Я хочу быть твоей собакой (Часть 1)

Я хочу быть твоей собакой

Ванъе послушно подставил спину. Цзян Тянь улеглась на неё, словно на собачью шкуру, и комфортно раскинулась. Она поболтала в воздухе утиными лапками и прищурилась. Как мягко!

Собака с уткой на спине направилась в спальню Се Бэя.

К счастью, дома никого не было, и камер наблюдения тоже. Иначе, попади такая сцена в интернет, она бы точно вызвала волну обсуждений об оживших собаке и утке.

Ванъе опустил Цзян Тянь на кровать, а сам, виляя хвостом, направился в угол к столу. Он принялся раздвигать головой препятствия, ища то, что спрятал.

Прошло довольно много времени, а он всё не мог найти. Цзян Тянь проголодалась, поднялась с кровати, потянулась по-утиному, взмахнув крыльями вверх, и, зевая, сказала:

— Ванъе, принеси мне чипсы из второго ящика снизу слева в столе Се Бэя. Те, что со вкусом лайма.

Странно, Се Бэй почти не ел закусок, но в его комнате они никогда не переводились.

Когда она иногда приходила к нему в гости, он всегда доставал какие-нибудь новые вкусные сезонные лакомства. Она не знала, откуда он их брал, и, что самое обидное, сама она такие купить не могла. Поэтому он часто использовал это, чтобы «угрожать» ей, заставляя влезать в различные «долги».

Приходилось вкалывать как вол, обслуживая этого молодого господина. С самого детства Цзян Тянь ни разу не смогла стать хозяйкой положения, всегда находясь под гнётом этого друга детства. Но ничего, она верила, что однажды сможет отыграться.

Сегодня она наконец-то проникла во вражеский тыл — первый шаг к реваншу!

Съесть все его закуски, чтобы ему ничего не осталось!

Ванъе прекратил свои поиски, поскрёб лапой ящик, нашёл нужную ей пачку чипсов и вытащил её зубами. Поворачиваясь, он вдруг заметил — вот же оно! Неудивительно, что он не мог найти.

Но он помнил, что прятал в другом месте. Как оно оказалось здесь? Неужели он ошибся?

Память снова подводит, эх.

Ванъе самокритично покачал головой, отдал ей пачку чипсов и вернулся, чтобы вытащить лапой свою заначку.

Цзян Тянь неуклюже пыталась разорвать пачку чипсов. Хотела достать одну штучку, но из-за больших крыльев это было неудобно. Пришлось положить пачку и вытянуть шею, чтобы дотянуться.

Её маленький утиный клюв только-только ухватил чипсину, как перед ней возникла тень. Тень Ванъе упала от солнечного света на её белоснежные перья.

Цзян Тянь подняла голову с чипсиной в клюве и невнятно пробормотала:

— Что такое?

Ванъе стоял слишком близко. Сейчас она смотрела на него с совершенно новой, уменьшенной перспективы. Он казался ей огромной громадиной.

Цзян Тянь невольно вздрогнула. Неудивительно, что утки на ферме разбегались при виде этого аляскинского маламута Се Бэя. Он был похож на монстра, покоряющего мир!

Она набралась смелости:

— Ты… ты чего? Я Цзян Тянь! Посмеешь меня съесть?

Вся собачья морда Ванъе была в тени, отчего он выглядел крайне устрашающе.

Внезапно луч света сместился. Он присел и положил на кровать то, что держал в зубах.

— Цзян Тянь, ты мне нравишься.

!?

— Кхе-кхе-кхе-кхе-кхе-кхе, — Цзян Тянь подавилась солью от чипсов.

— Что ты сказал?!

Ванъе был совершенно серьёзен. Он положил передние лапы на её утиные лапки и искренне произнёс:

— Ты мне нравишься. С тех пор, как ты впервые дала мне собачью косточку. Если бы хозяин меня не останавливал, я бы давно стал твоей собакой. Теперь ты стала уткой, мы оба животные, так что, может, мы можем быть вместе?

Цзян Тянь была так потрясена его словами, что долго не могла прийти в себя. Она несколько раз судорожно вздохнула, и только когда начала икать, смогла немного опомниться.

— Ты сказал… ик… ты сказал, что ты… ик-ик… я тебе нравлюсь? Ик.

Ванъе поспешно закивал головой.

— Я не такой, как те ветреные псы снаружи, которые влюбляются в каждую встречную. Я люблю только тебя.

Цзян Тянь резко оттолкнулась утиными лапками назад.

Чт-что? Собака её друга детства признаётся ей в любви! Её и без того хрупкое мировоззрение рушилось на глазах.

Действительно, только пережив нечто ещё более нелепое, понимаешь, что предыдущие странности были вовсе не странными.

Ванъе снова схватил зубами собачью косточку, которую только что положил на кровать, подбежал к другому краю кровати, поближе к Цзян Тянь.

— Не убегай! Я ещё не закончил! Это знак любви, который ты мне дала. Я возвращаю его тебе. Считай, наша помолвка состоялась.

— Подожди, подожди! Я не согласна! — остановила его Цзян Тянь. — Как это состоялась?! Кто так обручается? И когда это я давала тебе знак любви?

Ванъе опустил морду, словно погрузившись в печаль от отказа. Его голос стал унылым:

— Я видел, хозяин так писал в своём дневнике. Но эту кость точно ты мне дала.

— Я дала, но я не говорила, что это знак любви, — Цзян Тянь посмотрела на совершенно гладкую белую кость в его зубах. Это было ожерелье в виде кости, имитация. Говорили, что оно издаёт особый аромат, привлекающий собак, но она его никогда не чувствовала.

— Правда? — В глазах Ванъе появилась рябь. Два влажных собачьих глаза умоляюще смотрели на неё.

На мгновение Цзян Тянь поддалась его печали, но быстро опомнилась. Как бы ей ни нравился этот пёс, это могла быть только любовь человека к питомцу. Нельзя давать ему ни малейшего намёка на романтику.

Она решительно сказала:

— Да!

Ноздри Ванъе дрогнули. Он задрожал на пару секунд, затем твёрдо и решительно развернулся. Опустив хвост, он ушёл в угол вместе со своей собачьей костью.

Цзян Тянь открыла клюв:

— Ты…

Едва она произнесла первое слово, как Ванъе стремительно подбежал обратно.

— Ты передумала?

Она стиснула зубы:

— Ты не мог бы принести мне ещё кусок хлеба? Я не наелась.

Ванъе выполнил просьбу и снова ушёл, разочарованный.

Цзян Тянь несколько раз открывала и закрывала клюв, но так и не издала ни звука.

Они с Се Бэем вместе подобрали Ванъе, когда он был щенком. Нашли его брошенным под большим деревом недалеко от утиной фермы.