Эпилог

Шэнь Бо правил повозкой.

В повозке веки Се Цзюньэра дрогнули, и он медленно очнулся.

Чжао Тань немного поправил его голову, растирая акупунктурные точки на его руке.

— Ты обессилел, не двигайся, не говори.

Уголки рта Се Цзюньэра дрогнули, Чжао Тань напоил его водой.

Се Цзюньэр медленно проглотил, сделал несколько вдохов и выдохов и только потом сказал: — Ты пришел.

— Боялся, что ты один не справишься. Механизмы после использования нужно устанавливать обратно.

— …

— А еще нужно было вымыть пол.

Се Цзюньэр, кажется, улыбнулся, опустив глаза, и что-то пробормотал.

— ? — Чжао Тань не расслышал, наклонился, придвинувшись к его губам.

«Не перелезай через мою стену, не ломай мой сандал».

Чжао Тань сказал: — Я не лез через твою стену, я прошел сквозь стену, как ты меня научил.

И добавил: — Я не такой, как моя мать. Она научила не того человека, а ты — нет. Ни ты, ни твой отец.

Се Цзюньэр снова перевел дух и спросил: — Пришли?

Чжао Тань сказал: — Не знаю, еще не рассвело.

Се Цзюньэр сказал: — Все ушли?

Чжао Тань сказал: — Ушли… Богатый господин Сюй не знает… Когда они придут, ему уже не придется уходить.

Это был первый раз с момента их знакомства, когда Се Цзюньэр говорил так бессвязно, но Чжао Тань все понял.

Се Цзюньэр, казалось, хотел еще что-то сказать.

Чжао Тань сжал его руку, останавливая: — Не говори больше. Жизнь и смерть предопределены судьбой, пусть будет как будет. Я обыватель, с черствым сердцем. — И добавил: — Не беспокойся больше, живи хорошо.

Се Цзюньэр больше не говорил, опустил глаза и позволил ему держать свою руку.

На официальной дороге за городом взошло красное солнце, заливая все золотым светом.

Си Дяньцинь натянула поводья, прикрыла глаза рукой, всматриваясь, и с радостью сказала: — Пришли.