядом. Я хотел защитить их и обеспечить им мирную жизнь. Я мечтал о процветании и спокойствии.

— Шань снова принесла вам гостинцы, Ваше Высочество! — подшучивали надо мной солдаты. Армия — не дворец. Эта девушка выросла во дворце и не привыкла к такому обращению. Я замял неловкость и велел отвести её в свой шатёр.

— Ваше Высочество, даже наши семьи не так часто нас навещают, как Шань, — сказал один генерал.

— Не твоё дело, — холодно ответил я. Генерал рассмеялся.

— Чанцинский Хоу, вам много раз предлагали жениться. Неужели… из-за…? — он осёкся, увидев, что я сержусь.

Хотя я не видел в этом ничего особенного, его слова заставили меня задуматься. Невольно я вспомнил о наставнице. Я давно о ней не думал. С течением времени её образ становился всё более расплывчатым. Эх, если бы она была здесь…

Вечером, возвращаясь в лагерь, я увидел в небе небесные фонарики.

— Кто посмел запустить небесные фонарики в военном лагере?! А если нас обнаружат?! — встревожился я и велел Чжу Иню снять их. Затем я пошёл в ту сторону, откуда их запустили, и увидел Шань, сидевшую у реки. Она съёжилась, словно пытаясь согреться. Я не знал, что она делает, и не хотел её беспокоить. Все эти годы я пытался выяснить, кто она, но все мои попытки ни к чему не привели. Казалось, никто не обращал на неё внимания. Но я был уверен, что она не враг. Она не представляла опасности. И это было хорошо.

Я вернулся в свой шатёр. Когда она вошла, чтобы убрать вещи, я заметил, что она изменилась. Пусть раньше я и не понимал некоторых вещей, но годы, проведённые в армии, многому меня научили. Я — мужчина, а она — женщина.

Я старался возвращаться домой на праздники. Если меня не было, в резиденции царила холодная атмосфера. Если же я не мог уехать, то посылал письма с новостями, чтобы успокоить домашних. Я писал, что у меня всё хорошо, но, стоя на городской стене и глядя вниз, чувствовал себя одиноко. Однако иногда она приезжала на праздники, и тогда они становились немного теплее.

— С Новым годом, Ваше Высочество! — сказала Шань, держа в руках сделанный ею разноцветный фонарик. Его свет освещал её лицо. В какой-то момент я почувствовал, как меня наполняет тепло, и зимний ветер показался не таким холодным.

— И тебя с Новым годом! — ответил я.

Она провела со мной в лагере несколько дней, а потом мы вместе вернулись домой. Кажется, это был самый счастливый Новый год в моей жизни.

После возвращения я снова должен был каждое утро являться ко двору. Я вставал до рассвета, чтобы умыться и одеться. Шань тоже вставала со мной. Мы возвращались домой ближе к полудню, и она помогала мне переодеться. Её руки всегда были тёплыми, от них исходил аромат пудры. Иногда её пальцы случайно касались моей мочки уха, и я едва сдерживал дрожь.

— Ваше… Ваше Высочество… — её голос был мягким и робким. Я пытался унять сердцебиение.

— В следующий раз будь осторожнее, — говорил я, потом невольно потирал место, которого она коснулась.

После того, как я пленил Императора У, война подошла к концу. На вечернем пиру меня снова назвали сыном фаворита. Это клеймо осталось со мной, несмотря на титул Хоу и императорскую фамилию. Меня унижало не само прозвище, а то, что мне приходилось выносить это в одиночку. Почему они родили меня, а потом бросили? Почему мать никогда не говорила, кто мой отец? Неужели она стыдилась того, что он был фаворитом?

Я погрузился в холодную воду, надеясь унять беспокойство. Мысли путались в голове. Вошла Первая Благородная супруга. Она была всего лишь пешкой в моей игре, инструментом для достижения цели — стать регентом. Мне не нужны были никакие чувства, только расчёт.

Шань вошла с отрезвляющим отваром. Её чувства ко мне становились всё более очевидными. Любой мог это заметить и воспользоваться. Я взял чашу, и краем глаза увидел, как она смотрит на меня в ванне. Ну и ну! О чём она только думает?!

— Покорми меня, — сказал я. Казалось, она совсем не понимала моих настоящих чувств. Она ложка за ложкой скормила мне весь отвар. Её щёки пылали. Я долго смотрел на неё, а в голове звучало прозвище, которое преследовало меня с детства — сын фаворита. Когда она уходила, я остановил её. Мне захотелось рассмеяться.

— Сын фаворита… Хм… Шань, неужели ты хочешь родить мне ещё одного ребёнка-раба? — сказал я. Если нам не суждено быть вместе, лучше порвать сейчас, пока я не привязался к ней слишком сильно. Как с наставницей. Если в конце концов меня всё равно бросят, лучше вообще не сближаться. Я не хотел обменять мимолетное тепло на разбитое сердце.

— Нет, Ваше Высочество! Ничего подобного… Я… Я не… — залепетала она в ужасе. Я утвердился в своём решении и прогнал её.