Когда они удалились, воспитательница Чжао улыбнулась и погладила Пэй Чуаня по голове.
Пэй Чуань не шелохнулся. Воспитательница Чжао последовала за его взглядом и поняла, что он смотрит на удаляющихся мать с дочерью.
Чжао Чжилань сорвала маленький желтый полевой цветочек и вплела его в пучок на голове девочки. Девчушка на ее руках заулыбалась, ее большие глаза изогнулись месяцами.
Наивная, радостная и милая.
Взгляд Пэй Чуаня остановился на Бэй Яо.
Спустя долгое время он разжал ладонь, в которой лежали спрятанные до этого обрывки бумажного самолетика, и безмолвно отпустил их.
Бумажки унесло ветром.
Он так и знал, что она его обманывала — ее мама придет и заберет ее домой.
***
После ужина Бэй Яо открыла окно своей спальни и, воспользовавшись тем, что Чжао Чжилань мыла посуду, с трудом забралась на табурет и посмотрела вдаль.
В квартире напротив на четвертом этаже горел свет.
Это был дом Пэй Чуаня. Если у него дома кто-то был, значит, его должны были забрать. Только тогда она вздохнула с облегчением.
Они жили в одном жилом комплексе. Бэй Яо — на третьем этаже, Пэй Чуань — на четвертом. Бэй Яо рано стала спать отдельно от родителей, у нее была своя комната. Из ее окна была видна квартира Пэй Чуаня.
Ночью у нее снова поднялась температура. Чжао Чжилань спала рядом с дочерью, и, коснувшись ее, почувствовала, что та вся горит.
Приблизившись, она разобрала, что Бэй Яо что-то бессвязно бормочет, всхлипывает, а слезы уже намочили подушку. Чжао Чжилань от испуга мигом проснулась и тут же принялась растирать ее спиртом, чтобы сбить жар.
Бэй Яо открыла глаза уже ближе к рассвету. Вся ее голова горела, но еще больше ее испугало то, что воспоминания начали расплываться.
Словно раньше она смотрела на мир через идеально прозрачное стекло, но теперь это стекло постепенно заволакивалось, мешая разглядеть что-либо.
Смутно она помнила, что умерла в тот год, когда ей было двадцать три.
Умерла довольно страшной смертью.
А теперь эти неизгладимые воспоминания словно затянуло туманом — казалось, тело четырехлетней девочки отторгало их.
Как только Чжао Чжилань вышла за дверь, Бэй Яо с трудом слезла с кровати, отыскала свою тетрадь в клетку и карандаш.
«Бэй Яо. В 2013 году вышла замуж за Хо Сюя. Уже после свадьбы узнала, что у него есть настоящая любимая. А Бэй Яо была всего лишь щитом для него в борьбе с семьей, чтобы защитить свою настоящую любовь. Хо Сюй был потомком военного и бизнесмена, обладал властью и деньгами. Хо Сюй никогда не прикасался к ней. Когда же она наконец поняла, кем является, и захотела уйти, Хо Сюй не позволил».
Бэй Яо с позиции стороннего наблюдателя записала этот абзац. Закончив, она была вся в холодном поту, но знала, что нужно продолжать.
«2014 год. Бэй Яо впервые удалось встретиться с той, кого по-настоящему любил Хо Сюй. Но в мгновение ока Хо Сюй выдворил ее обратно и впервые ударил по лицу. У госпожи Чжао Чжилань и господина Бэй Лицая разрывались сердца. Уже в среднем возрасте они ради нее метались, повсюду ища помощи и заступничества. В конце концов, с господином Бэй произошел несчастный случай, и он стал овощем».
Воспоминания текли ручьем, смешиваясь с ее слезами.
Бэй Яо твердо продолжала писать: «Госпожа Чжао Чжилань в итоге пошла умолять одного мужчину, и он спас Бэй Яо. Его звали Пэй Чуань, он был человеком, которого весь мир считал плохим. Все программы, которые он писал, подрывали общественный порядок. Молчаливый и нелюдимый, он защищал Бэй Яо два года. В день ее смерти Пэй Чуань сказал ей: «Ты — та самая дорогая, которую я всю жизнь не смел любить».
«2015 год. Бэй Яо умерла жалкой смертью, так и оставшись щитом для той женщины».
Приближались шаги Чжао Чжилань, у Бэй Яо не было времени продолжать, и в конце она лишь торопливо написала своей будущей себе: «Хорошо относись к Пэй Чуаню».
Закончив писать последний иероглиф «Чуань», она быстро сунула тетрадь в ящик.
Чжао Чжилань открыла дверь и, сверкнув глазами, отчитала ее:
— У тебя жар, и ты еще тут бегаешь без дела!
Бэй Яо вытерла слезы и послушно вернулась в постель.
Она не знала, до какого дня в итоге ей удастся сохранить свои воспоминания. Сама идея прожить жизнь с памятью о прошлом уже противоестественна. Возможность начать заново — уже дар.
— Мама, спой мне песенку.
Чжао Чжилань фыркнула:
— Не слушаешься, а еще песни просишь!
Но все же сердце ее болело за дочь. Подумав, она чистым голосом запела:
— Тихо-тихо буди спящую душу,
Медленно-медленно открывай глаза.
Посмотри на этот занятый мир —
Неужели он по-прежнему одиноко вращается без конца?
Весенний ветер не ведает о чувствах,
Но шевелит сердца юных…
Это был альбом, выпущенный в 85-м. Бэй Яо уже много лет не слышала эту знакомую, но ставшую такой далекой, нежную песню.
Смутно она припоминала, что песня называлась «Завтра будет лучше».
Под напев Чжао Чжилань девочка снова погрузилась в сон.
Перед сном Бэй Яо думала: «А Пэй Чуань сегодня пошел в садик?»
В прошлой жизни из-за вчерашнего происшествия он отказался ходить в детский сад и перестал разговаривать. А как сегодня?
***
День выдался солнечным, дети в саду наблюдали за белой бабочкой, опустившейся на траву.
Вокруг Фан Миньцзюнь собралось несколько ребятишек, все они хотели поймать красивую бабочку.
Чэнь Ху с шумом подбежал:
— Фан Миньцзюнь, пойдешь играть в прятки?
Фан Миньцзюнь обернулась.
У нее было лицо, которое в 96-м называли «маленькая нефритовая дева» — все из-за того, что оно уже тогда напоминало черты одной гонконгской звезды. Это очень льстило матери Фан Миньцзюнь, Чжао Сю, и она этим гордилась.
Фан Миньцзюнь не была похожа на своих пухлощеких сверстников, на ее лице было мало детской полноты, что, наоборот, придавало ее чертам некоторую утонченность и миловидность.
Она сказала:
— Хорошо, но я не буду водить.
Чэнь Ху тут же согласился.
Затем он указал на одного мальчика, который будет водить. Тот надул губки, но вынужден был согласиться.
С радостными криками дети разбежались, чтобы спрятаться.
Они весело играли, а в углу Пэй Чуань холодно наблюдал за ними.
Среди беззаботного детского смеха его взгляд упал на пустое место впереди, где обычно сидела та самая девочка.
Он пришел в садик, а ее нет.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|